Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

маршал Василевский дал указание о привлечении всей авиации Юго-Западного фронта — 17-й воздушной армии — для боевой работы в полосе Воронежского фронта.

— Николай Фёдорович, как видите, Верховный удовлетворил вашу просьбу, — заметил Василевский. — Всё остальное зависит от вас и ваших дивизий. Так что кровь из носу, а приказ Верховного нужно выполнить с честью!

— Иного и быть не может! — необычно громко произнёс Ватутин...

«И я не подвёл Ставку, хотя, конечно, не обошлось без замечаний», — подумал он сейчас, ожидая, о чём снова заговорит Верховный. Тот как будто собирался с мыслями, потому что пауза затянулась. Наконец вновь зазвучал его глуховатый голос:

— Надо признать, товарищ Антонов, что Генштаб не сумел своевременно определить наличие у немцев большого количества танков, нацеленных нанести главный удар по войскам Воронежского фронта. — Сталин скосил глаза на генерала армии Антонова, который, как всегда в таких случаях, делал в своей рабочей тетради пометки с замечаниями Верховного. — И фронтовая разведка оказалась не на высоте. Хотелось, чтобы таких промахов у нас больше не было. Передайте эти мои замечания и маршалу Василевскому, когда он вернётся с фронта.

Антонов попытался объяснить, чем вызвана неточность данных разведки, но Верховный с лёгкой усмешкой на губах осадил его:

— У нас будет время обстоятельно поговорить о работе нашей разведки на Курском направлении.

— Вас понял, — только и обронил Антонов.

А Верховный вновь устремил взгляд на генерала армии Ватутина.

— Как вы оцениваете действия командарма 5-й гвардейской танковой генерала Ротмистрова? — неожиданно спросил он и, не дождавшись ответа командующего фронтом, продолжал: — Товарищ Антонов считает, что под Прохоровкой командарм должен был действовать более решительно. Слишком много танков он потерял в сражении. Что скажете вы?

Эти слова вызвали в душе Ватутина смятение, но он тут же заглушил его.

— Да-да, много танков потерял Ротмистров, — согласился Ватутин, хотя это согласие далось ему с болью. — И всё же у меня нет больших претензий к генералу Ротмистрову. Перед сражением его армия совершила марш-бросок на десятки километров, чтобы вовремя прибыть на место. По сути, она с ходу вступила в бой. Такое напряжение не все экипажи машин легко перенесли, иные не справились и поплатились за это. А что поделаешь, таков закон войны: не смог опередить врага — терпишь поражение! Но у Ротмистрова есть и такие экипажи, которые на Курской дуге уничтожили по пять, а то и больше гитлеровских танков. Это люди опытные, в боях научились метко бить из орудий по врагу.

— Говорят, что победителей не судят, — усмехнулся Сталин. — А битву в операции «Цитадель», которую так широко и хвастливо рекламировали генералы вермахта во главе с Гитлером, выиграли наши бойцы и командиры. Это главное!

У Ватутина мелькнула мысль: а что, если сейчас попросить Верховного вновь помочь фронту танками? Потерями он поинтересовался, а о том, что их нужно восполнить, ни слова. Командующий заколебался. Верховный заметил это.

— Товарищ Ватутин, вы что-то хотите спросить?

Смущение на лице генерала армии вмиг исчезло, и он сказал:

— Есть просьба, товарищ Сталин. Фронт нуждается в пополнениях танковыми резервами. Заявку в Генштаб мы послали, но как там решат, и мне знать неведомо.

— Дадим вам танки, — веско бросил Верховный. — Но надо стремиться лучше воевать и меньше терять боевые машины. Наш народ делает танки, себя не щадя, и мы обязаны ценить его героический труд. Кстати, у товарищей Рокоссовского и Конева меньше потерь в танках. Мотайте на ус, — шутливым тоном добавил Верховный.

— Слушаюсь! — слетело с губ командующего.

— Ну а теперь я хотел бы изложить задачи, которые поставлены перед Воронежским фронтом Ставкой. — Верховный приподнял брови. — Более подробно, товарищ Ватутин, вас введёт в курс дела генерал армии Антонов, когда вы пойдёте в Генеральный штаб. Я лишь заострю ваше внимание на узловых моментах наступательной операции, о которых говорил недавно с маршалом Жуковым... Кстати, он успел побывать у вас? — спросил Верховный.

— Да. За день до моего вылета в Ставку Георгий Константинович приезжал в наш штаб, и мы с ним обсудили ряд вопросов. Он передал ваше главное требование — наступать и наступать без передышки!

Верховный засмеялся, покачивая поседевшей головой.

— Что верно, то верно, — подтвердил он. — А вот как наступать — тут уж вам, товарищ Ватутин, все карты в руки. И соратникам вашим то же самое...

После беседы с Верховным у Ватутина появилось больше уверенности, что в предстоящих сражениях войска фронта вновь проявят себя. С этими мыслями Николай Фёдорович и летел обратно на фронт. Сидя в «Дугласе», он прежде всего вспомнил о генерале Ротмистрове. Вот уж кто обрадуется танковым резервам, если Верховный исполнит своё обещание!

«Надо позвонить Павлу Алексеевичу», — решил Ватутин, едва самолёт совершил посадку. На полевом аэродроме его встретил член Военного совета генерал Хрущёв. Был он в настроении, широко улыбался, отчего его полное лицо дышало свежестью.

— Как съездил, Николай Фёдорович? — спросил он, пожимая Ватутину руку.

— Удачно, Никита Сергеевич, — улыбнулся и командующий. — Ставка даёт нам танки, а это главное.

— Упрёков Иосиф не бросил?

— Чуток было, но терпеть можно. А в общем фронтом Ставка довольна.

До штаба добрались быстро. Едва Николай Фёдорович вышел из машины, как ему отдал рапорт начальник штаба генерал Иванов.

— Товарищ командующий, за ваше отсутствие на фронте существенных изменений или каких-либо чрезвычайных случаев не произошло!

Ватутин взял его под руку, и оба направились в штаб.

— Что-нибудь удалось осуществить? — спросил его Иванов.

— Удалось, и немало... Часик отдохну с дороги, потом соберёмся, и я поведаю вам, как и что было в Ставке. Очень много интересного услышали мы с генералом армии Антоновым от Верховного. А сейчас я хочу поговорить с генералом Ротмистровым. Не знаешь, он на КП или где-то у танкистов?

— У себя, я час тому назад говорил с ним, — ответил Иванов.

Усевшись за стол, Николай Фёдорович позвонил командарму и тут же услышал его басовитый голос:

— Слушаю вас, товарищ Фёдоров!

Уточнив обстановку на занимаемых армией рубежах, Ватутин сообщил, что час тому назад он вернулся из Москвы, где в Ставке его принимал Верховный главнокомандующий. Ответив на его вопросы,