Хуторянин (Лишний 1) (СИ) - Алекс Извозчиков

Она замолчала и Ариса холодная от ужаса ждала продолжения.

— Обошлось, Шейн плетью старательно махал. Видать, Хозяин ему крепенько мозги прочистил. Кожу с мясом драл, а кости или что иное ни-ни, ни одного удара по опасным местам. Но досталось бедолагам… врагу не пожелаю. Уже после порки сначала водой отливали, пока в себя не пришли, а потом уж Хозяин руки им вправил, на живую. Видать жутко на пацанят рассердился. Орали так, что я думала коровы от страха взбесятся. Палки то во рту, как есть, изгрызли…

— А все? — вопрос вылетел непроизвольно.

— Что все? Смотрели, — Лиза невесело усмехнулся, — парни девок чуть не на руках держали да щипали, чтоб в туман не ушли. А Греттка только скалится. Хозяин её за себя оставил, вернулся лишь когда снимали болезных. Пообещала, что любой, кто смотреть не пожелает, третьим на том же бревне повиснет.

Помолчав, она бережно раскупорила высокий аккуратный кувшин, что принесла с собой и протянула его удивленной Арисе:

— Пей не спеша, противно, но десяток глотков сделай, а сможешь, так и побольше.

Девушка осторожно пригубила и ошарашенная, опустив кувшин, уставилась на маму Лизу.

— Ты-ты-ты… сколько это… — после рассказа об ужасном наказании за обычную глупую ребячью шалость, она в живую представила, как единственного здесь близкого ей человека после порки сажают на кол. Украсть эликсир жизни! Откуда он только взялся на окраинном хуторе.

— Пей, не бойся, — теперь улыбка хуторянки светилась гордостью — «знай наших», — Не крала я ничего. А цену… не представляю, я ее точно знаю. Этот кувшинчик не на один золотой в лавке городского лекаря потянет, да вот только не укупишь. Даже высокопочтенный Литар умоется. Нельзя купить то, чего просто нет.

Ариса поудобнее присела, не дай Богиня, выронить или разбить кувшинчик. Осторожно сделала аккуратные глотки, облизнула краешек и старательно закупорила. Уроки деревенской травницы даром не пропали, та неприязни к родичам Дедала не питала и учила хорошо, видать самой нравилось с ребятней возиться, или боялась знания в могилу унести. Возраст. Тут никакие эликсиры не помогут. Передавая кувшин осторожно, не обидеть бы, спросила:

— А почему последнюю пропарку[69] не сделала, да и кувшинчик великоват. Удобно, но открытый эликсир больше пары месяцев не простоит…

— Умница, — мама Лиза явно была довольна, понять по вкусу, что лекарство не готовили к длительному хранению не каждый лекарь сможет, а эта пигалица влет и ни капли сомнения. Готовая помощница, фиг она ее теперь Гретке в поле отдаст.

— Все правильно говоришь, но до пропарки эликсир вдвое сильнее, а хранить… — она заговорщицки подмигнула, — нашим оглоедам такого кувшинчика едва-едва на седмицу хватает. С таким-то Хозяином-живодёром. Да и на побегушках этих так достается. Есть у меня пара пропаренных баклажек поменьше — в запас, да с собой если взять, как без этого…

Мама Лиза насмешливо посмотрела на сестренку, но время шло, а заставлять Хозяина ждать… Пришлось приступить к расспросам:

— Ладно, малышка, потом просто поболтаем, а сейчас расскажи как ты в рабство угодила. Григ по пьяному делу хвастал, что уговорился с Дедалом окрутить тебя с Шейном следующей весной. Что-то там насчет овец марковали.

Ариса сразу погрустнела и опустила голову.

— После смерти отца дядя принял меня в семью на правах дочери. С согласия старшего брата, конечно, — она запнулась, но решила, что сейчас не место для семейных нескладушек, — В прошлом году дядя рассказал про Грига и Шейна, ну ты знаешь…

Она беспомощно взглянула на маму Лизу и облегченно увидев ее кивок продолжила.

— Но Шейн… он же… ну… — подобрать обтекаемые необидные слова не удавалось и девушка бухнула, — он же просто крыса и гад!

Нос предательски хлюпнул, но девушка стоически сдержалась и продолжила:

— В общем мы поругались и… дядя меня первый раз выпорол… сильно. Раньше, конечно, давал подзатыльники, а раз даже плеткой по заду перетянул, но то через платье и… в общем, не серьезно, так, пугал. А тут брат твой с пастбища приехал, средний… он давно за мной ухаживать пытался.

Ариса смущенно замолчала не смея поднять глаза на маму Лизу, а та понимающе хмыкнула и насмешливо закончила:

— Цветочки-подарочки, поцелуйчики-обжимания по углам. Короче он тебя отымел.

Вспыхнувшая Ариса покаянно кивнула и тут же часто-часто захлюпала носом.

— Он был такой обходительный, ласковый и нежный. Мы той ночью на сеновале спрятались и долго-долго целовались. Потом он вина сладкого откуда-то достал, видать с вечера еще на сеновале припрятал…

Мама Лиза понятливо закивала:

— Сладкое винцо хорошо привкус и запах некоторых хитрых травок прячет. А Дедал много их знает от Лесной ведьмы… и не только от нее…

— Дядя все узнал уже через седмицу. Откуда, не знаю. Этот гаденыш вместе с братом уже день, как к отаре уехали…

Лиза смотрела на непутевую родственницу уже не скрывая чуть брезгливой жалости, словно на дурочку деревенскую. Строптивая, но глупая. Натворила непоправимых ошибок, а теперь ищет кому на судьбу-злодейку поплакаться. И сюсюкать с ней, нечего, если в голове мозгов мало, приходится добавлять. Кому через задницу, а у этой вот еще одна дырка пригодилась.

— Зареви еще! Сама во всем виновата. А дядьку сынок, полюбовничек твой и просветил, больше-то некому. Он про отцову коммерцию ни сном, ни духом. Потому и к овцам сбежал, когда дошло до пустой башки какое папаше дело поломал.

Ариса уныло пожала плечами и продолжила рассказ без особых эмоций совершенно унылым голосом:

— Дядька почти две седмицы бушевал. Тогда и спину плетью мне расписал. Из дома выкинул. Посадил в хлеву голышом на цепь. Язык грозил вырвать, да, видать, пожалел, но разговаривать запретил, плетью хлестал за каждое слово. Ходила за коровами, свиньями, кормила их, мыла, стойла чистила. Кормилась со свиньями. Повариха у ворот котел с варевом оставляла, да так поставить норовила тварь, чтоб цепи едва-едва хватало кончиками пальцев дотянуться. Еле-еле лежа на спине котел ногами удавалось зацепить. Тащила помаленьку, потом уж руками перехватывала. В кормушки насыплю, сама на четвереньки и с хрюшками наперегонки из одного корыта… Дядечка первые дни специально приходил, бил если во время еды руки от пола отрывала. Потом, вроде как, злость спустил, отошел, цепь снял, разрешил на сеновале спать. Сделал хуторской шлюхой. Еще и объяснил, что послушного работящего раба стоит изредка бабой побаловать, он после только работает лучше, а молодые еще и рыпаются поменьше. Природа-то свое возьмет, как не крути, не будет бабы, найдут, мол, кому и куда стручок присунуть.