Оружие победы - Василий Грабин

Огурцов поставил перед собой задачу в кратчайший срок поразить всем боекомплектом максимум целей при стрельбе с ходу и с коротких остановок танка. До этого, ни Муравьеву, ни другим конструкторам не приходилось задумываться над боеукладкой В частности, в какой последовательности нужно расходовать снаряды, расположенные в разных местах боевого отделения. И эта-то непродуманность конструктивного решения не замедлила выявиться

Заряжание первых четырех патронов, как рассказывал Муравьев, прошло хорошо. Огурцов подавал команды, конструктору — на заряжание, водителю танка о направлении и скорости движения. После каждого выстрела он похваливал экипаж и пушку, эффективно поражавшую цели. Пятый патрон был помещен в неудобном месте, Муравьев замешкался, извлекая его, и тотчас услышал:

— Давай-давай, горе-конструктор!

Муравьев хотел было оскорбиться этой фамильярностью, но не было времени: нужно было заряжать. Один за другим подавал он снаряды в камору прожорливого своего детища. С каждым разом доставать новый патрон становилось все труднее. Петр Федорович медлил с заряжанием, это раздражало Огурцова. Он то и дело покрикивал:

— Давай-давай, горе-конструктор!

— И прибавлял при этом некоторые другие выражения, — счел нужным добавить Муравьев.

Зная характер Николая Семеновича Огурцова, я легко представил, какого рода выражения употреблял в пылу стрельбы этот лихой артиллерист. В то же время нетрудно было представить, как реагировал на азартные покрикивания Огурцова Петр Федорович, за годы работы в нашем КБ забывший о том, что такое окрик. Но у него и секунды не оставалось на то, чтобы огрызнуться. Когда мешок гильзоулавливателя наполнился, он отстегнул его и бросил в сторону, подальше от затвора орудия. Стрельба продолжалась без гильзоулавливателя, стреляные гильзы со звоном падали на пол, загромождали боевое отделение Танк на неровной местности качало из стороны в сторону, конструктора-заряжающего било то о пушку, то о выступы башни головой, ребрами и спиной; хорошо, хоть танковый шлем не забыл надеть. А тут еще угарный газ, выползавший из стреляных гильз и из канала ствола!

Петр Федорович признался, что в какой-то момент у него появилось страстное желание, чтобы отказала эта чертова пушка: получить бы хоть минутную передышку, — но орудие работало безотказно.

К счастью, Огурцов наконец заметил состояние, в котором находился его помощник, открыл люки танка и помог Муравьеву убрать стреляные гильзы, — это облегчило доступ к последним патронам.

Заключительные пять выстрелов были сделаны в очень высоком темпе и доставили Огурцову наивысшее наслаждение. Он одобрительно похлопал конструктора по плечу и прокричал, перекрывая рев танкового мотора:

— Все же вы с Грабиным молодцы, хорошую пушку сделали! А что до недостатков — так ты их и сам видишь!

Эта оценка орудия примирила деликатнейшего Муравьева с лихим военным инженером. В дальнейшем Огурцов и Муравьев поддерживали тесный деловой контакт и дружеские отношения в процессе создания новых танковых пушек. А это "боевое крещение" Муравьева оказалось весьма полезным: впредь в нашем КБ уделялось особое внимание условиям обслуживания орудий.

Войсковые испытания подошли к концу. Но тут выяснилось, что канал ствола пушки сильно поврежден, так как нагрузка намного превысила все нормы. Полигон в своем заключении записал: "Для окончательного решения о пригодности 76-миллиметровой танковой пушки Ф-32 заводу-изготовителю подать на полигон для испытаний новую трубу (ствол)". Завод прислал новую трубу. После дополнительной проверки полигон дал высокую оценку нашей пушке и рекомендовал ее для принятия на вооружение.

Этой работой наше КБ как бы защитило диплом еще по одной специальности конструктора танкового вооружения. Не меньшее удовлетворение, чем мы, испытывал и Соркин. Тотчас после окончания испытаний Горохов начал добиваться в АБТУ, чтобы в танки поставили наши Ф-32, а не пушки Кировского завода.

Это была не простая задача. Как выяснилось, в тяжелом танке КВ уже была установлена кировская пушка. У этого решения было много приверженцев. Руководство АБТУ также было удовлетворено пушкой Л-11 и не верило доводам Соркина и других работников ГАУ о непригодности этого орудия с серьезным дефектом противооткатных устройств.

Для проверки были назначены дополнительные испытания пушки Кировского завода. К участило в работе комиссии привлекли и меня.

На примере противооткатных устройств этой системы особенно наглядно видно, до какой степени в те годы иногда доходило пренебрежение "практиков" к разным "теоретизированиям" и к инженерному расчету. Многократно доказанный расчетом конструктивный недостаток этой системы противоотката всякий раз подтверждался на испытаниях. И всякий раз это признавалось случайностью, списывалось на погрешности производства.

На этих испытаниях произошло то же самое. По моей просьбе после напряженной стрельбы с большим углом возвышения пушке придали угол склонения, облили накатник водой (для охлаждения) и произвели выстрел. Ствол остался на откате, орудие вышло из строя. Это убедительно решило итог конкретных испытаний: пушку забраковали.

3

Дорога пушке Ф-32 в танк КВ была открыта. Ф-32 приняли на вооружение, поставили на серийное производство на Кировском заводе, где изготавливался и танк КВ. Благодаря тщательности отработки нашим КБ конструкции и технической документации пушки с постановкой на валовое производство Ф-32 у ленинградцев не возникло особых сложностей. Всего лишь несколько раз наши конструкторы ездили на Кировский завод, чтобы помочь освоению пушки в производстве.

Казалось бы, мы должны быть довольны: КБ приобрело новую специальность, первый блин не оказался комом. Но для тяжелого танка КВ пушка Ф-32 была явно слаба. Этот танк имел броню 75 миллиметров и мог развивать скорость до 35 километров в час. По этим двум показателям танк КВ конструкции Ж. Я. Котина мог быть поставлен в ряд передовых, конструктивная схема КВ также выгодно отличала его от тяжелых танков капиталистических стран. Что же до огневой мощи, то КВ даже с нашей новой пушкой отставал от современных требований.

Так, французский тяжелый танк 2С времен первой мировой войны был вооружен 75-миллиметровой пушкой с дульной энергией (показатель мощности пушки), равной 91 тонна-метру. Дульная энергия нашей Ф-32 составляла 124 тонна-метра, то есть превышала пушку времен первой мировой войны всего на 33 тонна-метра. Таким "скачком" за 20 лет гордиться нельзя. И например, улучшенный вариант того же французского тяжелого танка 3С нес пушку уже калибром 155 миллиметров, с дульной энергией 680 тонна-метров-в 5,5 раза больше мощности нашей Ф-32!