Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ - Виталий Ситников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих представлениях об истории Толстой был фаталистом: все происходящее с человечеством, по его мнению, – реализация неумолимого закона исторической необходимости. Только в частной жизни люди вполне свободны и потому несут полную ответственность за свои поступки. Не считая человеческий разум силой, способной влиять на ход истории, писатель пришел к убеждению, что «бессознательная» историческая деятельность людей гораздо эффективнее осознанных, рассудочных поступков: «В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью» (т.4, ч.1, IV). Решающий аргумент Толстого – война 1812 года, когда большинство людей «не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего». Этих людей он называет «самыми полезными деятелями того времени», а самыми «бесполезными» – тех, «которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем» (т.4, ч.1, IV).
Автор «Войны и мира» иронически относился к политике и военной науке, скептически оценивал роль материальных факторов в войне, подчеркивая бессмысленность попыток сознательного воздействия на исторический процесс. Толстого волновала не столько военно-политическая сторона исторических событий, сколько их нравственно-психологический смысл.
Исторические события 1805–1809 гг., считает Толстой, не затрагивали интересов большей части русского общества – это результат политических игр и военных амбиций. Изображая военные действия 1805–1807 гг. и исторических персонажей – императоров и военачальников, писатель критикует лживую государственную власть и людей, самонадеянно пытавшихся влиять на ход событий. Военные союзы, заключенные в 1805–1811 гг., он считал чистым лицемерием: ведь за ними скрывались совершенно иные интересы и намерения. «Дружба» между Наполеоном и Александром I не могла предотвратить войну: императоры называли друг друга «государь брат мой» и подчеркивали свое миролюбие, но оба готовились к войне. Неумолимые законы движения народов действовали независимо от их воли: по обе стороны русской границы скопились огромные войска – и столкновение двух исторических сил оказалось неизбежным.
Повествуя о событиях 1805 г., Толстой основное внимание уделяет двум эпизодам: Шенграбенскому и Аустерлицкому сражениям. В оборонительном Шенграбенском сражении боевой дух русских солдат и офицеров был исключительно высок. Отряд Багратиона прикрывал отступление армии Кутузова, солдаты сражались не ради каких-то чуждых им интересов, а защищали своих братьев. Шенграбенское сражение для Толстого – очаг справедливости в войне, чуждой народным интересам. Решающую роль в нем сыграли батарея капитана Тушина и рота Тимохина. Рядовые участники события, повинуясь собственной интуиции, взяли инициативу в собственные руки. Победа была достигнута их незапланированными, но единственно возможными и естественно совершавшимися поступками. Смысл же Аустерлицкого сражения солдатам был непонятен, поэтому битва под Аустерлицем закончилась сокрушительным поражением. Шенграбенская победа и Аустерлицкое поражение обусловлены, с точки зрения писателя, в первую очередь моральными причинами.
В 1812 г. театр военных действий переместился в Россию. Толстой подчеркивает, что весь ход кампании не подходил ни под какие «прежние предания войн», что война ведется «противно всем правилам». Из политической игры, которую вели в Европе Александр I и Наполеон, война между Францией и Россией превратилась в народную: это «настоящая», справедливая война, от ее исхода зависела судьба целой нации. В ней участвовали не только армия (как в войне 1805 года), но и люди невоенные, далекие от армейской жизни. Высшее военное начальство оказалось не в состоянии контролировать ход войны – его приказы и диспозиции не соотносились с реальным положением дел и не выполнялись. Все сражения, подчеркнул Толстой, происходили «случайно», а вовсе не по воле полководцев.
Русская армия преобразилась: солдаты перестали быть равнодушными исполнителями приказов, как во время войны 1805 г. Не только армия, но и простой народ – казаки и крестьяне – взяли на себя инициативу ведения войны. Изгнание наполеоновских войск – цель, которую «бессознательно», как считает Толстой, преследовал весь русский народ. Изображение исторических событий в «Войне и мире» завершается в тот момент, когда цель народа в Отечественной войне – «очистить землю от нашествия» – была достигнута.
