Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

вошёл внутрь. В комнате, на поваленной лавке сидела Рута. В полном одиночестве, рядом с ней не было ни братьев, ни слуг. Она плакала, вытирала слёзы куском вышитой ткани пурпурного цвета.

— Почему ты здесь одна сидишь? Где твои братья?

Рута не удивилась тому, что Хастияр пришёл в дом её отца. Она сейчас казалась растерянным ребёнком, а не молодой женщиной, хозяйкой большого дома.

— Хеттору велел мне дома сидеть и братьев ждать. Я ждала, ждала, а никого нет! Тогда я сюда пришла, смотрю, и здесь никого нет. А теперь я сижу и не знаю, что мне надо с собой брать.

Война пришла в каждый дом, неожиданно, нарушив привычный порядок вещей. Людям приходится бросать всё, оставить имущество ради спасения. Прежняя жизнь уже потеряла всякий смысл, осталось только забрать из неё немногое, что можешь унести с собой.

— Ну, давай подумаем, — сказал Хастияр.

Он изо всех сил старался казаться спокойным, но и ему хотелось бежать вместе со всеми, куда угодно, не разбирая дороги.

— Если какие-нибудь ценности в доме есть, надо забрать, не оставлять же врагам. Возьми для отца и для братьев одежду, чтобы было переменить. И что там у вас есть, масло, зерно, всё надо забирать.

Серебро, которое хранил у себя купец, он ещё в первые дни войны догадался перенести в дом зятя. Хастияр подумал, что во время осады, поначалу люди ценят больше всего серебро, а потом оказывается, что самое необходимое уже не купишь и за золото. А по настоящему дорогим вскоре станет хлеб.

После его слов, Рута будто опомнилась. Она стала обходить комнаты родительского дома, собирая вещи. Вскоре она вынесла охапку с одеждой, несколько покрывал, расшитых пурпурными нитками и шкатулку. Рута вытряхнула содержимое шкатулки. Из неё посыпались бусы из сердолика, браслеты и кольца, украшенные янтарём. Рута принялась собирать драгоценности, увязывать их в расшитую ткань.

— Это всё мамино, и мама вышивала, — прошептала Рута.

Её отец овдовел пару лет назад, но вещи его жены так и лежали в доме на прежних местах. Рута собрала украшения, уложила их в самую середину узла с одеждой. А потом сказала Хастияру уже совсем другим, до странности спокойным тоном:

— Хорошо, что ты пришёл, господин Хастияр. Мне тут страшно одной было, а ведь могли и лихие люди с улицы зайти.

— Они завтра тут будут, — только и сказал Хастияр.

— Да, — ответила Рута безо всякого выражения.

Она бросилась в сторону кухни и притащила оттуда кувшин высотою в половину её роста. И тут же метнулась за новым.

Хастияр понял, что вот теперь он может помочь чем-то существенным. И принялся перетаскивать кувшины с маслом и вином из кухни к выходу. То и дело он оглядывался на Руту, ведь кувшины оказались тяжёлыми даже для него. А Рута, казалось, не замечала их тяжести.

Съестных припасов они собрали куда больше, чем способны были донести, даже вдвоём вряд ли бы справились.

Наконец, сборы закончились. Вот и вся прежняя благополучная жизнь. Она уместилась в узел с одеждой и стоит у порога. Осталось только оглянуться на неё ещё раз, запомнить, каким был родительский дом.

Дверь скрипнула, открылась, пропуская внутрь двух подростков, братьев Руты. Хеттору, верно, догадался. Они вовсе не собирались делать то, что им было приказано. Просто бегали среди воинов, стараясь не попасть на глаза отцу или Хеттору. Надеялись, что их на стену возьмут. Сражаться с аххиява.

Им всё же хватило ума понять, что это уже не игра, потому, они одумались и вернулись домой, явно не ожидая встретить там сестру.

— Хеттору нас прибьёт, когда узнает, — только и сказали они оба.

— Кто его знает, может, мы напрасно суетимся, — сказала Рута, — может, всё это зря. Пойдём быстрее.

Она повесила на плечо узел с одеждой и вместе с братьями потащила кувшины в цитадель. Так, до самого утра, жители Трои носили в крепость припасы. А на рассвете ворота троянской цитадели закрылись.

* * *

Наступил новый день. Никогда прежде в верхнем городе не собиралось разом столько народу. Жители Вилусы, те, кто сумел выбраться из разорённой округи и уцелел в сражении, пришли в город, чтобы спастись за его стенами. Теперь крепость стала походить на одинокий корабль, окружёный со всех сторон волнами бурного моря. Единственное пристанище людей, которые не пожелали смириться с поражением и бороться с врагами до конца. Всё свободное пространство было заставлено наскоро сооруженными деревянными и полотняными навесами.

Ночью никто не спал, даже те, кто жил в верхнем городе, и кому не пришлось покидать родные дома. Даже тем, кто причислял себя к избранным людям, правящим этим городом, пришлось разделить с простым народом тяготы войны.

Едва занялся рассвет, троянцы собрались на городских стенах. Они ждали, как поступит противник, что предпримут люди Аххиявы.

Ждать пришлось долго, до самого полудня. Ахейцы не сразу решились войти в город. Поначалу они не могли поверить, что троянцы оставили нижний город и защищать его уже не будут.

Первые смельчаки рискнули перелезть через деревянную стену, когда солнце пересекло полуденную черту. На первых порах они ожидали ловушки, осторожно пробираясь между домами. Но вскоре поняли, что дома пусты, а их хозяева заперлись в цитадели.

Вот тогда и началось главное, ради чего войско отправилось в поход и пересекло море. Грабёж, ибо он был единственной настоящей целью любой войны.

Троянцы в гробовом молчании смотрели со стен цитадели, как пришельцы грабили их дома. Горшки и кувшины, одежда, подушки, одеяла, всё тащили. Бранили троянцев на чём свет стоит оттого, что не находили в домах серебра и золота, но надежды не теряли. Знали — настоящие сокровища, а главное, живой товар, спрятаны в цитадели. Ну, до неё они ещё доберутся. Недоступность ценнейшей добычи лишь подстёгивала азарт и жажду наживы.

Ахейцы приблизились к самым богатым домам. Домам купцов, что старались поселиться возле цитадели, быть ближе к царскому роду.

Два молодых воина подошли ко входу в дом, который принадлежал купцу Астапи. Но ничего ценного они не успели оттуда забрать. Даже внутрь зайти не успели. Тут же у входа и растянулись на земле со стрелами в груди и в горле. Досюда уже доставали троянские лучники.

Никто даже не забрал тела погибших, они так и остались лежать под стеной.

Некоторое время ничего не происходило. Противник ничего не предпринимал, никто не пытался штурмовать стены цитадели. Жители Вилусы переговаривались, ожидали