Зимняя сказка - Марк Хелприн

– Он занялся писательством уже после того, как ушел со своего поста.

– Я никогда не был писателем, – заметил Прегер. – И на поверку я могу оказаться куда более жестким человеком, чем вам это кажется.

Горностаевый Мэр удивленно посмотрел на Прегера. Перед ним сидел стройный, высокий мужчина с нездоровым блеском в глазах.

– Откуда вы родом? – спросил он, ни минуты не сомневаясь в том, что Прегер вырос в семье иммигрантов на одной из городских окраин.

– С Хейвмейер-стрит, ваша честь, – холодно ответил Прегер. – Я вырос возле Уильямсбергского моста. Как вам это понравится?

– Какое мне, собственно, до этого дело, – пожал плечами Горностаевый Мэр, углубившись в изучение лежавших на столе документов. – Вам это, в любом случае, уже не поможет.

К середине июля ажиотаж вокруг гигантской плавучей платформы, бросившей якорь в Гудзоне, практически спал. Мэр оставался молчаливым, словно гранитная плита, ни одна живая душа не заходила на корабль и не сходила с него, а люди в форме появлялись возле него только в тех случаях, когда на него пытались забраться посторонние. В течение долгого времени представители прессы пытались разгадать загадку гигантского судна. Дюжине журналистов-парашютистов удалось сесть на его верхнюю палубу, но всех их тут же эскортировали на берег безмолвные стражи. Аквалангистов, вооруженных магнитами и присосками, все те же мрачные стражи встречали возле поручней. Вертолеты, гидропланы, воздушные шары и плавучие доки – иными словами, все, что могло плавать или летать, – появлялись возле корабля только в течение нескольких первых недель. Он исследовался приемниками инфракрасного и рентгеновского излучения, а также магнетометрами, однако эти исследования тоже не дали никакого определенного результата. В скором времени энтузиазм журналистов поугас, и они постепенно переключились на освещение других тем. Телевидение раздробило мир на столь крошечные частички, что такой огромный корабль попросту не влезал в его тонюсенькую пипетку.

Крейг Бинки, вернувшийся в город, успев прочесать большую часть территории Пальчиковых озер, решил обойти своих конкурентов в разгадке и этой тайны. Он, Бинки, дитя Возрождения, занялся изучением последних научных открытий, спешно обзавелся ускорителем частиц, собранным где-то на задворках Гринич-Вилидж, и установил за рекой приемник «бидео-излучения», на экране которого он надеялся увидеть содержимое корабля. Однако корпус корабля оказался непрозрачным даже для гамма-лучей, и Крейг Бинки спешно повел «Гоуст» в другом направлении, решив привлечь внимание читателей к поэзии (те счастливчики, книги которых были опубликованы на второй неделе июля, стали миллионерами).

Через какое-то время, к крайнему удивлению своих подчиненных, сдался и Гарри Пенн. Крошечные заметки о загадочном корабле теперь печатались на последней странице газеты и даже не входили в постоянный раздел, посвященный судоходству.

Забытый всеми корабль превратился в часть пейзажа, в утес, в предмет, на который люди перестали обращать внимание. Иными словами, он стал неотъемлемой частью города, которая не вызывала никакого интереса даже у Питера Лейка.

Прегер, Хардести и Вирджиния отказывались сдаваться, хотя Гарри Пенн и приказал им прекратить разработку этой темы.

После бессонных ночей, проведенных в библиотеке в поисках информации о доке, который мог бы вместить такое огромное судно, Хардести так обессилел, что заснул за справочными таблицами. Ему приснился отцовский дом в Сан-Франциско и плававшие по морю корабли. Он смотрел на них через подзорную трубу и видел на их бортах фамилию своего отца и отливающую золотом фигурку стоящего на задних лапах льва Сан-Марко.

Проснувшись, он увидел рядом с собой склонившуюся над толстенным морским регистром Вирджинию.

– Ничего мы здесь не найдем, – сказал он, глядя на Прегера, тащившего очередную кипу справочников по судоходству. – Почему бы нам просто не понаблюдать за кораблем? Эсбери мог бы перевезти нас на другой берег и забрать оттуда перед самым рассветом. Вполне возможно, они позволят себе расслабиться, увидев, что мы потеряли к ним интерес.

В течение следующих десяти дней с наступлением темноты они отправлялись к одной из скал Пэлисейдс, на которой им удалось обнаружить достаточно просторную площадку, и наблюдали оттуда за кораблем, поочередно сменяя друг друга. Перед самым рассветом Эсбери перевозил их обратно. Хардести первому наскучило это занятие, однако Прегер настоял на продолжении наблюдений. В отличие от Хардести и Вирджинии он не терял надежды и наблюдал за пустынными палубами с азартом притаившегося в засаде охотника. Они продолжали дежурить и в августе, когда над теплой как молоко рекой начал клубиться туман.

Их старания не пропали даром. В одну из августовских ночей Прегер разбудил своих друзей и кивком указал на противоположный берег. Небо уже начинало сереть. На причале, находившемся прямо напротив корабля, помигивали сигнальные огни, которые можно было заметить только отсюда. В свой бинокль Прегер разглядел на причале две фигурки и черный лимузин. Сигнальщик в странной одежде попеременно включал и выключал фонарь, другой человек нервно расхаживал по причалу.

– Дай посмотрю! – прошептал Хардести.

– Нет-нет, – покачал головой Прегер. – Времени у нас в обрез. Главное – успеть…

Они спустились к подножию утеса и, разбудив Эсбери, объяснили ему суть стоящей перед ним задачи. Однако ему ситуация представлялась не столь уж простой. С одной стороны, они могли упустить добычу, с другой – спугнуть ее своими неосторожными действиями.

Им неожиданно повезло. Из гавани вверх по течению реки шел небольшой танкер. Едва он поравнялся с утесом, как они пристроились за ним и, проплыв параллельным курсом с полмили, юркнули за длинный пирс, за которым их невозможно было увидеть не только с корабля, но и с пристани, где стоял черный лимузин.

Взобравшись наверх по прогнившим сваям, они побежали к ближайшей улице, надеясь поймать такси. Едва Хардести успел подумать о том, что в такое время поймать такси на Двенадцатой авеню им все равно не удастся, как они увидели пять сотен автомобилей, прогревавших моторы. Едва они выехали на автостраду, как мимо них в прямо противоположном направлении проехал знакомый черный лимузин.

– Развернитесь на сто восемьдесят градусов, – попросил водителя Прегер.

– Это еще зачем? – удивился тот, послушно разворачивая машину.

– Не важно, – ответил Прегер. – Незаметно следуйте за тем черным лимузином.

Лимузин выписывал невообразимые кривые, кружил по городу, проезжал мимо одних и тех же мест по три-четыре раза и то и дело нарушал все существующие правила дорожного движения. Наконец, вдоволь накатавшись по Манхэттену, он подъехал к входу в музей Метрополитен, после чего из него появились три человека. Они вошли в музей через редко используемую дверь у основания цокольной стены. Пока Прегер и Марратта ехали на такси, они успели рассмотреть всех пассажиров лимузина. Возле невероятно высокого человека сидели сигнальщик, который, судя по одежде, был священнослужителем, и расхаживавший прежде по пристани молодой толстяк с круглым лицом и узкими глазами-щелочками.