Подлинные события начала XIX в. – составная часть большинства сюжетных линий. Как и исторические персонажи, вымышленные герои – полноправные действующие лица в «исторических» сюжетах, развернутых в романе. Толстой стремится показывать события и реальных исторических лиц (Александра I, Наполеона, Сперанского, Кутузова), ориентируясь на точку зрения вымышленных персонажей. Шенграбенское сражение во многом увидено глазами Болконского и Николая Ростова, Тильзитская встреча русского и французского императоров – глазами Николая Ростова и Бориса Друбецкого, Бородино показано в основном с точки зрения Пьера.
Историк не имеет права на вымысел, для исторического романиста вымысел в освещении фактов истории – почва, на которой вырастают художественные обобщения. Толстой понимал, что субъективность в освещении исторических событий – свойство человеческого восприятия, ведь даже в самых правдивых рассказах очевидцев немало вымышленного. Так, говоря о намерении Николая Ростова дать правдивую картину Шенграбенского сражения, писатель подчеркнул, что он «незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду» (т. 1, ч. 3, VII). Толстой-романист в полной мере пользовался своим правом на вымысел, чтобы раскрыть психологию исторических персонажей. Буквализм в изображении исторических фактов был также абсолютно неприемлем для него: он создавал не «фотографию» события, а его художественный образ, раскрывающий смысл происшедшего.
По убеждению Толстого, понять общие закономерности исторических событий важнее, чем воспроизвести их во всех деталях и подробностях. Закономерность, определяя «цвет» события, не зависит от писателя, частности же – целиком в его власти. Это оттенки, которые художник находит в палитре истории, чтобы прояснить свое представление о смысле и значении события. Художник не излагает и не переписывает историю – он находит и укрупняет в ней то, что ускользает от взгляда историков и очевидцев. Множество фактических неточностей, отмеченных еще современниками Толстого, можно назвать «обмолвками» писателя, твердо уверенного в том, что правда художественная важнее правды факта. Например, Кутузов после ранения Багратиона посылает нового военачальника принять командование над первой армией, но Багратион командовал не первой, а второй армией. Эта армия первой приняла на себя удар врага, занимая ключевой левый фланг, что, очевидно, и обусловило «обмолвку» Толстого.
Отечественная война 1812 года, главное историческое событие начала XIX в., изображенное Толстым, занимает центральное место в композиции романа. Судьбы большинства героев писатель связывает именно с войной 1812 года, ставшей решающим этапом их биографии, высшей точкой в духовном развитии. Однако Отечественная война не только кульминационный момент каждой из сюжетных линий романа, но и кульминация «исторического» сюжета, в котором раскрывается судьба русского народа.
Отечественная война – испытание для всего русского общества. Она рассматривается Толстым как опыт живого внесословного единения людей в масштабе всей нации на почве общенациональных интересов.
Война 1812 года в трактовке писателя – война народная. «Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн, – замечает Толстой. – Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил» (т.4, ч. 3, I).
Главный парадокс Отечественной войны Толстой увидел в том, что наполеоновская армия, выиграв почти все сражения, проиграла войну, разрушилась без какой бы то ни было заметной активности со стороны русской армии. Поражение французов, подчеркнул Толстой, – проявление исторической закономерности, хотя поверхностный взгляд на события и может внушить мысль об иррациональности происшедшего.
Один из ключевых эпизодов Отечественной войны – Бородинское сражение, которое «ни для французов, ни для русских… не имело ни малейшего смысла» с точки зрения военной стратегии. Аргументируя свою позицию, Толстой пишет: «Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире)» (т. 3, ч. 2, XIX). Он подчеркивает, что, «давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно», то есть подчинились исторической необходимости. «Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородином была наложена рука сильнейшего духом противника» (т. 3, ч. 2, XXXIX). Таким образом, сражение, не имевшее смысла с точки зрения военной стратегии, стало проявлением неумолимого исторического закона.
