Гуманный выстрел в голову - Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко

Дарья Сергеевна даже подумывала родить от него ребенка, чтобы всегда иметь Эда рядом. Ведь выходить за него замуж было бы полным моветоном, а ребенок удержал бы парня надежней цепей Гименея. Но все изменила маленькая мелочь. Однажды к Даше пришел решать свои проблемы крупный бизнесмен, «владелец заводов, газет, пароходов». И серьезно на нее запал. Делал сумасшедшие подарки, тратил на нее огромные деньги, и всерьез собирался жениться.

Даша хорошо представляла себе психологию подобных па-пиков. И знала, что рано или поздно ему придет в голову мысль нанять кого-нибудь, чтобы проверить безупречность поведения избранницы. От таких кавалеров не отказываются, значит придется расстаться с хакером. Но Эд как создал ее благополучие, так может его и разрушить. И поэтому обречен на смерть.

Она все хорошо продумала. Если пырнуть его ножом и сжечь квартиру, то никто по обгорелому скелету не догадается, что произошло убийство. Всего литр бензина и нож — и все проблемы разрешены. Конечно, Дарья подозревала, что ее рассуждения могут оказаться слишком наивными. Но ведь ее ничто не связывало с Эдом, никто никогда не видел их вместе. А при наличии таких связей, как у нее, в городском управлении МВД, можно допускать любые проколы — и все равно выкрутиться!

В эту ночь она была особенно нежна со своим любовником. А когда Эдвард, вымотанный до предела, уснул, она продолжала лежать рядом с ним и слушать его дыхание. Дарье Сергеевне надо было дождаться, когда уснет весь дом, чтобы наверняка уйти незамеченной. Поэтому она лежала и вспоминала. Всего лишь год прошел с их знакомства. Но за этот год она состарилась на четыре. И ощущала себя так, как будто действительно все эти годы прошли мимо нее, а не были лишь мгновенным изменением цифр в какой-то базе данных.

И ведь ничего темного и отвратительного в их отношениях не происходило. Не могла она придумать причину, из-за которой можно было накрутить себя, заставить ненавидеть, решиться воткнуть в этого милого паренька нож. Впрочем, и особенно приятного вспомнить тоже не удавалось. Отдавалась она ему не по любви, а просто так, по-дружески, за все то, что он для нее сделала. Но все изменения в своей судьбе Дарья Сергеевна уже считала исключительно заслугой своего трудолюбия. Единственный раз, когда она пыталась приодеть любовника и повела его по магазинам, закончился тем, что Эдвард сбежал. А сам он, если и мог придумать какое-нибудь развлечение, то оно всегда начиналось со слов «Пойдем сядем за компьютер…».

Может быть она и передумала бы, попыталась бы объясниться с хакером и постаралась расстаться по-хорошему. Но как раз на этих ее мыслях он перевернулся во сне с бока на спину. И открылся. Молниеносно она перелетела через него, выхватила из сумки клинок и пришпилила одеяло к телу. Эд захрипел, вздрогнул — и заснул навечно.

Дарья оделась, полила кровать бензином и протянула дорожку к входной двери. Уже было собралась чиркнуть зажигалкой, как вдруг за спиной знакомый голос негромко произнес:

— Спасибо…

Она щелкнула выключателем и обернулась. На кровати, прямо на прикрытом одеялом трупе, сидел Эдвард,

— За что спасибо?

— За все. За то, что ты такая, как есть. За то, что теперь я могу вернуться домой.

— Куда домой?

— Ты уже сама догадалась, — тот, кто выдавал себя за Эда, улыбнулся.

— Кто ты такой?! — теперь Дарье Сергеевне стало по-настоящему страшно.

— Я же говорил тебе: я — редактор мира людей. И теперь я выполнил свое задание…

— Я была твоим заданием?

— Не только. Если хочешь знать, когда-то я допустил ошибку. И за это меня отправили в изгнание. Вернуться я мог только в том случае, если из семи людей из породы тех, что ни богу свечка, ни черту кочерга, мне удастся сделать великих грешников. Ты — седьмая. И скоро я буду дома.

— Погоди, — Даша никак не могла смириться с его словами. — Какая я великая грешница? Ну что я такого сделала?

— А ты нахалка. А этот труп — это ты как объяснишь?

— Я убила демона. Уже за это мне должна быть обеспечена дорога в Рай.

— Знаешь, ты — лучшая из моих клиентов. Я тебя лишь легонечко подтолкнул. А дальше ты сама помчалась под гору семимильными шагами. Все твои поступки тебе в чистилище растолкуют. Но ответь мне: какого из смертных грехов ты избежала?

— Чревоугодие! — торжествующе закричала Дарья.

— С твоей-то охотой за обезжиренными и экологически чистыми продуктами? Не смеши, это тоже желание угодить чреву. Но сопряженное с боязнью за фигуру.

