История великобритании - Кеннет Морган (ред.)

Восстание и реформа

Первые годы нового правления всегда привлекали внимание своей красочной политической жизнью. Но в некоторых отношениях наиболее яркие перемены того периода касались роли Британии в колониях, осознания ее как империи, которая с неизбежностью возникла после Семилетней войны. Настоящая гегемония в Северной Америке была особенно впечатляющей. Имперские чиновники и министры вначале 60-х годов XVIII в. наслаждались коротким периодом ничем не сдерживаемой изобретательности, планируя новое и светлое будущее для американских колоний. Квебек обещал стать настоящим рогом изобилия (в том, что касается рыбы и мехов). Американские колонии, усиленные приобретениями в Канаде и во Флориде, должны были сформировать огромный и лояльный рынок для британских промышленников, стать долгосрочным источником важных видов сырья и даже (соблазнительная перспектива для обремененной долгами метрополии!) новым источником доходов в казну. Вест-Индия, прочно укорененная в более эффективно управляемую меркантилистскую систему, должна была максимально увеличить прибыли от процветающей работорговли, обеспечить постоянный приток тропических продуктов и стать ценной базой для торгового проникновения в Испанскую империю. На Востоке вырисовывались еще более умозрительные и захватывающие перспективы. После победы Клайва при Плесси в 1757 г. Британия стала доминирующей европейской державой на индийском субконтиненте. Формально в Индии не было британского территориального присутствия, однако в реальности с того времени Ост-Индская компания была бесповоротно вовлечена в процесс настоящей колонизации. В этом отношении 1765 год, когда Клайв официально принял от имени компании земельную ренту (diwani) в Бенгалии, расширив таким образом сферу ее деятельности от простой торговли до политического управления, стал вехой такой же важной, как и сама победа при Плесси, логически из нее вытекая. Эти события изменили британское восприятие Индии. Экзотический характер новых владений и тот факт, что они открыли ранее малоизвестную культуру, сделали впечатление от создания новой империи более мощным. Это впечатление было тогда же выражено Фрэнсисом Хейманом в огромной картине, изображающей Клайва принимающим знаки покорности местных князей (она была выставлена в пантеоне модных развлечений Ранела (Ranelagh) в 1765 г.). Объем импорта азиатских диковин взлетел до небес, и впервые начал формироваться подлинный интерес к индийскому обществу. Другие аспекты новых приобретений на Востоке были менее благородными и трогательными. Во время всеобщих выборов в 1768 г. пресса была переполнена статьями о том, как в ряде избирательных округов появились люди, возвратившиеся домой после службы в Ост-Индской компании и использующие свое якобы неправедным образом полученное богатство, для того чтобы купить дорогу в Парламент. На сцену вышли «набобы». Их влияние неизменно преувеличивалось, так же как их проступки и злодеяния. Кроме того, в сущности, они не отличались от вecт-индских плантаторов, «турецких купцов», «денежных людей» и др., чьи нетрадиционно полученные доходы вызывали неприязнь со стороны семейств с менее «разнообразными» доходами. Но их появление с неизбежностью возбудило сильное любопытство, а впоследствии тревогу. Сам Клайв был воплощением алчного набоба; безжалостность и бесстыдство, с которыми он при обретал личное состояние во время службы в компании, казались весьма характерными чертами целого класса людей, рассматривавших империю в качестве средства для быстрого и даже преступного обогащения. Казалось, что в Индии нет преград для соблазнов. Неистовая спекуляция акциями Ост-Индской компании, последовавшая после принятия diwani, а затем периодические кризисы в финансовых делах компании и не в последнюю очередь усиливавшийся интерес правительства к ее деятельности – все это в совокупности выставило сложный и зачастую коррумпированный характер политики компании на яркий и нежелательный для нее свет.

