Опасные игры - Чейз Джеймс Хедли

Через три дня после смерти Фела я сел в «бьюик» и отправился в Луисвилл.

Накануне я съездил в Майами и купил наряд хиппи: пеструю рубашку, потертые джинсы и резиновые тапочки. Зайдя в одну из многочисленных портовых лавочек, я купил специальный полицейский револьвер тридцать восьмого калибра и пачку патронов к нему. Оттуда направился в магазин, где торговали всяким барахлом для маскарадов и розыгрышей. Там я приобрел черный, курчавый, напоминающий кокон парик, широкий пояс с пряжкой и пружинный нож.

Вернувшись в мои апартаменты, я взял масло, воду и, зайдя на террасу, нагреб земли из цветочных горшков. Смешав все это, я старательно перепачкал рубашку и джинсы.

Не доезжая двадцати миль до Луисвилла, я остановился в маленьком городке, поставил машину в гараж. Потом, неся чемодан с нарядом хиппи, направился к торговцу подержанными автомобилями и приобрел потрепанный «шевроле». На безлюдном пляже я переоделся в наряд хиппи и натянул парик. Я специально не брился три дня и теперь, глядя в зеркало, решил, что смогу пройти неузнанным даже мимо Дженни.

Теперь я готов был действовать.

Сидя за рулем и глядя в пыльное ветровое стекло, я занялся оценкой ситуации.

Меня не мучила совесть из-за Фела Моргана. Я был уверен, что он шантажировал бы меня до конца моих дней. То, что я собирался сделать с Реей, тоже не лежало бременем на моей совести… выбирать приходилось между ее жизнью и моей. Но я знал, что осуществить это будет нелегко. Возможно, она прячется вовсе не у Призрака. Хотя какое-то седьмое чувство подсказывало мне, что она там. Даже в этом случае предстояло вначале заманить ее в ловушку, а потом убить. Это будет столь же опасным делом, как выследить и убить дикую рысь.

Но это необходимо сделать.

ГЛАВА 10

Я въехал в Луисвилл, когда часы на башне муниципалитета пробили шесть. Из-за цементной пыли и смога я, подобно другим водителям, ехал с зажженными фарами. Я чувствовал, как шершавая пыль забивается мне под воротник, и это пробудило во мне ностальгию.

Чтобы добраться до жилья Призрака на Лексингтон-авеню, мне пришлось пересечь центр города, и я увяз в вечернем потоке машин. Когда я тащился мимо офиса Дженни, мне пришло в голову, что она, наверное, и сейчас сидит у себя в конторе на шестом этаже, склонив растрепанную головку над желтым бланком. Но сейчас не время было думать о Дженни. Такое время наступит тогда, когда я уверюсь в своей безопасности. До тех пор она должна оставаться чем-то желанным, но недоступным.

Я оставил «шевроле» на стоянке, откуда можно было пешком добраться до Лексингтон-авеню, после чего, прихватив сумку с запасной рубашкой, бритвенным прибором и револьвером, зашагал через трущобы, пока не добрался до нужной улицы. Уже порядочно стемнело, и кое-где горели уличные фонари. Если не считать нескольких пьянчуг, судачивших о чем-то, сидя на помойных баках, да цветной ребятни, гонявшей мяч, улица была пустынна.

Напротив дома № 245, в котором, как я знал, жил Призрак, стояло ветхое четырехэтажное здание. На его ступеньках сидели двое сопливых белых малышей. Зажав между колен грязные кулачки, сутуля узкие плечики, они, за неимением лучшего занятия, любовались коллекцией отбросов, валявшихся в сточной канаве. Она включала в себя даже дохлую кошку.

Над облупившейся дверью виднелась надпись: «Сдаются комнаты».

В такую удачу с трудом верилось. Я немного задержался, чтобы внимательно осмотреть дом № 245, потом, обойдя ребят, косившихся на меня с подозрением, поднялся по лестнице. В подъезде воняло мочой, затхлым потом и кошками.

В проеме открытых дверей, подпирая косяк, стояла старая карга и ковыряла спичкой в зубах. Те волосы, которые еще оставались, были заплетены в две сальные косички, напоминающие крысиные хвостики, одежда заскорузла от грязи. На вид ей можно было дать лет восемьдесят, а то и больше.

Я остановился перед ней, и она окинула меня оценивающим взглядом, от сбитого набок парика до стоптанных тапочек. По ее презрительной усмешке я понял, что она не в восторге от увиденного.

