ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ - Михаил Бойков

"Если я сделаю это, она может догадаться, что Васи уже нет в живых".

И крепче прижав к себе мешок, я торопливо бросил ей:

— Ну, мне пора идти. Она перекрестила меня.

— Идите обрадуйте ваших близких, вашу мать. Большое вам спасибо. Храни вас Бог… А я тут еще подожду. Может, мой сынок Васенька, вот так же из тюрьмы выйдет… Ведь он выйдет?..

Ничего не ответив ей, я поспешно зашагал по улице. Я бежал от матери расстрелянного сына. Бежал так, как будто был виновен в его смерти. А в моей памяти теснились образы наших близких, — моих и тех, о которых я слышал в тюрьме.

Эти образы, с их тяжкими страданиями, высоким героизмом и безграничным падением, воплощались в странную и жуткую, величественную и сентиментальную поэму в прозе.

2. Большая любовь

Он сидит в камере смертников и ждет расстрела. Когда он объяснил своим сокамерникам, как попал к ним, они назвали его дураком; на первый взгляд это было действительно глупо.

Его арестовали за вредительство, которого он не совершал и приговорили к расстрелу. Центральный исполнительный комитет РСФСР заменил ему расстрел десятилетним заключением в концлагерях.

После четырех лет заключения ему удалось бежать из концлагеря и на "воле", через уголовников, обзавестись фальшивым паспортом на чужую фамилию. С этим документом он скитался по стране, успешно скрываясь от "стражей" советской власти. Жить так он мог бы долго, годы, а то и десятилетия, но однажды в какой-то пивной "выложил душу" случайному собутыльнику— рассказал правду о себе.

Собутыльник оказался сексотом НКВД… Мне этот случай сначала тоже показался глупым, но, узнав его подробности, я изменил мнение о нем.

Два года спустя после свадьбы и за три месяца до ареста инженера Петра Даниловича Никольского, у его жены родилась дочь. Он очень любил свою жену и рождение дочери еще более усилило эту любовь.

Неожиданный арест и вытекающие из него последствия были для Никольского меньшим ударом, чем разлука с любимой женой и дочерью. В тюрьме он думал и тосковал только о них, забывая о том, что грозило ему; не выдержав "методов физического воздействия", он был принужден "признаться" во всех, приписываемых ему следователем, преступлениях, но свою жену не запутал в них. Изо всех сил старался он, чтобы на допросах имя жены случайно не вырвалось у него, не проскочило в следственное "дело". Это ему удалось, да и случай счастливый помог. Гепеушники случайно не вспомнили о жене Никольского и не арестовали ее.

Постоянные мысли о жене и дочери, постоянная тоска о них в конце концов заставили Никольского бежать из лагеря. При побеге он ранил двух охранников и убил сторожевую собаку. В случае поимки ему грозил расстрел. Зная это, Никольский не задумывался о перспективах своего неприглядного будущего. Единственное стремление владело им.

"Увидеть бы только жену и дочурку Лизу. Хотя бы раз. А дальше: будь, что будет", — думал он…

Полгода скитался Никольский по Сибири. Для того, чтобы хоть немного изменить свою внешность, он отпустил бороду и усы. Уголовники снабдили его фальшивым паспортом, таким же воинским билетом, несколькими справками и командировочными удостоверениями. С каждым днем беглеца все больше тянуло в тот город, где жили жена и дочь. Он понимал, что его появление там будет опасно для них, сдерживался до тех пор, пока мог, но, наконец, не выдержал и поехал туда.

— Увижу их издалека один раз. Так, что они даже и не заметят меня. А потом сразу же уеду оттуда. Потом и помирать можно, — решил Никольский.

Он приехал в родной город и увидел жену и дочь. Увидел так, что они его не заметили, но расстаться с ними не смог. Сначала он остался в городе "еще на один день", потом "еще на один единственный", а дальше потянулись дни за днями. Не было сил покинуть тех, кого он "видел издалека". Осторожно расспрашивая незнакомых людей, Никольский узнал, что его жена работает подавальщицей в столовой, живет бедно и очень тоскует о нем. Один из ее сослуживцев ухаживает за нею, несколько раз предлагал ей жениться, но она ответила ему отказом — ждет мужа и надеется на его возвращение; ждет радостного письма о его освобождении или снижении срока наказания, хотя он и заключен в концлагерь "без права переписки".