— Тогда гордыня…

— А как назвать то, что ты решила, что лучше, чем Бог, знаешь, какая судьба тебя устраивает? Вспомни, все началось с диплома. Но потом ты хотела все большего и большего…

— Сволочь! — чисто по-женски отреагировала Дарья Сергеевна на эти обвинения демона. И метнула в него то, что оказалось под рукой.

Зажигалка пролетела рядом с собеседником, стукнулась об стену и упала на кровать, по которой сразу же заплясали язычки

пламени.

— Не прощаюсь, скоро увидимся, — сказал Эд и растворился в воздухе.

Даша нервно оглянулась по сторонам. Вокруг бушевало пламя, готовое в любую секунду наброситься на нее. Выхода не было. И тогда, вместо того чтобы кричать, звать людей, Даша вдруг неожиданно для себя расплакалась. Беспомощно, по-детски…

Михаил Сенин и Юлия Сойка

УБОГАЯ ЭЛЬФА

Вечер в тихом лесу. Сквозь молодую зелень и застаревшую хвою пробиваются солнечные лучи, освещая дом, растущий на кленовых ветках. В доме четыре эльфа рассматривают лежащее на лавке и тихо посапывающее существо.

— Пожалуй, его не стоит показывать матери, — говорит старик Розаниэл. Он так стар, что и сам не помнит, сколько ему исполнилось. Но при случае любит рассказать, как воевал вместе с королём Арглоарлом Четвёртым в войне Сломанных Ветвей десять тысяч лет назад, будучи уже весьма опытным воином. Правда, частенько путается, отвечая на вопрос о том, на чьей стороне и против кого он воевал.

— Да-да. Такой удар! — отвечает Кэганиэль, его старший ученик и помощник. — Какое уродливое дитя! Ужас!

— Как такое могло случиться? — Это юная Свиристель, которая всего пятьсот лет, как разменяла пятое тысячелетие. — Господин, вы уверены что это не орчёнок?

— Уверен! — Голос Розаниэла твёрд и холоден, как клинок звёздной стали. — Свет Зеркального Алмаза не потемнел и не исказился. Это эльф.

— Ужас! Первое дитя эльфов за три тысячи лет… — робко подаёт голос Горчичное Зёрнышко, самый молодой в этой компании. Он ещё не получил права на взрослое имя, но уже придумал его. Известное дело, молодёжь всегда стремиться вперёд и за шесть сотен лет до Игр Посвящения он будет смаковать эти звуки. Если не придумает за это время сотню-другую новых имён.

Темнеет, и светлячки выползают из нор, густо усеяв потолок своими тельцами и мягкий жёлтый свет заливает комнату. Теперь лежащее на лавке существо выглядит ещё отвратительнее.

— О Мудрейший! Оно совсем не похоже на эльфа. — Свиристель говорит с должным почтением, как и подобает Молодости перед Старостью. В ночном освещении её лицо кажется отлитым из тёмного золота. Кэганиэль невольно залюбовался им, а Горчичное Зёрнышко опустил глаза, что бы не смущать красоту девушки своим слишком юным взором.

— Я это заметил, — тихо отвечает старик.

— Горе нам, горе! — с неприкрытым ужасом в голосе восклицает Кэганиэль, отрываясь от созерцания Свиристели. — Скажи, Мудрейший, ждать ли нам конца мира в ближайшее время?

Молчит старик.

— А что мы скажем матери? — спросила девушка.

— А… Может, его подменили? — подал голос молодой эльф и заткнулся, устыдившись своей дерзости.

— Вы же знаете эту погань — людей, им требуется кровь эльфа для своих грязных ритуалов. Так может быть…

— Кэг, мы уже пришли к заключению, что это эльф и пусть так оно и будет, — говорит Свиристель наставительным голосом. Но Кэганиэль не внял этому.

— Мы прокляты! Мы все прокляты! Для нас не осталось в этом мире места. — Кэганиэль в ужасе закрыл лицо руками. — Наши леса заросли дикой ольхой и крапивой! На наших лужайках пасутся коровы, а из ручьёв пьют свиньи! В наших реках человеческие жены полощут свое белье. Своё бельё! — простонал он. — Вы слышите? Бельё!

— Кэг, прекрати истерику. — Девушка выпрямляется во весь рост и сурово смотрит на эльфа. — И так ясно: без тёмных чар тут не обошлось.

Всё это время Розаниэль молчит, стоя неподвижно и глядя в одну точку. Его можно принять за статую, если бы не лёгкие седые волосы, которые шевелятся на ночном сквозняке.

— Вы… вы ее видели… Она… Это она? — удивлённо шепчет Горчичное Зёрнышко. — Она совершено лишена волос…

— Да, действительно… — кивнула Свиристель.

— Телосложение точно орочье… — говорит Кэганиэль.