Записки капитана флота - Василий Головнин

Японцы слушали нас со вниманием, хвалили тонкий ум и прозорливость европейских правительств и, по-видимому, убеждаясь сильными нашими доводами, во всем с нами согласились. Наконец, переменяя постепенно разговор, склонили они его нечувствительно к войне и спросили нас: «Отчего случается, что в Европе пяти лет не пройдет, чтоб не было войны, а если две нации поссорятся, то и многие другие вмешиваются в их ссору, и война делается общей во всей Европе?» – «Оттого, – сказали мы, – что соседство и всегдашние связи подают повод к распрям, которые не всегда можно решить дружелюбно, а особливо, когда частные выгоды или честолюбие тут вмешиваются; но когда одна нация возьмет над другой в войне большое преимущество и станет усиливаться, то другие, чтоб не допустить ее сделаться опасной для них самих, берут сторону слабой и ведут войну против сильнейшей, которая также, со своей стороны, старается найти союзников, а оттого война часто делается почти всеобщей».

Японцы, слушая нас, хвалили мудрость европейских государей, потом спросили: «Сколько в Европе всех держав считается?» И когда мы им пересчитали все по именам, то они спросили нас, что если б Япония и Китай вошли в сношения и связи с европейскими государствами и стали следовать их системе, то не чаще ли бы случалась война между людьми, и не более ли бы полилось человеческой крови? «Да, так, это быть могло бы», – отвечали мы. «А если так, – продолжали они, – то для уменьшения народных бедствий не лучше ли, по вашему мнению, оставаться Японии на прежнем основании, нежели входить в связи и сношения с Европой, в пользе коих часа за два пред сим вы старались нас убедить?»

Признаться должно, я не знал, что отвечать на такое нечаянное, издалека выведенное возражение, и принужден был сказать, что когда бы я мог хорошо говорить по-японски, то, конечно, доказал бы им справедливость нашего мнения. Но про себя думал, что если бы я и оратор японский был, то трудненько было бы мне опровергнуть сию истину.

В другой раз японцы, слушая от нас, какими преимуществами пользуются европейцы против них и сколько есть у нас удовольствий, в Японии неизвестных, изъявили свое желание пожить несколько лет в Европе. Потом, склонив разговор к их отечеству, сказали нам, что в Японии есть по соседству два города, один большой, а другой маленький, которые и по именам назвали. В большом жители богаты и имеют во всем, как нужном, так и к роскоши служащем, великое изобилие, но, к несчастию, почти все они в беспрестанной между собой ссоре, и так много там бездельников, что ночью опасно ходить по улицам. Но в малом городе есть только самое нужное, зато жители живут между собой как братья, и ссор у них не бывает. Услышав от нас, что мы малому сему городу отдаем преимущество пред большим, они тотчас уподобили их Европе и Японии и, кажется, не без рассудительной причины.

В обращении между собой японцы отменно учтивы, и как младшие к старшим, так и люди одного состояния друг к другу почтительны. Кланяются они приседая; если кому хотят изъявить отличное почтение, то совсем становятся на колени и нагибаются до земли, но это делают только в комнатах, а на улицах показывают лишь вид, что хотят так поклониться, и при сем случае ничего не говорят. Буде же кому высшему себя изъявляют обыкновенное почтение, то, приседая, нагибаются так, чтоб пальцами коснуться земли, и называют именем того, кому кланяются, втягивая дыхание в себя, например: «Ай! Сампе-сама», т. е. «А, господин Сампе». Если же равному себе отдают почтение, то, приседая, кланяются, кладут руки ладонями на колени и говорят: «Ай! Кониджи», это значит: «А! Сегодня», – и по свойству японского языка означает приветствие; или «Ай! Тенки-иой, ай! Тенки-вари», т. е. «А! Хорошая погода. А, худая погода»; или «Гогро-де-гузар», сие выражение литерально значит: «Сердце есть», а употребляется как у нас «Здравствуйте».

При свидании после первой учтивости японцы расспрашивают несколько минут один другого с большими комплиментами и поклонами о здоровье, о родных и о прочем. Солдаты, содержавшие при нас караул, при смене никогда не приступали к делу, не сказав прежде друг другу множества приветствий и учтивостей, так что иногда проводили они минуты три и более в поклонах и взаимных комплиментах, а потом начинали уже сменяться. При расставании обыкновенное их прощание состоит в таких же поклонах, причем упоминают о времени, когда надеются опять увидеться, например: «Ай! Когонотц, а!» – «Девять часов» или «Ай! Миониджи, а!» – «Завтра» и проч. Это значит то же, что у нас сказать: «До свидания».

Каменного строения, кроме фундаментов, нет во всей Японии, причиной тому сильные землетрясения. Деревянные дома по большей части в один ярус, однако бывают и двухэтажные, но все вообще легко построены, теплый климат позволяет это. Внутренние перегородки, разделяющие комнаты, всегда подвижные, так что, выставив их, можно сделать из всего дома одну комнату. Печей и каминов у них не бывает: климат делает их ненужными, но огонь держат они в небольших, красиво сделанных жаровнях, а в домах простых людей – на очагах.

Мебелей японцы никаких не имеют; на полу у них постланы весьма чистые, красивые маты, на которые для гостей настилают иногда ковры или сукно. Украшением внутренности японских домов служит разного рода оружие, фарфоровая посуда и всякие редкости, да еще стены, обитые золоченой или раскрашенной бумагой. У богатых же людей они бывают обложены разными редкими деревьями и отделаны с большим искусством резной работой с позолотой.

Снаружи японцы домов своих почти ничем не украшают; разность между домами людей знатных и простых, кроме величины их, состоит в том еще, что первые стоят всегда среди обширного двора, окруженного высокой стеной или земляным валом, так что с улицы видна одна крыша дома. Сверх того, все люди знатные и богатые имеют подле своих домов пространные сады, до коих японцы великие охотники. В садоводстве они очень искусны, многие из них для садов ничего не жалеют. Но самым лучшим и пристойнейшим украшением в японских домах может почесться отменная чистота и опрятность, каковую все состояния людей в них наблюдают.

Кроме домов людей знатных и богачей, все прочие в японских городах строятся вплоть, один подле другого, и улицы весьма узки. От сего пожары у них бывают крайне опустошительны, несмотря на то, что очень легко и удобно сломать японский дом, который весь состоит из нескольких небольших брусьев и тонких досок.

Градская полиция в Японии очень строга и весьма заботится о тишине и спокойствии жителей. Кроме гражданских и военных чиновников, определяемых для соблюдения безопасности и благочиния в городах, в каждой улице избираются из граждан старшина и помощники его, которые должны сохранять и ответствовать за тишину и порядок в своей улице. На площадях и перекрестках устроены будки, в которых находятся пожарные инструменты и всегда бывает караул. По ночам часто ходят дозоры по всем улицам, и никто не смеет ночью идти по улице без фонаря. На случай же пожара содержатся у них особливые команды: в Эддо, столичном городе светского императора, 48 тысяч человек составляют пожарную команду; она разделена на 48 полков, из коих каждый называется одной буквой японского алфавита, которая и на платье у них нашита вместо знака отличия.