Балтийское небо - Николай Корнеевич Чуковский

Но на краю лощины лежал большой камень. Этот камень служил отличным прикрытием для вражеских солдат. Под его защитой они поодиночке подползали к краю лощины и потом, улучив мгновение, прыгали на дно ее. То был медленный способ, но единственно верный. Немцы накапливались на дне лощины, и помешать этому Полещук не мог.

Всё то, что проделал Сашка Строганов, вышло совершенно случайно. У него не было никакого плана. Не он напал на немцев, а они на него. Просто один солдат обернулся и вдруг заметил Сашкину голову в бескозырке, торчавшую из впадины. Солдат выстрелил, Сашка присел. Пули с противным визгом пролетали над ним. Сашка, с посинелыми от бешенства, сжатыми губами, стал хватать с земли одну гранату за другой и швырять их. Гул взрывов покатился над островом.

Размахивая гранатой, Сашка вскочил и побежал вперед. Убитые гранатами немцы лежали тут и там. Сашка спотыкался о трупы, перескакивал через них на бегу. А живые, вскочив, бежали, ошеломленные внезапным нападением сзади. И Сашка, возбужденный успехом, помчался за ними, крича и бросая гранаты.

Целый год учил его старший лейтенант Гусев искусству метать гранаты, и наука эта ему пригодилась. В несколько прыжков домчался он до лощины, с разбегу вскочил на большой, камень и глянул вниз. Увидев в лощине немцев, он метнул туда две свои последние гранаты.

Даже если бы взорвалась одновременно целая дюжина ручных гранат, не было бы такого взрыва. На дне лощины взорвались не только две Сашкины гранаты, но и сложенные там боеприпасы.

Взрыв получился такой, какого на острове с начала боя еще не было. В лощине не уцелел никто. Взрывная волна сорвала Сашку с камня и отбросила метра на три.

Сознание Сашка потерял не сразу. Он услышал топот ног вокруг себя, крики. Подняв голову, он увидел бегущих вперед краснофлотцев. Это Полещук, воспользовавшись взрывом в лощине, повел свой отряд в атаку.

Эта была третья — и последняя — атака защитников острова. Они бежали коротенькой цепью — восемь-девять человек, — стреляя из автоматов, из винтовок, швыряя гранаты. Их вел за собой Полещук. Меньше всех ростом, он, словно шар, катился между камнями всё вперед и вперед. Немцы удирали от них, и нашим опять удалось освободить почти весь остров. Уже и вход в землянку и орудие Уличева далеко позади. Вперед, вперед! Немцы уже на самом краю — за перевернутым орудием Пугача…

Но успех этот был краток, почти мгновенен. Немцев на острове много, очень много. Паника среди них улеглась, они снова ползут, окружают, ведут огонь из десятков автоматов…

И отряд Полещука, еще поредевший, снова отступил к орудийному дворику Баскакова, под защиту брустверов.

8

Всё происходившее лучше всего видел Лунин, потому что смотрел он сверху, с самолета, и наблюдал не отдельные детали боя, а весь бой сразу.

Во главе своей эскадрильи он то покидал остров Сухо, то возвращался к нему вновь. Эскадрилья его сопровождала всё новые группы штурмовиков и бомбардировщиков, которые волнами двигались к неприятельским судам, столпившимся возле острова. Удар за ударом наносили они по десантным баржам, по защищавшим их катерам. И в каждой последующей волне было больше самолетов, чем в предыдущей, и каждый последующий удар был сильнее предыдущего.

Силы советской авиации над островом Сухо беспрерывно нарастали. А немецкая авиация в этот хмурый осенний день вдруг оказалась совершенно бессильной. Немецкие летчики явно боялись новых советских истребителей. «Юнкерсы», исчезнув, долго не появлялись, а «Мессершмитты» хотя иногда и обнаруживали свое присутствие, вынырнув из туч, но даже не пытались защитить суда от штурмовки и бомбежки.

Бомбардировщики потопили еще одну самоходную баржу, подожгли еще один катер. Этот катер запылал как-то особенно зловеще. Низкое пламя, охватившее его, при свете тусклого дня казалось очень ярким. На пылающем катере взрывались боеприпасы, и при каждом взрыве он весь болезненно вздрагивал, словно живой. Мотор на нем долго еще работал, заставляя его метаться из стороны в сторону, и он, пылая, натыкался на соседние суда, в ужасе шарахавшиеся от него.

Пытаясь захватить остров, немцы понесли громадные и совершенно ими непредвиденные потери: много их судов погибло, на прибрежных камнях висели трупы, мертвецы качались на волнах, подплывали к бортам, а островок с маяком всё еще не был взят, всё еще на нем отстреливалась кучка краснофлотцев, вынуждая немцев терять время и тем самым подвергая их суда опасности нападения главных сил Ладожской флотилии.

В третий раз летя от мыса к острову, эскадрилья Лунина обогнала колонну военных кораблей. Это был отряд канонерок — самых крупных кораблей Ладожской флотилии. Еще ближе к острову Лунин увидел большую группу «морских охотников», которые мчались полным ходом, зарываясь носами в волну. Одновременно с ними, но с другого направления, к острову подошли советские бронекатера.

«Морские охотники», растянувшись цепью, стали охватывать неприятельские суда с севера, со стороны открытого озера. Этот маневр был тотчас же замечен немцами и встревожил их чрезвычайно. Охват с севера грозил преградить им путь к отходу,

И немецкие катера, на обязанности которых лежала охрана десантных барж, покинули баржи, отдалились от острова и подались к северу, чтобы защитить путь отхода. Баржи последовать за ними не могли, так как не могли оставить десантников, находившихся на острове и всё еще сражавшихся с отрядом Полещука. Так началось разделение неприятельских судов на две группы, сыгравшее немалую роль в дальнейшем.

Опять появились «Юнкерсы». Немецкое командование, поняв угрожавшую десанту опасность, послало их бомбить советские корабли. «Мессершмиттов» тоже стало гораздо больше, — скрываясь в тучах, они неожиданно выскакивали, стараясь внезапно атаковать наши самолеты. Но численность советских самолетов нарастала с поражавшей Лунина быстротой. Никогда еще с начала войны Лунин не видел столько советских самолетов сразу. Всюду, куда ни кинешь взгляд, проносились штурмовики, бомбардировщики, торпедоносцы, истребители. Только теперь, только в этом бою, Лунин мог оценить всю громадность перемен, происшедших в советской авиации за последнее время.

«Юнкерсам» не удалось попасть ни одной бомбой ни в один наш корабль, «Мессершмиттам». не удалось сбить ни один наш самолет. В воздушной битве, закипевшей над маяком, над волнами, над кораблями, немецкая авиация потерпела полное поражение. Советские истребители на глазах у Лунина сбили в течение нескольких первых минут один за другим четыре немецких самолета три «Юнкерса» и один «Мессершмитт». А второй «Мессершмитт» сбил в те же несколько минут сам Лунин вместе с Татаренко.

Тем временем к острову подошли канонерки. Они приближались к десантным баржам, не встречая почти никакого сопротивления, потому что немецкие катера находились значительно севернее