Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альбрехт Кессельринг

Я был просто поражен этим решением ставки. Оно расстроило все наши планы. Видимо, Верховное командование вермахта сочло, что дальнейшие попытки прорыва из окружения обречены на неудачу и что, находясь в мешке, окруженная группа армий сможет сковать достаточное количество сил противника, чтобы предотвратить мощный удар в восточном направлении. Возможно, в ставке также решили, что пребывание в Рурской области поможет группе армий прокормить личный состав, а заодно и улучшить снабжение других частей, действующих на фронте.

Однако в действительности продуктов питания в Руре было так мало, что личному составу группы армий и местному населению их хватило бы самое большее на две-три недели. Со стратегической точки зрения Рур не представлял интереса для Эйзенхауэра; он рвался дальше на восток. Единственная надежда сковать значительные силы противника состояла в том, чтобы не только упорно держать оборону, но и время от времени предпринимать контратакующие действия. Однако, судя по той картине, которую я видел, это было совершенно невозможно – 300 000 человек личного состава группы армий В не могли быть передислоцированы таким образом, чтобы закрыть брешь между Тевтобургом и Тюрингским лесом. Как и следовало ожидать, по периметру Рурского мешка завязались бои, которые 17 апреля завершились капитуляцией нашей группировки по той простой причине, что солдаты и офицеры больше не видели смысла в продолжении войны.

17 апреля закончилась трагедия группы армий В. Ее командующий Модель, храбрый и энергичный солдат, покончил с собой. Сегодня, оглядываясь назад, кто осудит его? Он по-прежнему остается в моей памяти и останется там навсегда.

ПРОРЫВ ВОЙСК АЛЬЯНСА В НИЗОВЬЯХ РЕЙНА

В период, когда происходила трагедия групп армий G и В, группа армий H имела возможность провести перегруппировку и переоснащение своих сил, не испытывая серьезного давления противника. Действия авиации альянса в четко ограниченном районе, бомбовые налеты на наши штабы, частая постановка дымовых завес и заготовка материалов, пригодных для наведения мостов, – все это говорило о том, что противник намерен атаковать между Эммерихом и Динслакеном, причем главный удар должен был быть нанесен либо по одну, либо по другую сторону от Риса. Телефонный разговор с командующим группы армий приободрил меня – я забыл, что артиллерийский корпус и минометно-дымозаградительный корпус, укомплектованные ополченцами, не были брошены в бой в районе Риса, а оставались в резерве. У меня, кстати, возникла мысль, что, возможно, следует скорректировать дислокацию двух танковых дивизий, развернутых в тылу напротив центральной части наших боевых порядков.

Ясная, солнечная весенняя погода дала Монтгомери возможность для осуществления крупномасштабной операции по высадке воздушного десанта и максимального использования авиации для поддержки наземных сил. Все это очень сильно затрудняло маневры группы армий Н.

В обстановке, когда канадцы и американцы при поддержке выброшенного с воздуха десанта рвались вперед, я согласился с предложением командующего группой армий нанести по войскам противника удар всеми имевшимися силами и средствами. Правда, в результате группа армий израсходовала свои основные резервы до того, как ситуация более или менее прояснилась. Это было ошибкой, за которую нам предстояло расплатиться позднее, что на самом деле и произошло.

К сожалению, резервные дивизии, проведя не слишком хорошо скоординированную атаку в направлении Динслакена, добились лишь незначительного успеха. Если бы мы проявили большую осторожность и ввели их в бой 23–24 марта и если бы Рис был в достаточной степени насыщен артиллерией, к вечеру 25 марта положение не было бы столь тяжелым. Увы, неверная дислокация упомянутых резервов, которую я так и не скорректировал, и недостаточно продуманное их использование не только привели к проигрышу битвы за Рейн, но и сказались на дальнейшем ходе боев.

Следствием этого стало то, что командный состав группы армий H стал воспринимать происходящее с фатализмом, который проявлялся на каждом совещании. Очень заметно ощущалась потеря отличавшегося энергией и умом Шлемма, командовавшего 1-м Парашютно-десантным корпусом. Когда американские войска перешли на правый фланг британской группировки, противник получил сигнал к наступлению. Точно так же, как раньше это сделало командование группы армий В, командование группы армий H передислоцировало свой штаб к северу, вместо того чтобы расположить его поближе к флангу, над которым нависла основная угроза, и показать тем самым нашим солдатам, что многое, а может быть, и все зависит от того, смогут ли они устоять.

Вместо этого командование группы армий H в тот момент, когда только на ее левом фланге еще оставалось нечто такое, что можно было назвать линией фронта, решило отправить мне и в ставку совершенно излишний доклад об обстановке. Этот доклад, посланный в ставку фактически через мою голову, не дал мне возможности изложить высшему руководству мое мнение – прежде чем я успел это сделать, Верховное командование ознакомилось с упомянутым докладом и приняло соответствующее решение. Кроме того, этот доклад настолько разозлил Гитлера, что я потерял всякую надежду на то, что мне удастся оказывать решающее влияние на ход событий. Любой генерал должен знать, как правильно с психологической точки зрения обращаться к начальству. Однако упомянутый доклад – идеальный пример того, как проще и быстрее всего можно было разгневать Адольфа Гитлера. В нем сравнительно мало говорилось о поражении самой группы армий H и его причинах. В основном он касался затруднительного положения, в котором оказалась группа армий В, причем авторы доклада использовали этот факт в качестве аргумента для того, чтобы обосновать необходимость отступления войск, находившихся под их командованием.

Независимо от того, верным или неверным был этот доклад с точки зрения стратегии, психологически было грубой ошибкой указывать вышестоящему командованию на то, что оно не в состоянии разобраться в оперативной обстановке. Гитлер воспринял доклад как проявление «недопустимого высокомерия». Я считаю, что имею право на подобную критику в адрес авторов документа, потому что в свое время Гитлер лишил меня свободы действий как командующего фронтом во время Итальянской кампании. Но тогда все было совершенно иначе. В данном же случае мне было абсолютно ясно, какое решение в конечном итоге примет фюрер.

Будучи убежденным в том, что Рур в тот момент не являлся целью американцев, а также в том, что британская 2-я и американская 9-я армии будут продолжать действовать в северо-восточном и восточном направлении, то есть обойдут Рур стороной, я был совершенно ошеломлен отводом с передовой 47-го танкового корпуса. Направлять подкрепления в Рурскую область в сложившейся ситуации было ошибкой. Если бы фронт оказался прорванным, это стало бы больше чем ошибкой.