Голая обезьяна. Людской зверинец. Основной инстинкт - Десмонд Моррис

мы ложимся спать в состоянии, похожем на то, в каком был оставлен в конце рабочего дня только что упомянутый офис. Но нам повезло больше, чем перегруженным работой сотрудникам: ночью кто-то приходит в офис, находящийся в нашей черепной коробке, всё разбирает и аккуратно раскладывает по полочкам, готовя его к натиску следующего дня. Этот процесс, происходящий в мозгу человека, мы и называем сном. Во время сна мы можем отдохнуть физически; практически так же мы можем отдохнуть, если просто пролежим всю ночь. Но, бодрствуя, мы не будем видеть сны, следовательно, основной функцией сна является сновидение, а не отдых наших уставших членов. Мы спим для того, чтобы видеть сны, и видим сны большую часть ночи. Новая информация укладывается в нашей голове, и мы просыпаемся с отдохнувшим мозгом, готовые начать еще один трудный день.

Если дневная жизнь становится слишком напряженной и мы испытываем слишком сильный переизбыток стимулов, обычный механизм сновидений подвергается серьезным испытаниям. Это приводит к пристрастию к наркотикам, а также грозит опасностями, связанными с «химическим сном». Мы тщетно надеемся, что наркотики или лекарства создадут некое подобие сновидений. Но они, хотя и могут эффективно способствовать отключению от информации, хаотично поступающей извне, как правило, не имеют ничего общего с позитивной функцией сновидения – с сортировкой и размещением информации. Когда их действие проходит, временное обманчивое облегчение исчезает, а проблема остается. Таким образом, это средство обречено разочаровывать, а в придачу ко всему еще и вызывать зависимость.

Возможен еще один вариант – это стремление к так называемому сну-медитации, где похожее на сон состояние достигается благодаря специальным занятиям, таким как йога и другие. Все состояния, похожие на транс или ступор, которые достигаются благодаря йоге, гипнозу и некоторым магическим и религиозным ритуалам, имеют общие свойства. Ритмичные повторения слов или движений приводят к состоянию отстраненности от нормальных внешних стимулов, что может уменьшить тот огромный и зачастую противоречивый поток информации, от которого страдает чрезмерно стимулированный индивид. Следовательно, такие состояния похожи на различные формы «химического сна», но пока практически ничего не известно о том, какую пользу они могут приносить.

Если человеку не удается избежать продолжительного переизбытка стимулов, он рискует заболеть умственно или физически. Вызванные стрессом заболевания или нервные расстройства, если повезет, могут сами по себе служить лекарством. Из-за своей беспомощности больной вынужден отключиться от всего, поступающего к нему извне, и его постель становится его убежищем.

Тот, кто знает свою подверженность переизбытку стимулов, часто вырабатывает предупреждающий сигнал: могут разболеться старые травмы, распухнуть миндалины, может заныть больной зуб, появиться сыпь или возобновиться головная боль, могут появиться легкие судороги.

У многих людей есть такие слабые места, которые скорее старые друзья, чем враги, так как они предупреждают о перенапряжении и сигнализируют, что пора остановиться во избежание чего-то худшего. Если, как часто бывает, людей убеждают в необходимости излечиться от этих незначительных недомоганий, им не следует бояться того, что они лишатся заблаговременного предупреждения, – можно гарантировать, что вскоре место излеченного старого займет какой-нибудь новый подобный симптом. В медицине такое явление носит название «меняющийся синдром».

Причину страданий членов суперплемени от такого перегруженного состояния понять довольно просто. Как вид мы изначально были крайне активны и пытались узнать как можно больше из-за своих особых потребностей к выживанию – нашим охотящимся предкам досталась непростая роль. Сейчас же, несмотря на то что окружающая среда практически находится под контролем, мы все еще обременены нашей древней системой, заставляющей нас быть крайне деятельными и не менее любопытными. И хотя мы уже достигли той стадии, когда, казалось бы, можно позволять себе почаще прилечь и подольше отдыхать, так нет же – мы не можем, вместо этого мы вынуждены вести борьбу за стимул! Поскольку эта борьба для нас дело новое, мы ведем ее еще не очень-то умело: то заходим слишком далеко, то делаем недостаточно, а это значит, что как только мы чувствуем переизбыток стимулов и активности или их недостаток, то сразу же пытаемся избавиться от любой из этих крайностей и заняться чем-то, что должно опять привести нас к золотой середине оптимальных стимулов и оптимальной активности. Наиболее удачливые оказываются в состоянии сохранять равновесие; остальных же заносит то в одну, то в другую сторону.

В определенной степени нас выручает то, что мы медленно приспосабливаемся. Мирно и спокойно живущий сельский житель привыкает к такому образу жизни. Если бы занятой горожанин внезапно попал в этот мир тишины и спокойствия, ему вскоре стало бы невыносимо скучно. Если бы сельский житель оказался в центре суматошной и хаотичной городской жизни, очень скоро она показалась бы ему полной стрессов. Если вы житель города, то вам хорошо бы провести выходные на природе (это действует как дестимулятор), а если вы живете в сельской местности, то для стимуляции совсем неплохо побыть денек в городе – это удовлетворяет принципу равновесия в борьбе за стимул. Но стоит задержаться в непривычной среде подольше – и баланс будет потерян.

Интересно то, что мы испытываем гораздо меньше сочувствия к человеку, которому не удалось приспособиться к низкой ступени деятельности, чем к тому, кто не смог привыкнуть к высокой. Скучающий и бездеятельный человек раздражает нас больше, чем беспокойный и обремененный заботами. Оба не смогли разумно повести борьбу за стимул, оба, скорее всего, станут раздражительными и озлобятся, но мы больше склонны простить того, кто перенапрягся. Причина заключается в том, что именно повышение уровня на, казалось бы, недосягаемую высоту способствует, среди прочего, нашему культурному прогрессу. Именно те, кто вновь и вновь пытается познать то, что нас окружает, станут величайшими новаторами и изменят мир, в котором мы живем. Тем, кто в борьбе за стимул лучше сохраняет равновесие и добивается большего успеха, безусловно, тоже удастся что-то открыть, но, скорее всего, это будут новые вариации на старые темы, а не кардинально новые принципы. Впрочем, эти индивиды будут более счастливы и лучше приспособлены к жизни.

Может быть, вы помните, что в самом начале я упомянул, что ставки в игре необычайно высоки: мы ставим на кон свое счастье, а иногда и рассудок. Из этого следует, что чересчур любознательные новаторы должны быть относительно несчастны и даже иметь склонность к психическим заболеваниям. Принимая во внимание цель борьбы за стимул, мы можем предсказать, что, несмотря на их величайшие достижения, жизнь таких мужчин и женщин зачастую очень непроста и неспокойна. В подтверждение этого у истории есть масса примеров. Упрямство и беспокойное поведение таких людей требует от нас особого терпения. Мы интуитивно