Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Ладно, – кивнул головой хан Узбек и с улыбкой посмотрел на своего верного советника, стоявшего слева от ханского кресла. – Кто еще хочет сказать?

Некоторое время в собрании царила тишина. Казалось, что ханские вельможи совершенно согласились с мнением Субуди.

– Ну, тогда так и решим, – задумчиво молвил Узбек-хан. – Неужели нет возражений? – он сердито посмотрел перед собой. – Что же ты молчишь, Товлубей? Ты же всегда защищал этого Иванэ? А теперь язык проглотил?

– Я не проглотил язык, государь! – встал со своих подушек, сидевший на корточках, ханский вельможа. – Но не знаю, что и говорить? Это твоя воля, если ты хочешь…

– Говори! – буркнул хан Узбек. – Нечего отмалчиваться!

– Ну, тогда я не согласен со сказанными словами! – смело бросил Товлубей. – Я не вижу никакой беды от Иванэ, коназа Мосикэ! – Ханские мурзы загудели, заволновались. – Зачем обижать его без нужды? Он вовремя привозит «выход» и всегда сполна. И никогда не обижает наших людей…А что он оговаривает других коназов, так это нам только выгодно! Пусть коназы-урусы ссорятся между собой…Разве будет лучше, если они помирятся и объединятся против нас? – Придворные одобрительно загудели. – Всем известно, что коназы из Мосикэ хоть и жадные на землю, но верные твои рабы, государь! Пусть бы этот Иванэ оставался великим коназом! Я не вижу пользы от того Алэсандэ из Тферы. Неужели вы не помните, как он безжалостно погубил славного родственника государя Чолхана и его людей? – Ханские вельможи теперь открыто выражали свое одобрение, кивая головами. – И он столько лет обижал тебя, государь, скрываясь от твоего гнева у наших лютых врагов! Я думаю, что не стоит отдавать ему ярлык на Уладэ-бузург! Мое мнение твердо: Алэсандэ – твой лютый враг, государь!

Когда Товлубей сел на свое прежнее место, ордынский хан понял, что почти все вельможи согласны с высказанным мнением этого мурзы. – Что ты думаешь об этом, наш славный имам? – вопросил он. – Ты согласен с Товлубеем?

– Согласен, государь! – встал седовласый старец. – Не следует отдавать ярлык на Уладэ этому Алэсандэ! Но не надо поощрять и того Иванэ, коназа Мосикэ! Они оба – неверные гяуры, погрязшие во лжи!

– Кто еще выскажет свое мнение? – задумчиво спросил хан Узбек, когда имам Ахмат уселся на свое место. – Неужели больше никто не знает других мудрых слов?

Ответом ему была полная тишина.

– Ну, что ж, – пробормотал хан, – тогда наш совет подошел к концу. Зачем так сидеть, не сказав ни слова? Иди, Субуди, в свою юрту и приведи ко мне завтра своего внука. Я слышал о смышлености этого молодого Тютчи и хочу поручить ему одно важное дело…

– Слушаю и повинуюсь, славный государь! – весело сказал Субуди и, откланявшись повелителю, направился к выходу из дворца вслед за вельможами.

Вечером хан Узбек лежал на своем большом топчане, обнимая молодых красивых наложниц. Одна из них, белокожая длинноногая шведка, приткнулась к его ногам, целуя ханские бедра, другая – невысокая черноволосая татарка – целовалась с ханом в губы, а третья – рыжеволосая веснушчатая полька – гладила повелителю спину.

– Якши, якши, – бормотал хан, отрываясь от сладких поцелуев и вновь обхватывая возлюбленную, – и быстрей, Мариам! – Белокурая шведка, обняв ноги хана, стала энергично ласкать все выше и выше…

Вдруг в ханскую опочивальню вбежал напуганный евнух. – Государь! – крикнул он. – Тут к тебе прибежал твой знатный человек, Товлубей! Он говорит, что случилась беда!

– Ах ты, шакал! – закричал разгневанный хан, но вовремя остановился. Он умел обуздывать свой гнев. – Ладно, мои сладкие гурии, – сказал он, чувствуя, что утратил желание. – Потерпите немного…Эй, Абдулла, давай же мой халат и поживей!

– Вот он, государь, – пробурчал главный ханский евнух, подталкивая вперед постельничего с одеждой. – Все готово!

Ордынский хан быстро, волнуясь, оделся, вышел в переднюю и в самом деле увидел сидевшего на коврике у входа в гарем мурзу Товлубея.

– Почему ты нарушил мой покой! – вопросил, так и не присев, хан Узбек. – Что там такое приключилось?

– Государь, – сказал, дрожа от страха и волнения, мурза, – я несу тебе ужасную весть и боюсь твоего гнева!

– Говори же! – буркнул в нетерпении хан. – Тебе нечего бояться!

– Только что был убит наш славный человек и общий любимец – Субуди!

– Как? – вздрогнул Узбек-хан, не веря своим ушам. – Неужели до смерти?

– До смерти, славный государь! – заплакал Товлубей. – Когда несчастный Субуди выехал из твоего дворца на коне…Он почти всегда ездил в одиночестве…А его сын уже был дома…Вот подъехал Субуди к своей юрте, а там на него бросился с ножом лютый разбойник! Субуди не успел опомниться, как этот злодей пронзил его доброе сердце!

– Немедленно тащите этого злодея в мой дворец! – заорал, забыв обо всем, Узбек-хан. – До чего докатились! У нас под носом действуют ночные тати! Уже стали убивать моих лучших людей!

– Этот злодей мертв, государь! – прорыдал, обхватывая обеими руками свою голову, Товлубей. – Его порешили мои верные стражники! Они несли нынче службу по Сараю! И когда увидели бежавшего от юрты Субуди человека с окровавленными руками, сразу же на него накинулись…А тот не захотел сдаваться и стал отчаянно отбиваться! Тогда мои люди, пытаясь обуздать разбойника, свернули ему шею и увидели в его руках вот это, государь! – И мурза бросил к ногам своего повелителя старый изношенный кошелек, оставшийся от ханского советника.

ГЛАВА 30

БРЯНСКИЕ ДЕЛА

Декабрьским вечером 1337 года бояре князя Дмитрия, рассевшиеся по своим скамьям в думной светлице, вдоволь наговорились! Они вспомнили все события последнего времени, обсудили поездку своего князя в Орду.

После прошлогоднего сражения небольшого княжеского войска с татарами во время возвращения брянского князя из Сарая горожане не бунтовали, несмотря на то, что в город не вернулись пятьдесят два княжеских дружинника, сложивших головы в далекой степи, а раненых было не счесть. Судя по всему, горожан не особенно беспокоили потери княжеской дружины. Горе и скорбь посетили лишь семьи погибших, сами же брянцы даже радовались. – Хорошо, что наши люди беспощадно покарали поганцев! – говорили они.

Князь Дмитрий, одержавший победу над татарами, теперь оценивался всеми, «как храбрый воин и великий полководец». И не важно, что вражеский отряд едва превышал пару сотен копий, по городу ходили слухи о разгроме «несметной рати».

Сам же брянский князь не считал нужным говорить об этой истории. Побывав в Орде, он ни слова не сказал на этот счет Узбек-хану во время дворцовой встречи и даже попросил своего боярина Кручину ничего не говорить Субуди. – Кто знает, – сказал князь тогда, – какие люди на нас напали…А может, и сам царь замешан в этом деле! Нам следует делать вид, что ничего не случилось, а если сам Субуди спросит что-нибудь об этом, ты говори, что на нас напали бесстыжие разбойники, но мы с Божьей помощью отбились…