Эон - Грег Бир

Патриция молчала, ничем не выдавая того, что произошло между ней и Лэньером ночью. Ничего не заметила и Фарли; когда Лэньер вернулся в их комнату, она спала. Ему с большим трудом удалось заснуть; ни разу со времен юности он не оказывался в подобной ситуации.

Через несколько минут Рам Кикура перебежала островок голубовато-зеленой травы и вошла в автобус.

– Президент не сможет к нам присоединиться, – сказала она.

– Как жаль, – тон Кэрролсон был не слишком искренним. – Какие-то проблемы?

– Не знаю. Сер Толлер, президент и дубль премьер-министра сейчас проводят переговоры. Поезжайте, а я останусь здесь и буду поступать по ситуации.

Франт, водитель автобуса, обернулся и посмотрел на Ольми. Тот кивнул, и они мягко покатили через лужайку к дороге, вымощенной мелким гравием, затем к автостраде с белым покрытием, которая окружала курорт и устремлялась в сторону ярко-красного восхода. Патриция ощутила сладковатый запах, не совсем похожий на острый свежий запах тимблского океана; легкий ветерок дул над полями, поросшими травой с невысокими желтыми толстыми стеблями. В полях уже трудились фермеры-франты в красных передниках со множеством карманов, сопровождаемые маленькими автоматическими тракторами.

– Они собирают урожай биологических элементов личности, – пояснил Ольми. – Специально выведенные плантимали воспроизводят сложные биологические структуры, готовые к помещению в память. Похоже на вашу индустрию стройматериалов. Это приносит большую пользу.

– Людям или франтам? – спросил Лэньер.

– Плантимали подходят к большей части органики. Установка генетического кода для форм, основанных на углероде, не представляет сложности.

Лэньера интересовало, кому это приносит большую пользу – людям или франтам, – но он решил не переспрашивать. Автобус проехал через поле и пересек густонаселенную прибрежную равнину. На десятки километров вдоль побережья и, по крайней мере, настолько же в глубь суши, она была покрыта селениями франтов.

Не меньше десяти селений располагалось на участке площадью около трех квадратных километров. Каждое селение состояло из нескольких вложенных один другой кругов, вдоль которых стояли прямоугольные дома с низкими крышами. В центре находилось сооружение, напоминающее ступу, высотой около пятидесяти метров, украшенное разноцветными флагами. Когда солнце поднялось выше, флаги на ступах, обращенные в сторону суши, изменили цвет и медленно покачивались на слабом ветру подобно унылой радуге.

– Насколько развиты франты по сравнению с людьми? – спросила Кэрролсон.

– Их уровень несколько ниже, но они не примитивны, – сказал Ольми. – Их способность к пониманию технологии и науки – полагаю, именно это вы имеете в виду – удивительна. Пусть вас не вводит в заблуждение стиль их философии и даже их доброта. Франты весьма изобретательны. Мы очень им доверяем.

За полями и селениями дорога пошла по спирали вокруг невысокой горы, увенчанной вытянутыми к небу призмами из полупрозрачного серого камня. На вершине горы, на плато, образованном призмами, находился невысокий, покрытый белыми и медными полосами купол высотой в шестьдесят метров, расширяющийся у основания в широкий павильон. Автобус подъехал к павильону и остановился.

Ольми повел гостей к хорошо сохранившимся, но явно древним бронзовым, чугунным и эмалированным устройствам под прозрачным куполом. Возле сооружения пятиметровой ширины в форме подковы стоял обнаженный по пояс мускулистый человек среднего возраста. На широком поясном ремне висела сумка с инструментами. Кожа его была темно-коричневого цвета с легким радужным отблеском. Вокруг стояли, негромко переговариваясь, трое франтов и протирали оборудование кусками ткани. Над всем этим возвышалась огромная клетка из чугунных стержней, словно оказавшийся не на своем месте мост Виктории.

– Это телескоп, – догадался Хайнеман. – Он великолепен!

– Это действительно телескоп, – улыбаясь, сказал темнокожий человек. – Последний, который построили франты, прежде чем открылись ворота.

– Это сер Реннслер Йетс, второй смотритель ворот, – представил его Ольми. – Он будет сопровождать нас к отметке один и три экс девять.

Йетс отцепил от пояса сумку с инструментами.

– Эту встречу мы давно ждали. Сер Ольми любезно предоставил информацию о всех вас. Франты спокойно позволяют мне возиться с их историческими сокровищами. – Он показал на телескоп, купол и павильон, затем надел голубую рубашку и застегнул ее, приложив края друг к другу. – Сейчас нет особой нужды в смотрителях ворот. Первый может прекрасно выполнить большую часть работы и без нас. – Он подошел к Патриции. – Ольми много рассказывал мне о вас. Вы совершили какое-то потрясающее открытие.

Патриция улыбнулась, но ничего не ответила. Ее глаза, однако, были яркими и круглыми; кошка, владеющая тайной. Лэньер ощутил волну… Гордости? Чего-то еще? Он понял, насколько лучше она стала выглядеть с прошедшей ночи.

– Обожаю возиться с подобными штуками, – задумчиво сказал Хайнеман.

– Наверное, когда-нибудь у вас появится такая возможность. Франты, боюсь, не слишком преуспели в сохранении своего прошлого. – Йетс похлопал по основанию телескопа. – Меня какое-то время здесь не будет, – грустно сказал он и признался Хайнеману и Кэрролсон: – Я бы попросил их продолжать работу, но они все равно разбредутся, как это часто делают франты, и все опять начнет разваливаться. В свое время этот инструмент и четырнадцать таких же работали от заката до восхода, в поисках кометных потоков. – Он помахал рукой, приглашая всех следовать за ним.

Подойдя к краю глубокой пропасти они взглянули на равнину и лежащее за ней море.

– Франты уже вышли в космос, когда мы появились здесь. Они создали тысячи снарядов с ядерными боеголовками. Фантастическая, остроумная и очень запутанная технология – вы бы назвали их сделанными на скорую руку. Прошло более девяти веков со времени последних крупных ударов, но они продолжали ждать. Если этот или другой прибор обнаруживал кометы, их траектории рассчитывались тысячами франтов, объединивших свои разумы. Это могло занять годы, но, с другой стороны, их компьютеры были примитивны. Селения нужно было перемещать в более безопасные места. Каждое селение на планете находилось в движении! Тем не менее, это, – Йетс показал на купол, – был благородный инструмент. – Он покачал головой. – Сер Ольми! Ведите. Я свое сделал.

Он обнял каждого франта и коснулся их рук жестом, которым они соединяли свои разумы, хотя для человека это было чистой формальностью.

Они уже собирались сесть в машину, когда один из франтов, стоявший в лучах солнца у края павильона, свистнул и показал на берег. К телескопу приближались три крошечных белых точки. Ольми нахмурился.