"Фантастика 2023-154". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Барон Алексей Владимирович

— Ты хто? — строго спросил он, топорща бороду.

— Ученик ваш, господин маг, — почтительно доложил Рету.

— Мальч-к? — переспросил маг с пристрастием.

Рету пожал плечами. А кто еще? Девочка?

— Так точно, господин маг.

— Так ты это, милый, иди, — махнул рукой маг.

Рету подумал, что ослышался.

— Иди, иди, — махал маг все настойчивее. — Шагай. Ко мне сейчас тут дама должна… По делам. Не мешай взрослым, ступай себе, отрок. Завтра прю… пре… при… в общем, все завтра.

Дела и вправду творились небывалые. Нравы в городке были простые, незатейливые, все на виду. Может быть, им не хватало лоска, по которому так томился опекун, но жизнь и здесь ключом била. Вот только не у всех. Рету знал наверняка, ему конюх Герберт (который с магом враждовал давным-давно) рассказал, что волшебник, почитай, уже полвека жил святой и добродетельной жизнью — за полным отсутствием нужных сил. Потому что все их магия забрала.

А тетушка Нида на рынке хвалилась, пойло свое продавая, что и нежить оживит, стоймя поднимет. Не врала, значит.

Рету не знал, надолго ли маг взбодрился, поэтому медлить не стал, выскочил за дверь как ошпаренный. И нос к носу столкнулся с Найсой, которая в трактире прислуживала. Рету там с опекуном и обедали, и ужинали.

— Кто там? — бархатистым, неожиданно молодым баритоном пропел маг. — Звездочка моя драгоценная, это ты? Заходи, девочка, не бойся.

Найса свойски подмигнула Рету, дернула его за ухо и, скромно потупив бесстыжие глаза, шагнула за порог, теребя белый фартучек.

Девочкой Найсу можно было назвать лишь с большой натяжкой. Рету знал, что она ему больше в бабушки, чем в мамы, годится. Хотя с другой стороны, она и вправду была девушкой — кто ж трактирную служанку, о пышные юбки которой вытирали жирные руки, почитай, все завсегдатаи кабачка, замуж-то возьмет? Это она для Рету старая, а для мага вовсе даже молоденькая.

Рету почесал затылок и решил не спуститься, а подняться. Время еще есть, можно на смотровой площадке посидеть. Там хорошо, никто цепляться не будет, и видно отлично.

Пока по ступенькам шагал, все удивлялся, почему маг такой радости себе, как эликсир тетушки Ниды, сам сотворить не может. Давно бы уже пузыри от счастья пускал. Видно, магия против тетушкиных грибов жидковата будет, все равно что служка против архиепископа..

Сверху городок был как на ладони. По ночам маг смотрел отсюда в особую трубу на звезды — при его ремесле без звезд никуда. Труба эта стояла на треноге, да не простой, а с крутилкой наверху. Чтобы можно было ее, трубу, поворачивать как хочешь и все небо рассмотреть, да и не только небо. Кузнец Герберт жаловался, что маг вечерами подсматривает в окошки горожан. Любопытствует. И грозился залепить трубу грязью.

Рету подошел к трубе, опустил ее немного, приложился глазом.

За три года, что они тут с опекуном прожили, Рету изучил городок вдоль и поперек. Площадь, рынок, храм, гарнизонный двор, в котором теперь пустота, башня мага, домики, сараи, стены.

Куда интереснее было смотреть в сторону заката, за город, за лес, туда, где за синей полоской воды темнел уже настоящий берег. Там были видны горы!

Городок стоял на острове, а остров — посредине озера Тари. Озеро питали стекающие с гор речушки. Кроме этого, в него с северо-запада впадала, а с юга вытекала полноводная река Тарин.

Рету знал, почему их с опекуном человек в шлеме сослал именно сюда: в Невендааре на острове по-всякому безопаснее, чем где-либо. Не говоря уж о прочей нечисти, те же орки с гоблинами бродят по стране и не прочь разграбить попавшийся на пути город. Да и опекун не смоется. Если бы он, Рету, был тем самым в шлеме, он бы тоже опекуна на остров определил, потому как по нему, опекуну, видно, что человек он ненадежный.

