Книга (СИ) - Ефимия Летова

не иначе. — Мы не дойдём пешком до Дворца, а даже если и дойдём… Никого не успеем предупредить, спасти…

Он даже не в отчаянии. Я не знаю, как назвать словами то, что он сейчас чувствует, и я его понимаю — целиком и полностью. Его чувство вины, его страх за свой дом, за свой мир, как он думает, единственный в целой Вселенной… И тот факт, что безумная, одержимая жаждой разрушения Лавия, безусловно, повлияла на его сознание и подтолкнула его призвать, разбудить духов, чувство вины не уменьшает, ничуть.

Но я могу попытаться всё исправить! Я должна, я обязана. Я несу ответственность за этот мир.

— Крейне, стой!

— Я могу её спасти, — как можно более чётко проговариваю я. — Спасти Шиару. Как спасла твоего отца. И тебя. И Лавию. Пусти меня. Это наш единственный шанс.

— Ты владеешь магией целительства?

— Не совсем, но почти. Времени нет, помоги мне к ней подойти!

Я невольно бросаю взгляд на магов — и вижу невесть откуда взявшегося Варидаса. Стурмы всё ещё нет, но мне становится самую капельку легче. Бедный мой Вар, опаздывает уже на второй конец света… Но он жив, и это неожиданно придаёт мне сил.

«Потерпите ещё чуть-чуть, я всё исправлю»

Драконица, в агонии откатившаяся на пару-тройку десятков метров в сторону, лежит совершенно неподвижно, неотличимая от причудливой скульптуры несколько двинувшегося разумом скульптора с гигантоманией.

— Она мертва, Крейне! — Тельман уже не препятствует, напротив — поддерживает меня, помогает встать и идти, но, разумеется, мне не верит. И это понятно: я бы на его месте тоже бы не верила, боялась бы поверить. И всё-таки мы оказываемся рядом. — Целительская магия тут не поможет, никто не способен поднимать из мёртвых, даже боги!

— Я особенная, — выдыхаю я и ищу взглядом осколок камня поострее. — Я даже в чём-то больше, чем просто бог. Не вмешивайся, пожалуйста. Так надо…

— Надо что?!

…говорят, что самоповреждение — признак психического расстройства. Что ж, могу себя поздравить — хотя бы с этой стороны я ещё не сошла с ума. А вообще-то, было бы логично: за спиной завывают заклинания маги, над головой ревёт и рвётся сквозь невидимую преграду разъярённый крылатый каменный скорпион, мечтающий разнести всё в клочья после нелепейшей гибели своей неизменной неотделимой пары. Передо мной лежит ещё один дракоскорпион, мёртвый, а двоих людей — то есть, магов, но людей же! — только что на моих глазах сожрали заживо.

— Давай же! — кричу я сама на себя и со всей дури вдавливаю камень в предплечье, и без того израненное и похожее на обшарпанную до лоскутов стену среднестатистического подъезда из российской глубинки.

— Крейне!

— Заткнись и отойди! — рявкаю я, закусывая губу от боли и слабости. — Так надо, я должна попытаться, и в любом случае ни в чём себя не вини…

Я подползаю к драконьей морде с полуоткрытой пастью — чёрт, а ведь надо ещё ухитриться, чтобы хоть что-то попало ей в горло. Кровь капает на каменную поверхность кожи — крохотные рубиновые капельки, совсем крохотные, по сравнению с огромными размерами Шиару.

Ничего не происходит. Ничего.

Сколько я смогу ей дать? Сколько я продержусь.

"Она мертва, — раздаётся в голове отстранённый голос Нидры. — Твоя кровь уже не поможет. Ничего уже не поможет. Но если ты умрёшь здесь, демиург, мир исчезнет".

— Крейне, не сходи с ума, ты выживешь, ты — обязательно… — Тельман пытается вырвать у меня из руки каменный скол, пытается меня поднять, обнять, а я плачу ему в плечо.

Пару шагов спустя Шамрейн прорывает магические путы — и порыв едва ли не ураганного ветра раскидывает магов по камням и песку, но нас с Тельманом, стоящих рядом с телом Шиару, он не задевает.

На секунду кажется, что кроме нас двоих во всём мире не осталось никого, стоящего на ногах, но внезапно, краем глаза, я угадываю какое-то движение — и инстинктивно поворачиваюсь. Тельман — вслед за мной.

Стурма, обезображенная незаживающими ранами и язвами маг-целитель, стоит на одном из вновь образовавшихся после всех катаклизмов каменных холмов. И она не одна.

Рядом с ней, держа её за руку, ошеломлённо оглядываясь по сторонам, стоит совсем голая невысокая светловолосая женщина — Стурма торопливо отрывает приличного размера кусок ткани от своей просторной многослойной хламиды и укрывает вновь прибывшую. Она смотрится так нелепо, так неестественно среди этой локальной, никому не известной войны, словно электрик или плотник, случайно зашедший на сцену в разгар драматического спектакля.

«Её легко представить в джинсах и футболке», — отчего-то думаю я.

* * *

Наш мир

Новое лицо Милены… Ужасно. Не просто ужасно — я буквально давлю рвотный рефлекс и в то же время не могу её не разглядывать. Почему-то оранжевого оттенка влажные на вид язвочки напоминают какой-то кипящий густой кисель. На самом деле они, конечно же, не двигаются, не булькают и не пузырятся, но я сжимаю зубы и с усилием перевожу взгляд на руки так называемой «няни». Руки выглядят не лучше. Никаких следов маникюра на них нет, как и не было никогда.

«Вы верите в мистику?..»

— Что происходит, — говорю я, даже не стараясь придать своим словам вопросительную интонацию, уверенная, что ответа я всё равно не получу. Что из этого дома я уже точно никогда не выйду — не знаю, что тут происходит, но это явно за гранью… За гранью всего! Судя по тому, что никто об подобном не знает, свидетелей они явно не оставляют.

Вячеслав вдруг мягко обнимает Милену за плечи — его её жуткая кожа, кажется, ничуть не смущает. Поворачивает лицом к себе — и спиной ко мне.

— Девятая, ты уверена? И что с того?

— А то ты не знаешь! Она нашла Демиурга, это Крейне Криафарская, Вар! Нашла и чуть не убила, наше счастье, что чуть… Она жива и полна сил, а демиург может умереть в любой момент, они все…

Муж Кнары-Карины — впрочем, я уже не уверена, что могу называть его так — смотрит на меня поверх плеча обезображенной девушки.

— Простите