Леди мира. Автобиография Элеоноры Рузвельт - Элеонора Рузвельт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы приземлились в Белграде, где меня встретили несколько старых друзей со времен заседаний ООН.
Моей главной целью во время визита в Югославию было взять интервью у президента Тито (или Иосипа Броза, если называть его настоящим именем), но мне было очень интересно узнать все, что возможно, о стране и ее правительственной системе. Я хотела своими глазами понаблюдать за этим человеком, который успешно сражался с немецкой оккупационной армией в Югославии, который после войны создал правительство, тесно согласованное с коммунистической Россией, и наконец порвал с Коминтерном, объявив о своей независимости от диктата Москвы.
Меня не обманули, сообщив, что Югославия сильно отличается от России, где крестьяне привыкли жить при строгом царском режиме на протяжении многих поколений, быть привязанными к большим семейным поместьям и делать то, что им велят. Югославам всегда было трудно что-либо приказать. Они сражались с иностранными захватчиками и друг с другом по расовым и религиозным причинам, а иногда, возможно, вообще без причин. Черногорцев, например, не могли завоевать столетиями. Если захватчик пробивался в страну с боем, они уходили в горы и бросали вызов любому, кто шел за ними. Мужчины были такими традиционными воинами, что женщины выполняли и продолжают выполнять почти всю тяжелую повседневную работу.
На обеде с несколькими правительственными чиновниками в мой первый полный день в Югославии один из заместителей госсекретаря рассказал об изменениях в управлении промышленностью. «Государство, – сказал он, – не будет управлять промышленностью. Ею будут управлять советы рабочих, и такая система уже помогла улучшить производство в тех местах, где ее опробовали. Работники быстро понимают, что производством необходимо управлять рационально, что они должны делать все возможное, и что от любого сухостоя следует избавляться, если за него приходится платить всей отрасли».
Было очевидно, что югославы экспериментировали в попытке найти те правительственные теории, которые позволили бы ограничить свободу личности в рамках социалистической идеологии.
В следующие несколько дней люди, с которыми я разговаривала, включая американских чиновников и журналистов, казалось, согласились с тем, что в прошлом году в правительстве произошли большие изменения. Поощрялась децентрализация государственной власти, что, на мой взгляд, было весьма примечательно в условиях диктатуры, где лидер или лидеры обычно хотят больше, а не меньше власти. Определенный надзор и контроль со стороны центрального правительства продолжался, но было очевидно, что гораздо больше решений остается на усмотрение народных комитетов даже в небольших деревенских группах.
Кое-что в Югославии я заметила почти сразу – люди не беспокоились и не боялись. Я не слышала, чтобы хоть кто-нибудь из югославов говорил об опасности войны, хотя их старый враг Германия быстро набирала силу. Кроме того, они порвали связи с Советским Союзом и его сателлитами, которые располагались по другую сторону. Возможно, если человек всю жизнь находится в опасности, он не может себе позволить постоянно бояться, либо он просто слишком занят.
Позже я отправилась в Сараево и по дороге заехала в Зеницу – крупный центр по добыче угля и железной руды, который деловито пытался стать югославским Питтсбургом. После войны заводы восстановили и расширили, и они уже производили в три раза больше продукции, чем раньше.
Я задавала много вопросов о том, как работают заводы, и разобралась в нескольких теориях, которые мне объяснили в Белграде. Например, есть теория о том, что заводами будут управлять рабочие советы. Но, хотя это технически верно, советы разумно нанимают технических экспертов для управления заводами, эксперты отчитываются перед советами и несут ответственность перед ними же. Я познакомилась с двумя американскими инженерами, которых наняли на один завод для руководства операциями.
Я продолжала узнавать все больше и больше о меняющейся промышленной системе. В Загребе мы посетили завод Rade Roncar, названный в честь фабричного рабочего, который был лидером партизан во время войны и был убит итальянскими войсками. Завод производил электрические трансформаторы и другое оборудование, необходимое для строительства электростанций. Как и другими заводами, которые я посетила, им управлял совет рабочих и технических экспертов.
«Наши эксперты – новички в подобных вещах, и они допустили ряд ошибок, – сказал мне менеджер. – Но в прошлом году мы работали с прибылью».
«С прибылью?» – спросила я.
«О да, это один из стимулов высокого производства. После вычета налогов совет рабочих делит прибыль. Половина идет на выплату процентов и амортизации по заемным деньгам или на улучшение завода. Другая половина прибыли делится между всеми рабочими».
«Как вы думаете, такая договоренность увеличила темпы производства?» – спросила я.
Управляющий посмотрел на главу совета рабочих и улыбнулся. «Конечно», – ответил он.
Глава совета выразил признательность за помощь, полученную от Соединенных Штатов после разрыва Югославии с Коминтерном. На самом деле почти везде в этой стране, куда ступила моя нога, были заметны признаки того, сколько преимуществ принесла с собой американская помощь, и мне много раз рассказывали о благодарности людей.
Говоря в общих чертах, Югославия показалась мне восхитительным местом, стоящим посещения, и интересной страной, по которой можно изучать изменения в промышленной, социальной и политической системе. Люди были сыты, но их рацион в основном состоял из мяса, рыбы, жиров и хлеба. Попросить стакан апельсинового сока или лимон к чаю было все равно что попросить достать Луну с неба – если только вы находились не в американском посольстве. Цены в магазинах казались высокими. Позже друзья объяснили, что и шерсть, и хлопок приходилось импортировать и оплачивать в иностранной валюте, поэтому цены на такие товары, естественно, были выше ожидаемых. Цены на продукты питания казались разумными, но я не могла понять, почему среди них так мало разнообразия. 70 % населения страны занималось сельским хозяйством, а на рынках было всего несколько видов овощей и фруктов. По оценкам чиновников, средняя семья тратила от 50 до 80 % своего бюджета на питание.
Я поговорила с несколькими фермерами и пришла к выводу, что они были довольны сложившейся ситуацией меньше всех в Югославии. Отчасти это объяснялось тем, что режим Тито изначально следовал советскому примеру, создавая колхозы. Через несколько лет эта система не нашла успеха, и постепенно ее изменили, разрешив небольшие частные фермы и поощряя ведение кооперативного сельского хозяйства. Однако некоторые колхозы продолжали работать в лучших сельскохозяйственных районах. Правительство предоставило всем фермерам ряд инструментов и удобрений, а также технику, которой у них никогда раньше не было. Но из всех людей именно фермеры – самые ярые поклонники индивидуализма в любой точке
