Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона - Еремей Парнов

Гринблад любезно предупреждал, что уезжает по срочному вызову в порт и возвратится часа через два вместе со всеми. Напоминая о каске и резиновых сапогах, советовал все же дождаться приезда Шермана.

Тут бы и отступить потомку храмовников и конкистадоров, повременить, да только пуще взыграло неукротимое высокомерие андалузца. Глянув на календарь, налепленный прямо на зеркало, Висенте отметил еще одно роковое совпадение, связанное уже непосредственно с ним. Был четверг двадцать второго дня месяца ад ара. Тут-то все и вспомнилось сразу: Лоренцо, геральдические надгробья, планетный знак!

У входа в пещеру путь ему преградил охранник с автоматом «узи», свисавшем с плеча. Сверившись со списком, он козырнул и посоветовал взять респиратор и лампу.

— Вонь от летучих мышей жуткая, — объяснил, — а свет иногда отключают, так что на всякий случай, abba1.

Острый, отдающий тошнотворной сладостью запах напластований помета вызвал рвотный спазм и резь в глазах. Прикрыв рукой ноздри, Висенте поспешно бросился к рубильнику. Свет взбудоражил колонию висевших друг на друге зверьков, и они заметались, огласив смрадный воздух не менее омерзительным писком. Лучшего пленэра для Доре трудно было бы подыскать. Свод, правда, оказался низковатым и никак не соответствовал готическим пропорциям. Зато изломы стен обильно поросли желтыми кристаллами самородной серы, чье характерное амбре отчетливо ощущалось в общей гамме.

За дверью в фанерной перегородке Висенте нашел все, что требовалось. Даже сумел подобрать себе подходящий по размеру комбинезон. Небольшая заминка вышла только с аккумулятором: не сразу сообразил, как соединить клеммы. Газосветная лампа новой конструкции бросала ровный бело-голубой луч, в котором хорошо различались самые незначительные углубления и бороздки.

Пещера оказалась довольно-таки протяженной. Последние метры пришлось пройти, пригнув голову и подгибая колени, настолько низким сделался потолок.

Люк, под небольшим наклоном уходящий внутрь скалы, был оборудован надежными скобами, на каждые десять футов приходился защищенный проволочным каркасом плафон.

На уровне штрека А рабочие вырубили полукольцевую площадку, где можно было спокойно передохнуть и, без риска сорваться, войти в туннель. Висенте прошел его до конца. В гроте с источником — вода отдавала сероводородом — он увидел несколько целых кувшинов и множество черепков, разложенных по ящикам. Процарапанный и выдавленный в сырой глине орнамент напоминал угаритский. Ханааняне брали тут воду в годину войн и бедствий. Не мудрено, что кувшины часто бились.

Не найдя ни единого знака, монах возвратился в шахту и спустился в просторную сводчатую галерею. Пожалуй, здесь можно было проехать даже на колеснице. Он попробовал снять респиратор, но тут же закашлялся и поспешил вновь надеть маску. Насыщенная сероводородом влага разъедала почище мышиного помета. Гринблад несколько идеализировал ситуацию. Меловая пузырящаяся вода, густо перемешанная с известковой глиной, достигала колен. Всплывшие на поверхность деревянные мостки ничуть не облегчали положения. Идти по ним было почти невозможно. Опасаясь свалиться с тяжелых и скользких досок и поломать ноги, Висенте осторожно съехал в жижу, до смешного напоминающую сметану, и, цепляясь руками за шероховатую стену, бочком двинулся в сторону лаза, образовавшегося в результате подвижек. Он вел в «Зал статуй», который еще на две трети был засыпан обломками породы.

Первый указатель (означавший «на равном уровне») встретился шагов через сорок, но без сопутствующих уточнений пользы от него не было никакой. Потом начали попадаться имена, по большей части испанские. Подземные сооружения были созданы по меньшей мере за две тысячи лет до тамплиеров. Рыцари только использовали катакомбы для каких-то, им одним ведомых, нужд. Если и было где-нибудь пресловутое капище Бафомета, то не в этих каменных недрах, подмываемых осенним разливом. Ноздреватый известняк впитывал воду, как губка. Просачиваясь сквозь своды, молочные струйки слизывали со стен вехи времен.

Совершенно случайно Висенте наткнулся на неразборчивую надпись под непритязательным крестиком, каким в старых хрониках отмечали усопших.

«Энц Бертран де Ту», — больше ощупью, чем глазами прочитал он. Прочее так и осталось невыясненным. Заполнив углубления, меловой раствор совершенно сгладил часть букв. К тому же сама эпитафия, судя по «энц» — господин, была на старопровансальском, малознакомом диалекте. Кавалер из Прованса, отделенного от Испании только Пиренейским хребтом, возможно, скончался прямо на этом самом месте, где стоял теперь Висенте, и был замурован в стене «на равном — с чем? — уровне».

Подвижка, открывшая проход в «Зал статуй», сыграла на руку археологам. В образовавшейся нише не только можно было стоять в полный рост, но и свободно орудовать инструментом. В нее даже не затекала вода, поскольку пол галереи находился двадцатью дюймами ниже, как указывалось на плане.

Статуи, о которых упомянул Гринблад, пока только выглядывали из завала. Висенте понял, что извлечь их навряд ли удастся до следующего сезона, когда спадет вода и можно будет пустить вагонетки по рельсовому пути, проложенному вдоль галереи.

У звездной Иштар, с серпом и змеями в волосах, над кучей камня торчала одна голова. Зато высеченный из розового гранита Ваал по грудь возвышался над своим нерукотворным курганом. Бычьи уши, рога и челка на темени изобличали в нем Ваал-Самена — «Господина Небес». О высшей астральной власти свидетельствовали звезды на лбу и щеках. Еще одна звезда — колючая, падающая, с загнутым кометным хвостом — свисала с левой руки истукана. Очи Бела — Юпитера, Денницы — Сына Зари были устремлены на монаха. Казалось, древний бог Эйкумены молит о помощи, страдая от боли и унижения. Вокруг его шеи был обмотан трос, сплетенный из стальных нитей, другой туго натянутый канат охватывал запястье. Концы их уходили в белую жижу галереи, где, очевидно, находились затопленные лебедки.

Заметив на груди идола буквы древнейшего на земле финикийского алфавита, он приблизился почти вплотную и, схватившись за трос, попробовал взобраться повыше. Но жирная от смазки проволока резанула ладонь, щебень под ногами куда-то поплыл, и не успел Висенте понять, чт о происходит, как с грохотом полетели камни, витая струна лопнула, издав почти человеческий вскрик, и взвившимся острым, как бритва, концом ударила по затылку.

Вытерев о комбинезон испачканную мелом руку, Висенте наскоро сделал набросок.

Отпавшую голову накрыло каменной массой, куда, медленно наклонившись, сполз освобожденный кумир. Он опрокинулся, придавив собой истекающее кровью тело, и был засыпан породой. И только длань с хвостатой звездой осталась над завалом.