Меч в ножнах из дикой сливы - Зоя Ласкина

class="p1">– Го-шишу, Тан-шишу, время ужина! Тетушка Бинь уже накрыла на стол, просила вас позвать.

– Третий молодой господин, мы бы рады, да господин Си нам поручение дал – охранять первого молодого господина, – ответил один из слуг. – Как же мы уйдем?

– Вы не можете есть на полу, как невежи, этикет требует сидеть за столом во время трапезы, – строго сказал Иши. – Или вы хотите, чтобы про слуг этого дома говорили, что они не соблюдают правила? Дверь никуда не денется, первый молодой господин – тоже. Поедите и вернетесь. Я побуду тут вместо вас.

«Вот малявка дает!» – восхитился Шоуцзю про себя. Он уже понял, что братишка намеренно отвлекает охранников, и с интересом ждал дальнейшего развития событий. И ничуть не удивился, что, когда слуги все-таки ушли, за дверью зашептались, а потом неведомо когда подкравшийся Сяньцзань тихо позвал:

– Дагэ, это я. Как ты?

– Неплохо для того, кого заперли, перед этим протащив за шиворот, как уличную шавку, – отозвался Шоуцзю, даже не пытаясь смягчить тон голоса.

Сяньцзань помолчал, переваривая едкую иронию его интонаций, потом проговорил нерешительно:

– Дагэ, не принимай близко к сердцу. Отец всегда такой: быстро загорается, но быстро и остывает. Он не хотел тебя обидеть, он любит тебя…

– Если бы не хотел, не сказал бы мне таких слов, – перебил Шоуцзю, мгновенно закипая и вскакивая. Недавнее спокойствие от медитации было забыто. – Не принимать к сердцу, говоришь? А отец подумал о моем сердце? О том, чем я живу, чего хочу, о чем мечтаю?!

– Не злись, дагэ, прошу, – взмолился Сяньцзань. – Когда вы оба злитесь, вы не можете услышать друг друга. Он же наш отец, он заслуживает уважения.

– Я не буду уважать того, кто не уважает меня, только лишь за то, что он старше меня! – Шоуцзю в сердцах ударил по двери кулаком. – Если он старше, так я должен терпеть и смиряться, когда меня привязывают, как скотину? Если ты пришел его оправдывать, диди, то лучше уходи!

– Дагэ… – Сяньцзань тяжело и грустно вздохнул, – подумай еще раз. Капли воды пробивают камень, поговори с отцом.

Он исчез и долгое время не появлялся. Шоуцзю определял, сколько прошло времени, по смене дня и ночи за окном. Еду ему приносили слуги дважды в день, пару раз приходила мать, пыталась ободрить, он что-то отвечал, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не нагрубить ей: уж она-то этого никоим образом не заслуживала. Он пытался считать дни, надеясь, что все же успеет на испытания в клане, но уже начинал сомневаться.

Однажды Сяньцзань пришел снова, отослав слуг под каким-то предлогом.

– Дагэ, я говорил с отцом, – тихо сказал он, – тебя выпустят через пару дней. Отец ждет от тебя почтительности, прошу, не спорь с ним снова, иначе тебя опять запрут.

– То есть у меня только два выхода: переломать себя и уступить либо вновь оказаться под замком? – усмехнулся Шоуцзю. – Нет уж, диди, так не пойдет. Погоди… а какой сейчас день?

– Вчера начался месяц цветка сливы[470], а что такое?

Однако юноша уже не слушал. Второй день месяца цветка сливы! Второй! Это значит, что позавчера заклинатели уже отбыли из Юньяна, не дождавшись его! Возможность изменить судьбу утекала как вода сквозь пальцы. Шоуцзю отчетливо осознал смысл старой пословицы: «Лучше, если не было и появилось, чем было, да исчезло». Попрощаться с мечтой он не мог. Не так. В сердце поднялась ярость: не холодная, рассудочная, а обжигающая, горячая, на силе которой можно и гору свернуть.

Если диди пришел поговорить, значит, слуг за дверью нет; ждать, пока отец выпустит его, бессмысленно: за ним наверняка будут следить, а заклинательский обоз уйдет еще дальше. А если он пропустит испытание… У него нет еще одного года.

Вариантов больше не осталось.

– Прости, диди, – торопливо пробормотал Шоуцзю, лихорадочно собирая котомку с самым необходимым, – я верю, что ты справишься.

– Справлюсь с чем, дагэ? Дагэ! – встревоженно позвал младший брат.

