Empire V. Бэтман Аполло - Виктор Олегович Пелевин

из тела, пора менять дилера. Однако достаточно чуть подумать, чтобы понять, что этот опыт — чистейшая внутримозговая галлюцинация, а вовсе не реальный выход из тела какой-то воспринимающей субстанции.

— Почему? — спросил Эз.

— Дело в том, — ответил Улл, — что мир, каким его видят при астральной проекции, никак не отличается от того мира, который мы видим обычно.

— А почему он должен отличаться?

— Потому, что все видимое нами есть результат электрохимических процессов в глазах, соединительных нервах и мозгу. Чтобы видеть по-человечески после выхода из тела, мы должны взять с собой глаза. И мозг тоже. Если бы мы могли воспринимать реальность одним астральным телом, глаза и мозг не были бы нужны, и эволюция не стала бы с таким трудом изобретать для нас эти дорогостоящие хрупкие инструменты. Именно поэтому нет ни одного достоверного случая, когда так называемый «выход из тела» помог кому-нибудь разжиться ценной информацией. Ни одна из враждующих армий никогда не засылала астральных шпионов в чужой штаб. Только настоящих. Во время так называемой «астральной проекции» человек не выходит за пределы тела. Он даже не выходит за пределы своей фантазии. Серебряная пуповина, которую видят в таких случаях, является просто эхом пренатального переживания.

Улл жирным крестом зачеркнул висящее над кроватью привидение и положил мел.

— Забудьте эту чушь навсегда.

Он оглядел нас, оценивая эффект своих слов.

— Итак, куда и зачем погружаются ныряльщики на самом деле? — вопросил он. — Мы не ныряем в астральный мир, как думают недоучки из гламурного эшелона. Мы не погружаемся в электрические спазмы собственных нейронов, как думают переучки из зоны дискурса. Мы ныряем в лимбо. Но перед тем, как говорить о лимбо, надо разобраться с тем, что такое наше сознание.

Мне вдруг стало казаться, что я уловил слабый запах ладана, исходящий от комбинезона Улла.

— Чтобы вы не путались в серебряных пуповинах и астральных проекциях, — продолжал он, — вам надо прежде всего понять, как связаны сознание и мозг. Начнем с человеческих представлений…

Он повернулся к доске и несколькими штрихами нарисовал человеческое лицо в очках — одновременно самодовольное и глупое.

— Самое смешное в том, что широкая публика уже много лет верит, будто науке это известно. Ну, более-менее известно. Любой человеческий ученый знает, что это неправда, но медиа все равно поддерживают в людях такую уверенность, благо это несложно. Достаточно раз в году показать по телевизору какой-нибудь большой томограф и пару шарлатанов в белых халатах. Или многоцветную компьютерную мультипликацию, наложенную на разрез мозга — как сейчас говорят, brain porn. В результате свободные цивилизованные люди уверены, что в сегодняшней жизни осталась только одна неразрешимая загадка — где взять денег…

Он подошел к нашей парте.

— Почему это так, Рама?

— Баблос, — буркнул я.

Улл потрепал меня по затылку.

— Именно. Поскольку люди были выведены нами в сугубо утилитарных видах, целью их духовно-мыслительного процесса является не познание истины, как говорят их ученые, и даже не «жизнь, испитая до дна», как утверждают их гламурные идеологи, а выработка наибольшего количества агрегата «М5» в виде эманаций, которые могут быть уловлены Великой Мышью. Не в наших интересах, чтобы люди осознали рельное положение дел, поставив под угрозу существующий порядок вещей. Поэтому вторая сигнальная система, которой вампиры оснастили их мозг, имеет в себе специально встроенные предохранители-баги. Они делают невозможным для человека познание истины, доступной высшим существам.

— Что такое вторая сигнальная система? — спросил Эз.

— Это язык, на котором люди говорят и думают.

— Какой именно?

— Любой. Все языки, несмотря на кажущееся разнообразие, просто разные версии одного и того же кода. А код составлен так, чтобы компьютер постоянно глючило. Понимаете? Сама природа их мышления с неизбежностью наводит в сознании неверную и дикую картину мира, которая с детства сковывает по рукам и ногам. Человеку не нужно трех сосен, чтобы заблудиться — ему достаточно двух существительных. Например, «субъект» и «объект». И чем больше люди спорят по поводу слов друг с другом, тем глубже они увязают в трясине, которую сами при этом создают. Таковы, если угодно, шоры, которые каждый из них носит на глазах с того момента, как начинает говорить и думать.

— А какие баги есть в языке? — спросил кто-то из французов.

— Их очень много. Столько, что проще считать весь язык одним большим багом, кроме которого они вообще ничего не видят. Ученые, даже самые умные, ставят проблемы и формулируют свои открытия в кодировке, которая специально устроена так, чтобы сделать понимание истины невозможным. Люди могут только проецировать заложенные в языке искажения.

— Куда?

Улл широко повел руками вокруг себя.

— В микро- и макрокосмос. В результате фундаментальная ошибка их мышления становится то больше, то меньше — в зависимости от выбранного масштаба. Но она никогда не исчезает совсем. Она всегда накладывается на то, что они видят. Куда бы ни устремился их ум, они всюду найдут одну и ту же непроходимую пропасть, которую их мышление не в силах пересечь — по той причине, что само ее создает.

— А вампиры могут ее пересечь? — спросила Софи.

Улл поднял палец.

— Вампиры не пытаются пересечь эту пропасть. Они в ней живут. Там наш дом, и мы сами построили его в таком месте, чтобы нас никто не тревожил. Рама, для тебя все это не слишком сложно? Ты понял, о чем я сейчас говорил?

В голосе Улла прозвучала такая неподдельная забота, что мне стало неловко. Вопрос как бы подразумевал, что если понял я, то остальные поймут и подавно. Самым обидным было то, что он, кажется, даже не хотел меня обидеть. Я покраснел и кивнул.

— Та же пропасть, — продолжал Улл, — возникла перед людьми в их самопознании — когда они попытались понять, каким образом в результате работы их мозга возникает знакомый им мир. Тупик, в котором они оказались, получил название «hard problem». Это стандартный баг их мышления, кажущийся им неразрешимой загадкой. Вы знаете, что это?

Аудитория