Сообразив, что снова про опекуна думает, Рету разозлился, укусил себя за руку, чтобы отвлечься, да так и замер. Труба показала, что над лесом к городку летело что-то странное, не похожее на рыцаря на пегасе. Все в рогах. Не долетая до города, это что-то спланировало на полянку и там раздвоилось: оказывается, одна диковинка сидела верхом на другой. У Рету глаза загорелись от восторга, ведь не всякий день такое увидеть доведется.

Потом рогатые преобразились — выросты, шипы и хвосты исчезли, вполне себе люди в длинных плащах, один высокий и величественный, а второй толстый, просто-таки необъятный, потопали, ломая кусты, к дороге, что вела от озерной пристани к городским воротам.

В покосившемся храме, стоявшем на той же площади, что и башня мага, ударил колокол.

Пора было идти к опекуну.

Через городскую площадь Рету плелся нога за ногу. Хоть и есть хотелось, живот песни пел. Но появляться перед опекуном, озверевшим от задержки платы за воспитанника, просто сил никаких не было. Смотреть на его кислое лицо, слушать бесконечные жалобы на жизнь. Противно.

Рету вошел в трактир. Все как обычно.

Опекун сидел за любимым столиком в «чистой» половине и брезгливо ковырял вилкой в тарелке. Воспитанника терпеливо ждала миска похлебки — нет оплаты за обучение, нет и жаркого, родину не выбирают, сынок.

Рету прошел к столику, поклонился наставнику, как положено.

— Где шляешься? — скривился опекун и махнул вилкой. — Ешь быстрее, не задерживай.

Рету молча взял ложку. Не чувствуя вкуса, принялся хлебать жидкое варево.

Опекун изящно резал мясо на крохотные кусочки, работая ножом, как смычком, всем своим видом показывая, что манеры не пропьешь.

На обычной половине трактира шуму было больше, чем всегда Сказывалось отсутствие Найсы. Рету украдкой поглядывал в ту сторону: там было куда веселее, нежели на «чистой» половине. И когда в зал вошли двое, один длинный, второй толстый, он их сразу узнал, хоть и видел издалека. Вблизи парочка оказалась еще интереснее — то, что это птицы высокого полета, было видно сразу. Вот купец, казалось бы, тоже и плащ куньим мехом подбитый наденет, и бархатные штаны натянет, богаче, чем у иного короля, — а все ж таки будто написано на нем «торговец!». По нему видно, что и плащ он бережет больше себя, и штаны у него для вида, для важности, он в них на самом краешке стула сидит, чтобы не помялись, не залоснились, вещь-то дорогая. А по этим сразу понятно: в лохмотьях они сидеть будут или в пурпуре — им все едино, но к пурпуру они привыкли, не считают его за роскошь. На «чистую» половину не пошли, у окна сели, вольготно так. Трактирщик у стола замер — в глазах восторг и обожание. Чувствует, что крупный заказ будет.

Длинный — угрюмый красавец с орлиным носом, с выпирающим подбородком — заказывать не стал, в окно уставился, будто ничего интереснее, чем захудалая городская площадь, ему в жизни не попадалось. Толстяк переговоры вел (Рету прикинул про себя — похоже, что именно толстяк длинного-то и вез, понятно, что ездок не проголодался, а вот скакун очень даже запросто!) Под заказанные толстяком яства стола еле-еле хватило.

Балагуря, толстяк принялся уничтожать еду.

Тут даже опекун заметил, что весь трактир на приметных посетителей смотрит, а не на его манеры (для горожан это тоже было любимым развлечением). Вытерпеть такого пренебрежения он не мог, бросив жаркое недоеденным, резко встал и пошел к выходу.

Рету был уверен, что случись дело в столице, в лучшие для опекуна годы, он бы высокомерно швырнул под ноги хозяина заведения несколько монет и презрительно удалился. Но здесь швырять было нечего, поэтому опекун, бросив мимолетный надменный взгляд на парочку за столом, холодно сказал трактирщику;

— Запишите там на мой счет, милейший!

— Будет сделано, — безмятежно отозвался трактирщик, ни на секундочку не оторвав преданного взгляда от толстяка (вдруг еще чего-нибудь закажет!).

Опекун вздернул нос и вышел вон.

Толстяк с набитым ртом пробурчал что-то очень смешное. Явно по поводу опекуна. Все кругом так и грохнули.

Рету боком выбрался из-за стола и заспешил к выходу.