Каждый вечер, когда была хорошая погода, она приводила девочку в ближайший от ее квартиры парк. Мать бледная и грустная, задумавшись сидела на скамейке, а маленькая дочь весело играла с другими детьми. Никольский проходил мимо, смотрел на них и его сердце замирало от любви, радости и тоски. Ему страстно хотелось подойти к ним, обнять и утешить жену, приласкать дочь, но сделать это он не смел. Любимая женщина рассеянно взглядывала на него печальными глазами, не узнавая мужа в преждевременно поседевшем, бородатом человеке.

Иногда днем, в отсутствие матери, девочка играла на улице. С нетерпением ждал таких моментов отец. Он подходил к ней, брал ее на руки, ласкал, целовал и угощал конфетами и печеньем. Вечером дочь сообщала матери:

— А мне сегодня дядя шоколадку дал.

— Какой дядя? Расскажи. Во что он одет? Какое у него лицо? — спрашивала мать, чувствуя, что смутная тревога и ожидание чего-то необычайного охватывают ее.

Но малютка, которой не исполнилось еще и пяти лет, могла рассказать немного.

— Добрый дядя с бородой и хорошими глазами, — говорила она…

Однажды Никольский шел по улице, глубоко задумавшись и опустив голову. Вдруг в его думы ворвался знакомый детский голосок, звонкий и нежный:

— Вот добрый дядя!

Он поднял голову. Навстречу ему шла жена, ведя за руку дочь. Указывая на него пальчиком и радостно улыбаясь, малютка повторяла:

— Вот добрый дядя. Вот…

Он бросился в переулок. Сзади до него донесся крик узнавшей его жены: —Петя!..

Ночью Никольский уехал из города, а спустя некоторое время прислал из Сибири письмо жене. Он писал от имени своего тюремного друга, незнакомого ей человека:

"Ваш муж, Петр Данилович Никольский, умер у меня на руках при побеге из концлагеря. Он просил передать Вам его предсмертное желание; он хотел, чтобы Вы не забывали его, но поскорее вышли замуж. Нехорошо, когда девочка воспитывается без отца. Петя любил Вас до последней минуты жизни и надеялся, что Вы его просьбу исполните…"

Письмо Никольский пометил числом того дня, когда жена, неожиданно встретившись с ним, узнала его.

— Пусть она думает, что то был призрак, — говорил он сам себе…

Через два года Никольский, поздним июльским вечером, снова вернулся в родной город. Пошел на ту улицу, где жила его жена и через открытое окно ее квартиры увидел картинку семейного счастья, которого так недоставало ему. Молодая женщина и рослый красивый мужчина укладывали спать маленькую девочку:

его, Никольского, дочь. Они весело болтали и смеялись. Мужчина обнимал женщину за талию.

В ту же ночь Никольский уехал из родного города уже навсегда. А утром, на кцкой-то станции, в какой-то пивной "выложил душу" случайному собутыльнику. К счастью, он не назвал своей настоящей фамилии и города, в котором жили его любимые; на "конвейере пыток" он также не выдал жену. Судили его вторично под чужой фамилией…

— Но разве вы не ревновали? — спросил Никольского кто-то из сокамерников.

— Ревновал, конечно, — ответил смертник. — Но моя любовь сильнее ревности, сильнее всего…

3. Сказка о фарфоровой куколке

Первая любовь почти всегда бывает чистой и нежной. Даже у советских граждан. Такой она была и у Саши с Валей.

Саша учился на втором курсе электротехникума. Валя — в девятом классе средней школы. Познакомились они на школьном танцевальном вечере.

Юноша так любил девушку, что очень долгое время не решался не только обнять или поцеловать ее, но даже прикоснуться к ней. Однажды он сказал ей:

— Девочка моя золотая. Иногда ты мне кажешься фарфоровой куколкой, которую, неосторожным прикосновением можно разбить.

— Для куколки я все-таки большая, — смеясь ответила она.

— Но ведь куколки не всегда маленькие. Они бывают и большими, — ласково возразил он.

— Как ты хорошо говоришь, Саша, — сказала она, глядя на него сияющими глазами…

Ей нравились его нежные ласковые слова не только потому, что они были красивы. Она чувствовала, что эти слова подсказывает ему сердце.

Когда Саша говорил о фарфоровой куколке, он был недалек от истины. Его любимая девушка действительно походила на куколку: небольшого роста, миниатюрная и стройная, с золотистыми косами, нежно-розовым цветом лица и синими кукольными глазами…

Они решили пожениться, как только Саша окончит электротехникум.

— Но если ты до того времени разлюбишь меня и не захочешь быть моей женой, я все же буду тебя помнить, как чудесную сказку о фарфоровой куколке, — сказал он.