Екатерина Великая - Анри Труайя

На самом деле если «черноглазый малыш» и писал Потемкину подобострастные послания, то только чтобы испросить себе патент кавалергарда, а брату, Валериану Зубову, – место при потемкинском штабе. Само собой разумеется, Екатерина подкрепляет эту двойную просьбу целым потоком похвал, долженствующих побудить князя еще больше любить Платона Зубова, «нашего дитятю». Потемкин не может отказать. Екатерина бурно его благодарит: «Дитя находит, что у вас больше ума и что вы забавнее и любезнее, чем все, кто нас окружает, но об этом храните тайну, потому что он не ведает, что я это знаю».

Валериан Зубов прибывает в армию. Оттуда он пишет брату Платону полные недоброжелательности конфиденциальные донесения о нерадивости и ошибках главнокомандующего. Навстречу этим донесениям из Санкт-Петербурга Потемкину идут не менее секретные сообщения его друзей о фаворите. По их сведениям, Екатерина настолько попала под влияние «черноглазого», что подумывает о том, как бы сделать его министром. Ярость душит Потемкина. Впервые царица привязалась к мальчишке, которого не он для нее нашел. И вот теперь опасный новичок может приобрести необычайный вес при дворе и в правительстве. Глядя издалека на такое возвышение Платона Зубова, можно было подумать, что начался закат карьеры Светлейшего. Этого Потемкин допустить не мог. После падения Измаила армия встала на зимние квартиры, а он еще должен был остаться для мирных переговоров, в которые, кстати говоря, не верил. В ожидании, когда ему представится возможность бросить опостылевшие дела, Потемкин отправляет Валериана Зубова в Санкт-Петербург с приказом дословно передать императрице, что на фронте все идет хорошо, но что у главнокомандующего разболелся гнилой зуб и что он надеется вскорости прибыть в столицу, чтобы его выдернуть. Легко было догадаться по созвучию «зуб—Зубов», что Потемкин предупреждает царицу и рассчитывает на ее помощь, чтобы убрать неудобного соперника. Сделав вид, что она не поняла намека, Екатерина продолжает восхвалять в своих письмах необычайные добродетели Платона.

И тогда доведенный до крайности Потемкин бросает своих офицеров и отправляется в путь. Его сопровождает огромная свита со множеством женщин. Получив известие о его отъезде, Екатерина на людях выражает радость, но в приватной обстановке проявляет некоторое беспокойство. Она велит освещать рядами костров дорогу на дальних подъездах к Петербургу. Так как день приезда неизвестен, огни пылают ночи напролет в течение целой недели. Каждый день гонец отправляется навстречу путешественнику и затем во весь опор мчит назад, везя императрице новости от Светлейшего. И вот, наконец, он прибыл – большой, тяжелый, смуглый от загара, одноглазый, постаревший и сияющий. На первый взгляд кажется, что он в прекрасном расположении духа, так что Екатерина даже смогла написать Гримму: «Вот уже четыре дня, как князь Потемкин прибыл сюда, красивый, любезный, остроумный и блестящий как никогда, в самом веселом настроении; вот что значит добрая и славная кампания, она приводит в доброе настроение», а также принцу де Линю: «Глядя на князя – маршала Потемкина, кажется, что победы, успехи украшают. Он прибыл к нам из армии прекрасным, как майский день, веселым, как певчая птичка, блестящим, как звезда, остроумным как никогда и уже больше не грызет ногти».

Однако недолго длится эта «веселость певчей птички». С первых же минут Потемкин понимает, что не зря опасался растущего влияния Платона Зубова. Разряженный в пух и прах и осыпанный бриллиантами, новый фаворит своим надменным видом внушает почтение даже высшим сановникам. Все они трепещут от мысли, что, не понравившись Зубову, навлекут на себя гнев императрицы. Даже великий князь Павел молча сносит его самые нахальные высказывания. Однажды вечером на ужине у Ее величества цесаревич вслух одобряет замечание любовника матери по какому-то политическому вопросу. Тот тут же восклицает: «А что? Я сказал какую-нибудь глупость?» – и неловкое молчание воцарилось за столом. Никто не решается сбить спесь с молодого нахала. Екатерина смотрит на него влюбленными глазами. Потемкину невыносим сам вид этой старческой страсти. Разумеется, и у него есть любовница – его очень молодая и очень красивая племянница, Александра Энгельгардт, графиня Браницкая. Однако не теряет же он от этого голову! С дружеской настойчивостью он пытается привести Екатерину в чувство, говоря, что она увлеклась глупым, напыщенным и изворотливым хлыщом, что чем больше значения и веса она будет ему придавать, тем сильнее скомпрометирует себя, и что уж во всяком случае ей ни в коем случае не следует приобщать его к государственным делам. Однако все эти мудрые советы разбиваются о счастливую наивность влюбленной старухи. Покоренная Платоном Зубовым, Екатерина не желает видеть недостатков своего фаворита и отдается во власть мечты, хотя и не сердится на Потемкина за его упреки. Она объясняет их просто ревностью. Разве он может не страдать, видя, что уже перестал быть первым человеком при дворе Ее величества? Желая смягчить его боль, Екатерина окружает Потемкина знаками уважения и нежностью, но тот быстро понимает, что потерпел поражение. Платон Зубов оказался сильнее. В припадке яростной гордыни Светлейший решает ослепить отдаляющуюся от него государыню невиданным по размаху праздником.