— Найдется свободная комната, мамаша? — спросил я, ставя сумку на пол.

— Не называй меня мамашей, юный негодяй, — сказала она голосом, булькающим от мокроты. — Я для тебя миссис Рейнольдс, заруби себе на носу.

— О'кей, миссис Рейнольдс. Так есть комната?

— Двенадцать баксов в неделю, и плата вперед.

— Нельзя ли посмотреть?

Я понимал, что наш диалог взят прямиком из третьеразрядного фильма, и, судя по ее ухмылке, она тоже это понимала.

— Второй этаж. Номер пять. Дверь не заперта.

Не прикасаясь к перилам, я поднялся на второй этаж по ничем не застеленной лестнице. Пятый номер находился в конце вонючего коридора. Комната была примерно десять квадратных метров — кровать, два жестких стула, шкаф и вытертый до основы коврик на полу. Обои возле окон отклеились. На покрытом жирными пятнами столике стояла газовая плитка.

Оставив сумку, я спустился вниз, уплатил старой карге двенадцать долларов, потом зашел в продовольственный итальянский магазин и купил провизии с таким расчетом, чтобы хватило на несколько дней. К горке консервов я добавил бутылку виски. Оттуда я заглянул в скобяной магазин и купил кастрюльку и сковородку.

Миссис Рейнольдс все еще подпирала косяк, когда я вернулся.

— Где бы мне умыться? — спросил я.

Она удивленно глянула на меня, почесала под мышкой и каркнула:

— Общественная баня в конце улицы, туалет на каждом этаже. Чего тебе еще надо?

Я отнес покупки в комнату, закрыл и запер дверь, положил все на стол и тщательно осмотрел кровать. Простыни оказались довольно чистыми, лишь на двух тонких одеялах виднелись подозрительные пятна. Интересно, когда появятся клопы?

Перемена обстановки?

Я вспомнил роскошный пентхаус Сидни, доставшийся мне в наследство. Мне придется смириться с этой конурой, если я хочу сохранить за собой роскошное жилье и миллионы Сидни.

Выключив свет, я подтащил к окну стул и, усевшись, принялся наблюдать. С противоположной стороны улицы на меня смотрело восемнадцать грязных окон, в пяти из которых горел свет. Одно из этих окон принадлежало Призраку. Я не имел представления, какое именно, но рано или поздно я это узнаю, если буду достаточно терпелив. Я сидел и курил, не спуская глаз с окон. В освещенных прямоугольниках двигались люди, преимущественно молодежь в несусветных нарядах. На третьем этаже слева красивая молодая негритянка раскачивалась под неслышную мне музыку, поддерживая ладонями обнаженные груди. Наблюдая за ней, я почувствовал, как во мне шевельнулось желание, и заставил себя отвести глаза.

Около восьми я захотел есть. Опустив штору, я отошел от окна и зажег свет. Разогревая банку бобов, я вдруг услышал рев приближающегося мотоцикла.

Погасив свет и отдернув штору, я прильнул к окну.

Призрак на сверкающем новеньком мотоцикле «хонда» затормозил перед домом № 245. Я смотрел, как он горделивой походкой поднимается по ступенькам. Момент наступил. Я наблюдал, как он исчезает в неосвещенном подъезде. Я надеялся увидеть, как в одном из темных окон зажжется свет. Дожидаясь этого момента, я кинул взгляд на молодую негритянку, которая уже надела блузку и что-то помешивала в кастрюле. После пятнадцатиминутного ожидания мне стало ясно, что в какой бы квартире ни жил Призрак, в ней уже и раньше горел свет. С момента прихода Вонючки не осветилось ни одно новое окно. Означало ли это, что Рея находилась в квартире Призрака? Почему бы и нет?

С чего ей сидеть в темноте?

Я начал пристально вглядываться в каждое освещенное окно. Три из них не имели занавесок, и я мог видеть всех, кто находился внутри. На двух оставшихся окнах висели тонкие занавески, правда, не до такой степени тонкие, чтобы через них можно было рассмотреть находившихся внутри. Одно из них было на третьем этаже, другое на четвертом, непосредственно над комнатой, занимаемой негритянкой. По всей видимости, одна из этих комнат и принадлежала Призраку. Я опустил штору, включил свет и вновь разогрел бобы. Что ж, для начала первый день принес неплохие результаты. По крайней мере, я уже знаю, что Призрак живет либо на третьем, либо на четвертом этаже.