Глубокоуважаемый микроб (сборник) - Кир Булычев

— А они — новое безобразие, — вздохнул Удалов.

Так они и не пришли к единому мнению.

Пришельцы не к нам

Старик Ложкин, почетный пенсионер Великого Гусляра, постучал к Корнелию Ивановичу, когда тот доедал компот «Дары Гонолулу», купленный обленившейся Ксенией в магазине «Альмавива», открытом супругами Савичами на площади Землепроходцев. С прошлого года этой площади возвратили историческое наименование Скотский выгон, однако жители Гусляра все еще редко его употребляют. Нелегко проходит реинкарнация исконных ценностей!

— Корнелий, — сказал Ложкин, — опять прилетели.

— Кто прилетел? — спросил Корнелий.

— Пришельцы.

— Какого вида?

— Не знаю.

— Почему? Невидимые?

— Нет, что-то они не опускаются. Уже полчаса как над площадью кружат, а не опускаются.

— А чем я тебе могу помочь? — спросил Корнелий.

— Ты не мне должен помочь, а всему человечеству. Как нам с ними в контакт войти? Может, надо предотвратить конфликт? Может быть, они готовятся нас истребить?

Корнелий тяжело вздохнул, отложил ложку и отмахнулся от экзотического аромата.

— Зря ты иностранными продуктами себя балуешь, — заметил Ложкин. — Когда они кончатся, тосковать будешь.

Корнелий не ответил соседу, а крикнул жене:

— Ксюша, я на минутку, на небо взгляну и обратно.

Выйдя во двор, Корнелий закинул лицо к небу. И в самом деле, над желтеющей кроной липы виднелся край висящего над городом космического корабля.

— Значительный корабль, — сказал Удалов. — Давно таких не видал.

— Может, завоевывать будут, — ответил Ложкин.

— Зови Грубина, — приказал Корнелий. В трудные моменты жизни в этом немолодом полном лысом человеке пробуждался Наполеон, который всегда готов вызвать огонь на себя.

Ложкин подбежал к приоткрытому окну на первом этаже и принялся звать Александра Грубина — для друзей все еще Сашу. Тот долго не отзывался. Оказалось, у него были в гостях благодетели, те, которых в больших городах, подверженных иностранным влияниям, называют спонсорами. В благодетелях состояли бывший редактор городской газеты Малюжкин и кожушовка Глаша — посол немногочисленного лесного народа кожухов, обитающего в окрестностях Великого Гусляра. Совместно они создали горнодобывающее предприятие, но не о нем сейчас речь. Главное заключалось в том, что это предприятие «Недра-Гусь» субсидировало будущий кругосветный полет Саши Грубина на воздушном шаре, на котором руками девушек из текстильного техникума было вышито метровыми буквами: «Недра-Гусь! Повезет, за что ни возьмусь!».

— Что случилось? — спросил Саша Грубин, высовывая в окно поседевшую, но еще буйную шевелюру. — Что могло привести сюда моих друзей во время обеденного перерыва?

Все засмеялись веселой шутке Грубина, но тут Удалов оборвал смех, сказав:

— А вот на небо поглядеть — это вам чуждо!

— Что случилось? — с этим вопросом благодетели и Грубин выбежали во двор и тоже увидели космический корабль пришельцев.

— Пришельцы, однако, — сказала скуластая Глаша.

— Если это, конечно, пришельцы, а не замаскированная налоговая инспекция, — ответил осторожный и подозрительный Малюжкин.

— Пришельцы, — уверенно произнес Удалов. — Таких кораблей у налоговой инспекции пока нет.

— Я сам видел, как они опустились! — поддержал Удалова старик Ложкин. — Сначала была звездочка, потом она превратилась в тарелочку.

Беседуя, они отошли на середину двора, чтобы лучше разглядеть корабль.

Он представлял собой диск, очевидно, огромных размеров, что подчеркивалось тремя рядами из сотен круглых иллюминаторов, а также различными надстройками поверх диска.

— Ну что ж, — сказал Удалов, — давай, Саша, выходи на связь на галактической волне.

Галактический передатчик стоял у Саши на письменном столе, и, если возникала необходимость о чем-то поговорить с Космосом, Саша никогда никому не отказывал.

Сам Удалов сопровождал Сашу на переговоры, но остальных попросил подождать во дворе, не создавать толкотни. И никто не посмел возразить Удалову, хотя, конечно, хотелось послушать инопланетян — зачем прилетели, что за намерения у них, будут ли завоевывать или, наоборот, предложат дружить.

В большой комнате Грубина, набитой приборами и книгами, было неопрятно и полутемно, к тому же зрители торчали у окна, застя свет.

