Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин

Рассказ об уведомлении государем онгутов Чингиз-хана о намерении Таян-хана идти [против него].[2012]

Весною года кулугинэ, который является годом мыши, начинающегося с [мясяца] джумада II 600 г. х. [февраль — март 1204 г. н.э.],[2013] Таян-хан, государь найманов, отправил посла, по имени Джука-нан,[2014] к государю онгутов Алакуш-тегин-Кури[2015] со словами: «Говорят, |A 61а, S 178| что в этих пределах появился новый государь, — а подразумеваемый им был Чингиз-хан, — мы твердо знаем, что |на небе] назначено быть солнцу и луне вдвоем, но как быть на земле двум государям в одном владении? Будь моей правой рукой и помоги мне ратью, дабы мы захватили его колчан [киш], т.е. его звание [мансаб]».

Алакуш послал к государю мира, Чингиз-хану, одного из своих приближенных[2016] по имени Торбидаши,[2017] с уведомлением об этом обстоятельстве. Таким путем он подчинился Чингиз-хану наилучшим способом. Рассказ об этом излагается на своем месте. И все!

Рассказ о походе Чингиз-хана на войну против Таян-хана и о поражении Таян-хана.[2018]

Несмотря на то, что Чингиз-хану было известно враждебное к нему отношение Таян-хана, [но теперь], как только он снова удостоверился [в этом] со слов посла Торбидаши касательно выше упомянутого события, то тою же весной упомянутого года мыши он устроил курил-тай [в урочище] Тулкул-чэут в [степи] Тэмэгэ.[2019] Эмиры в один голос сказали: «Наши кони худы, мы откормим [их] и осенью выступим!». Отчигин-нойон, дядя[2020] Чингиз-хана, сказал: «О, нукеры, зачем нам ссылаться на худобу лошадей? Раз мы услышали подобные речи, мы выступим в поход! Как можно, чтобы нас взял Таян-хан, — мы его возьмем! И будут [потом] говорить: в этой местности схватили Таян-хана! Мы прославимся! А о том, мы ли его возьмем или он нас возьмет, знает [один] великий господь! Конечно, мы выступаем!».

[Затем] Бэлгутай, брат Чингиз-хана, сказал Чингиз-хану: «Если племя найман возьмет твой колчан, наши кости не будут лежать вместе. Они притязают на господство над [нами] вследствие того, что обладают великим улусом и многочисленными табунами и отарами. А с большим его улусом, многочисленными табунами и стадами что можно сделать? Если же мы опередим [их, найманов], то разве трудно взять их колчан?!».

Чингиз-хан одобрил его слова и пятнадцатого числа месяца .....[2021] выступил с намерением сразиться с Таян-ханом в местность Кэлтэгай-када, в долине реки Калаат.[2022] Когда они пробыли в этом походе некоторое время, а случая для сражения не представилось, они вторично все собрались осенью того же года мыши и выслали в авангарде [мангалэ] в набег Кубилая[2023] и Джэбэ. Таян-хан находился в долине реки Алтай, в пределах области Канкай.[2024] Отправленные вперед вернулись обратно. Токтай, государь меркитов, Алин-тайши из эмиров кераитов, бежавший туда, племя ойрат, предводителем которого [был] Кутукэ-беки, Джамукэ из племени джаджир’ат, племена дурбан, татар, катакин и салджиут — все полностью собрались к Таян-хану. Случилось, что конь светлой масти с перевернутым под брюхо седлом убежал из войска Чингиз-хана и забежал в середину войска найманов. Когда те увидели, что конь истощен, Таян-хан учинил с эмирами совещание, что-де, кони монголов тощи, подразнив [монголов],[2025] мы начнем понемногу отступать для того, чтобы они пустились нас преследовать, [вследствие этого] их кони еще более ослабеют, а наши окажутся резвыми [барак], затем мы остановимся и дадим сражение. Упомянутый Субэчу-Кори, который был одним из старших эмиров Таян-хана, в ответ на эти слова сказал: «Твой отец, Инанч-хан, ни одному человеку не показал своей спины и крупа своего коня, ты же сразу струсил! Когда так, следует привести Гурбасу-хатун», — т.е. жену, которую тот любил. Этот эмир, сказав эти слова, в гневе и негодовании удалился. По этой причине Таян-хану поневоле пришлось встать на войну. Чингиз-хан приказал Джочи-Касару: «Ты ведай центром [кул]».[2026] И сам лично устанавливал войско.[2027] Как только Джамукэ-сэчэн издали увидел боевой порядок [йасамиши] войска Чингиз-хана, он обернулся [к своим] нукерам и сказал: «Знайте, что приемы и боевой порядок войск [моего] побратима, т.е. Чингиз-хана, стали иными! Племя найман не оставит никому другому [даже] кожу с ног быков, и от них никому не достанется прибыли». Он закончил эту речь и, повернув от них, отделился, выехал вон [из рядов] и ускакал с поля битвы.

В тот день они устроили великое сражение. К ночи войско Таян-хана потерпело поражение, обратилось в бегство и не стало воевать [букв. отвернуло лицо от сражения]. Таян-хан получил множество тяжких ран, так что его тело было сильно поранено в нескольких местах. Он укрылся на трудно доступном косогоре; вместе с ним были Кори-Субэчу и несколько других эмиров. Сколько он ни напрягался и ни |A 61б, S 179| старался подняться и снова вступить в бой, из-за тяжести [полученных] им ран у него нехватало на это сил. Тогда Кори-Субэчу сказал другим эмирам и нукерам: «Повремените, пока я скажу такое слово, от которого, я знаю, он оживится и встанет». И он сказал: «Таян-хан, мы стали перед горою, чтобы подняться на косогор. Вставай, дабы мы сразились!». Тот выслушал эти слова, однако даже не попытался встать. Снова тот сказал: «О, Таян-хан, жены твои, особенно Гурбасу, твоя любимица, все принарядились и, приведя в порядок свои орды, ожидают тебя. Встань, чтобы мы пошли [к ним]!». Он эти слова также выслушал и также даже не пошевелился, да он и не мог этого сделать. [Тогда] Кори-Субэчу сказал нукерам: «Если бы у него было [хоть] немного силы, он [либо] пошевелился бы, либо ответил. Теперь же, прежде чем мы увидим его кончину, пойдемте и сразимтесь перед ним, чтобы он видел нашу смерть!». Они спустились с этого косогора