Варварское расточительство, отчаянное безумие, чисто славянское стремление превзойти самого себя, желание дойти до предела бессмысленности и бесполезности руководят Потемкиным при подготовке к великому дню. Несколько месяцев подряд сотни артистов, танцоров, музыкантов репетируют выступления во вновь построенном Таврическом дворце под наблюдением свирепого устроителя торжества. Как и во время путешествия в Крым, он вникает в каждую мелочь в оформлении и постановке спектакля. Он велит провести трубы с теплой водой внутри поддерживающих свод колонн, чтобы воздух в главном зале стал мягче. Пол покрыт газоном. Не только императрица и великие князья, но также и весь двор, весь дипломатический корпус, все представители провинциального дворянства приглашены во дворец 28 апреля 1791 года под предлогом празднования победы над турками.

Прибыв в семь часов вечера в карете к Таврическому дворцу, Екатерина оказывается в центре шумной, кипящей толпы и даже пугается: не бунт ли это? Оказывается, это простой народ осаждает выставленные из милости вокруг княжеского дворца столы с едой и бочонками вина. Выйдя из кареты, императрица проходит между двумя длинными рядами слуг в серебристо-белых ливреях с поднятыми в руках шандалами. Свет тысяч свечей ослепил ее. Она знает, что Потемкин не любит жировых свечей и собрал весь воск в соседних губерниях, чтобы устроить достойную государыни иллюминацию. Звучит исполняемая тремястами музыкантами торжественная мелодия. Три тысячи гостей склонили головы в поклоне при ее приближении. Хозяин дома идет ей навстречу. Он одет в расшитый золотом камзол. Длинный плащ из черного бархата закреплен на плечах алмазными застежками. Перегруженная драгоценными камнями шляпа его так тяжела, что не держится на голове, и паж несет ее сзади. Императрица в наряде старинной русской боярыни. Диадема блистает над ее поблекшим лицом. Она прямо держит голову. Потемкин преклоняет колено, приветствует желанную гостью и под руку ведет ее в танцевальный зал. Сидя на троне, императрица смотрит представление. Великие князья Александр и Константин, четырнадцати и двенадцати лет, изящно танцуют перед ней в числе сорока восьми придворных юношей и девушек, одетых в «розовые и небесно-голубые» костюмы, усыпанные драгоценными камнями. Знаменитый Лепик заканчивает танец чрезвычайно ловкими па. Похлопав танцорам, все переходят в другой зал, где была устроена сцена, за которой стоит чучело слона, покрытое изумрудами и рубинами. Начинается новый балет, а за ним короткая комедия и шествие, оформленное с «азиатской пышностью», в котором участвуют одетые в национальные костюмы представители всех народов, покорившихся Екатерине Великой. В зимнем саду, куда перетекает затем толпа гостей, в центре круглого храма стоит статуя императрицы из паросского мрамора. Ода поэта Державина, прочитанная по этому случаю, прославляла в высоком стиле героиню празднества. За ее спиной журчат фонтаны, и сквозь толщу листьев экзотических растений поблескивают драгоценные камни. Стены следующего салона увешаны гобеленами из Бове, представляющими историю библейской Эсфири. Чуть дальше, на траве газона, установлен агатовый обелиск с вензелем царицы. За ужином, накрывавшимся в пять приемов по шестьсот приборов за каждый, придворные собираются вокруг государыни. Стоя за ней, Потемкин сам хочет ей прислуживать, но Екатерина не позволяет и усаживает рядом с собой. Так оба оказываются во главе стола, как два царственных супруга. Сидящий недалеко Платон Зубов, великолепный в своем небесно-голубом костюме, не пропускает ни одного движения этой пары. Он нимало не волнуется. Истинные чувства Екатерины ему известны. Знаки почтительного сердечного внимания, оказываемые князю Таврическому, не будут иметь последствий в будущем. Взгляды, изредка бросаемые ею на Светлейшего, ничего не обещают, в них только сочувственная грусть. Тосты следуют один за другим. Пьют за здоровье Ее величества и за хозяина дома, за великих князей и великих княгинь, за армию и флот. Вся посуда – из золота и серебра. Роскошный и обильный ужин состоит из самых тонких блюд европейской и азиатской кухни. Вскоре жара становится невыносимой из-за тепла, идущего от ста сорока тысяч фонариков и двадцати тысяч свечей, освещающих залы. Каждый из приглашенных получает королевский подарок. Потемкин мрачно наслаждается своим торжеством. В глазах ошарашенных, оглушенных музыкой и речами иностранных послов этот одетый в красное и увешанный наградами великан выглядит воплощением чисто русского духа – богатство его неизмеримо велико, а поступки столь непоследовательны, что граничат с безумием.