Одернув ханьфу и пристроив котомку на плечах, Шоуцзю подхватил деревянный меч и, распахнув окно, прыгнул вниз – и угодил прямо на голову одному из слуг, которые, оказывается, сторожили снаружи. Ну конечно, отец хорошо его знал, разве он оставил бы без охраны такой удобный путь к побегу?! Шоуцзю мысленно проклял себя за то, что не удосужился проверить путь раньше, но что уж теперь.

Тренированное тело сделало все само: сгруппировавшись, Шоуцзю оттолкнулся от ошарашенного слуги и, упав вперед, перекатился через голову и быстро вскочил. Слуг оказалось двое: крепкие парни с дубинками. Оправившись от неожиданной атаки, они бросились на юношу с двух сторон, держа дубинки на отлете. Они так очевидно опасались задеть или поранить его, что Шоуцзю стало смешно. Он играючи пропустил мимо себя того, кто бежал первым, ухватил его за плечи и быстро нажал на акупунктурные точки в области шеи. Тело мешком повалилось ему под ноги, а Шоуцзю уже разворачивался к следующему противнику. Захват, подсечка, снова нажатие – и второй лег рядом с первым. Не дожидаясь, пока на шум прибегут другие, Шоуцзю подтянулся на руках, перелез через стену и припустил по улице к выходу из города.

Дорога в резиденцию Хань Ин через Хофэй и Юньян вела всего одна, так что обозу было некуда деться. Вспомнив все дыхательные техники и сосредоточившись на беге, Шоуцзю догнал заклинателей через два дня к вечеру – те как раз устроили привал. Выходить к ним в том виде, в котором он провел эти два дня, Шоуцзю было стыдно, потому он переоделся в чистое, переплел волосы, умылся в ближайшем ручье и только тогда вошел в лагерь.

Не вполне представляя, куда идти и что говорить, он решил все же отыскать того заклинателя, что и пригласил его присоединиться к обозу. К слову, сам обоз оказался небольшим: человек пять заклинателей и около двадцати отобранных мальчишек, старшему не больше четырнадцати лет. Нужный человек нашелся быстро. Он удивленно поднял брови при виде Шоуцзю и хмыкнул:

– Ну, парень, я уж думал, ты не придешь.

Узнав, что Шоуцзю догонял обоз бегом, удивился еще больше и задумчиво добавил:

– Да, способности у тебя определенно есть, выносливость тоже в порядке. Ладно, попытай удачу, шансы есть… Хотя я все равно не советовал бы обольщаться. Тут у нас, кстати, еще один такой же сидит, – он кивнул на дальний костер, у которого действительно сидел человек, – переросток вроде тебя, но учиться очень хочет. Пообщайтесь, может, что полезное друг от друга узнаете.

Незнакомец оказался молодым – на вид старше Шоуцзю лет на пять-шесть, очень загорелым и очень неулыбчивым. Оглядев юношу с ног до головы, он кивнул в ответ на приветствие и пригласил разделить с ним поздний ужин. Проголодавшийся за дни после побега (удалось перехватить лишь несколько лепешек по пути) Шоуцзю охотно перекусил, между делом отвечая на вопросы собеседника.

Того, по его словам, звали Су Сюэбао, и он был родом с запада. Рано осиротел, работал на чужих людей, учился и кузнечному делу, и оружейному, охранял богатые дома, с обозами тоже ходил, а теперь вот решил попытаться податься в заклинатели. История звучало сомнительно: не берут в сяни за красивые глаза да от большой удачи, – но Шоуцзю смутно чувствовал в собеседнике тот же огонь, что горел в нем самом.

– А ты что же, из дома сбежал? – спросил Су Сюэбао, хмуря густые брови. – Не боишься, что искать будут? Самому-то не жаль бросать прежнюю жизнь?

– Да разве это жизнь? – Шоуцзю запальчиво махнул рукой, все же чувствуя на языке странную горечь. – Все равно все по слову отца будет, а он вбил себе в голову, что только я могу продолжить семейное дело, хотя у меня душа к нему ни капли не лежит!

– А как же мать, братья? – не отставал Су Сюэбао, с какой-то жадностью всматриваясь в его лицо. – Они ведь любят тебя.

– Матушка поймет, а братья… Двое слишком малы, а третий поймет тоже, – отмахнулся Шоуцзю. – Может, отец теперь подумает, прежде чем принуждать их к чему-либо. Да и потом, я же не в Небесные сады ушел, навещу их – позже, когда все уладится. Когда меня больше