Грубин быстро отыскал на экране пульсацию, соответствующую инопланетному гостю, и, когда она сформировалась, вызвал корабль на нужной волне.

— Отзовитесь! — сказал он. — Зачем прилетели?

Корабль не ответил.

— Повторяю! — настаивал Грубин. — Мы, жители свободной планеты Земля, настаиваем на вашем ответе.

— Нужно будет — ответим, — послышался в динамике грубый голос с неизвестным акцентом. — Сначала надо разобраться.

— В чем будете разбираться? — спросил Удалов.

В ответ царило молчание.

Больше ни слова от визитера добиться не удалось.

Отчаявшись наладить контакт, Грубин с Удаловым вышли наружу. Остальные настороженно молчали, не смея нарушать ход мыслей Корнелия Ивановича.

— Придется подниматься, — сообщил он наконец.

— Да, — согласился Грубин. — Придется подниматься.

Глаша заголосила, сообразив, что подниматься придется на рекламном шаре, но Малюжкин ее остановил.

— В интересах человечества, — сказал он. — Придется рискнуть.

— А если собьют? — спросила Глаша.

— Вся Галактика увидит нашу фирму, — ответил Малюжкин. — Большими буквами в языках пламени.

— Окстись! — осерчал Ложкин. — Там же на борту наш человек, а ты — «в языках пламени».

— Значит, обойдется, — сразу же поправился Малюжкин и бессмысленно улыбнулся. Так всегда улыбаются миллионеры, когда их уличают в обмане трудящихся.

Все вместе пошли на поле за церковь Параскевы Пятницы, где в пустом гараже хранился воздушный шар. Корабль пришельцев все так же висел посреди неба, ничего не излучая и не выказывая признаков жизни. У многих жителей города возникало от этого паршивое ощущение, будто ходишь под плохо привязанной связкой арматуры или нависшей скалой, готовой рухнуть от слабого движения воздуха. Но люди в Великом Гусляре ко многому привыкли, они продолжали ходить по улицам, дети бежали в школу, а матери готовились рожать.

Воздушный шар резво разложили на траве, разогнав гуляющих там собачников, затем принесли горелку и принялись надувать. Шар уже не был новостью для гуслярцев, и на него обращали внимания не многим больше, чем на летающую тарелку.

В открытую корзину шара забрались Удалов с Грубиным. Хотел забраться и Ложкин, но ему не разрешили из-за пожилого возраста.

Осень была ранняя, теплая, именуемая в наших краях бабьим летом. Даже на высоте было не холодно.

Удалов глядел вниз, на родной город, панорама которого, постепенно расширяясь, разворачивалась под ногами. Улицы с каждой секундой становились уже, дома ниже и теснее друг к дружке, к городу приблизились леса и заречные заросли.

— Нет, ты только погляди! — услышал задумавшийся об относительности жизненных ценностей Удалов удивленный голос Грубина.

Он обернулся на крик и поразился не менее своего спутника.

Оказалось, что они достигли корабля пришельцев куда быстрее, чем рассчитывали. Висел он не под самыми облаками, как казалось наблюдателю с земли, а немного повыше церковной колокольни. И лишь по причине отсутствия в небе предметов, с которыми его можно было сравнить, казался таким гигантом. Правда, он был все равно раза в три побольше, чем воздушный шар фирмы «Недра-Гусь». Но если бы полчаса назад Удалова спросили о размерах корабля, он сказал бы, что тот в несколько раз больше футбольного поля.

Стоя в корзине воздушного шара, Удалов попытался привлечь к себе внимание пришельцев, размахивая руками и подавая сигналы голосом. Однако ответных сигналов с корабля не поступало, хотя Грубин уверял, что видит в иллюминаторах миниатюрные головки космонавтов, которые глядят на воздушный шар и даже двигаются.

Воздушный шар имеет малые возможности для маневра, и поэтому толком облететь пришельцев не удалось. Поднялись повыше, поглядели сверху на антенны и оборонительные системы корабля в надежде на то, что действия воздушного шара не будут сочтены враждебными, — хоть ракеты и пушки корабля были невелики, убить можно и иголкой.

Покружившись возле таинственного пришельца, воздушный шар пошел вниз. И вскоре без особых приключений опустился на поле, где его поджидали остальные.

— Ну как? Вы живы? — с таким криком кинулась к шару кожушовка Глаша и стала гладить его корзину, видно, уж и не надеялась дождаться свою собственность обратно.

— Что они сказали? — спросил Ложкин.

— Отмалчиваются, — ответил Удалов.