В Америке не было набобов, однако экономические и политические проблемы, вызванные стремлением сохранить и расширить Американскую империю, оказались более значительными даже по сравнению с результатами экспансии на Востоке, а их последствия более широкими. Британские министры очень хорошо сознавали потенциальную ценность своих подданных по ту сторону Атлантики, однако они не оценили высокую степень независимого отношения к вмешательству из Лондона, которую обрели тринадцать колоний. Они также не смогли верно оценить способность отдаленного, богатого, обладающего большими ресурсами населения, состоящего примерно из 2,5 млн человек, противостоять и противодействовать имперской власти. Результатом стало десятилетие циклического кризиса в англо-американских отношениях, начиная с Акта о гербовом сборе (Stamp Act), заставившего американцев провозгласить: «Нет налогов без представительства» – в 1765 г., и заканчивая восстанием и войной в 1775 г. Довольно трудно определить, что в конечном счете было предметом спора с британской точки зрения, даже с расстояния двух с лишним веков, отделяющих нас от этих событий. К 1775 г. от большинства целей в отношении Америки, которые ставили перед собой министры после Семилетней войны, они явно или молчаливо отказались. Даже крайние оптимисты в 1775 г. не могли думать, что Америка будет тем, что лорд Рокингем назвал «золотой доходной жилой». Подавление колоний силой было бы очень дорогостоящим предприятием, а его долговременные последствия – непредсказуемыми. Противники в Европе явно рассматривали Войну за независимость как возможность восстановить баланс сил, который так сильно склонился не в их пользу во время Семилетней войны. Кроме того, были и те, кто оспаривал необходимость войны, опираясь на логические выводы и принципы меркантилизма. «Богатство народов» Адама Смита, опубликованное в том же году, что и Декларация независимости (и примерно в то же время, что и первый том пессимистического исследования Эдуарда Гиббона о закате Римской империи), методично опровергало экономические предпосылки для существования империи. И все-таки, за немногими исключениями в лице радикальных политиков в метрополии и некоторых религиозных диссентеров, англичане решительно поддержали войну против Америки. Ее главный принцип – защита неограниченного суверенитета Парламента – был очень важен в ту великую эпоху его торжества. Знаменитые «Комментарии к законам Англии» Уильяма Блэкстоуна, опубликованные в 1765 г., провозгласили с бескомпромиссной ясностью неограниченную юридическую власть парламентского правления Короны. Конфликт с Америкой – наиболее яркое ее выражение. Однако экономические аргументы, которые выглядят весьма привлекательными в ретроспективе, произвели небольшое впечатление тогда, когда были впервые высказаны. Для большинства англичан единственным жизнеспособным представлением об империи являлся его старый, меркантилистский вариант. Колонии, которые отказывались признать безусловную власть Парламента, были не просто бесполезными, но по-настоящему опасными. Против воззрения, согласно которому империя без прямого контроля хуже, чем полное отсутствие империи, даже умы, наделенные большим воображением, мало что могли возразить. Как представляется, этот конфликт являл собой хронологическое и культурное столкновение. Американцы в глубине души защищали права англичан XVII в. Для них сопротивление гербовому сбору было сродни борьбе Гемпдена со сборами корабельных денег. Суверенитет, который имел приоритет над властью провинциальных ассамблей и местными правами, являлся для них немыслимым. Англичане же, с другой cтoроны – применяли оружие XVIII в. – верховную власть Парламента, которая входила в одну из самых популярных доктрин столетия, нераздельную и неограниченную власть метрополии в системе меркантилизма. Только сила могла разрешить это противостояние.

С течением времени оно разрешились в пользу новых Соединенных Штатов. Между тем война обернулась бедствием для Британии – худшим, чем что-либо со времен второй войны с Голландией 1665-1667 гг. Она разрослась из восстания в колонии до полномасштабной войны против монархий во главе с Бурбонами (Франции и Испании), привела к враждебным отношениям с Голландией и состоянию «вооруженного нейтралитета» с другими державами. Во время мирных переговоров 1782-1783 гг. Англии удалось кое-что спасти. Хотя тринадцать колоний были потеряны навсегда, блестящая морская победа в Сентесском сражении (Доминиканское морское сражение английского и французского флотов), одержанная адмиралом Родни в 1782 г., отвела угрозу от Британской Вест-Индии и прежде вceгo спасла Георга III от унижения в связи с возможной потерей наиболее ценимой жемчужины – Ямайки, которую Кромвель завоевал столетием раньше. На Средиземном море попытка Испании вернуть Гибралтар потерпела неудачу. В Индии организованная Уорреном Гастингсом отчаянная оборона завоеваний Клайва отвела угрозу как французского реванша, так и восстания местных князей. Для современников независимость Америки была весьма горькой пилюлей, но б ольшая часть империи за пределами тринадцати колоний осталась в неприкосновенности, и по крайней мере удалось избежать полного унижения, которого боялись в самые черные дни войны.