Прямые пути - Алексей Дуров

Снова промелькнули картинки, и Укравший Кошку сообщил: «Ныряльщица говорит, чтобы я поделился с вами памятью предков. Я поделюсь».

«Так надо было сразу! — возмутился Рес. — Пока я бед не натворил!»

«Ныряльщица спрашивает, каких бед».

«Ну вот же, вещь испортил», — Рес аккуратненько указал глазами на помятый край чана. Черный и Ныряльщица дружно издали звук, в котором не сразу угадалось насмешливое хмыканье — для нового слуха оно прозвучало гораздо отчетливее и сложнее, чем для человеческого.

«Сейчас я поделюсь памятью предков, — предупредил Укравший Кошку. — Вы готовы?»

«А надо как-то готовиться?» — встревожилась Леск.

Укравший Кошку, помедлив, ответил: «Нет», — и Реса словно ударили по голове чем-то мягким и тяжелым. Целая прорва новых и необычных знаний обрушилась в память. Не беспорядочной кучей, наоборот все очень аккуратно разложилось по нужным местам, но уж слишком всего было много. Рес даже непроизвольно тряхнул головой. А потом понял, что может управлять телом. Прошелся, попрыгал, хвостом помахал. Заодно осматривался, припоминал. Многое становилось понятнее. Тусклая расцветка Черного значила, что он болен — не смертельно, однако желательно подлечиться. Подземелье предназначалось для больных драконов, которых лучше зря не беспокоить, особенно разговорами — на поверхности обрывки чужих бесед распространяются далеко, а сквозь слой золотого песка проходят с трудом. Для того же и вода — от разговоров не защищает, но в мокром золоте драконам легче не обращать на них внимания. Особенно долго Рес рассматривал человеческие тела — они стояли прямо, но лица были сонные. Кожа и одежда непривычного цвета, от этого как-то легче. Почему-то особенно трудно воспринималось, что Леск на самом деле не там, а здесь, и настолько рядом, что дальше некуда.

А с драконьим языком у Реса сразу возникли сложности. Те картинки перед внутренним зрением были и не картинками вовсе, и не словами, а чем-то много более сложным, не просто обозначали что-то, но и выражали его суть, отношение к нему драконов — и одиночных, и всех вместе, — причины такого отношения, явные и неявные взаимосвязи. Ресу не хватало сноровки, чтобы воспринять все сразу, приходилось долго держать картинки перед внутренним зрением, разбираться. Сообщила Ныряльщица, что Рес двигается хорошо, но не так, как Укравший Кошку, а разобрать удалось, только, когда Леск подсказала, куда смотреть. Она-то к языкам привычная, и то ведь не сразу поняла драконий. Хотя самому говорить по-драконьи оказалось не в пример проще — Рес почти сразу, особо не думая, сказал: «Сложный у вас язык». Самого себя понимать легко. Есть у драконов языки — точнее, способы общения, — и относительно простые, но их нельзя использовать в подземелье, чтобы не разбудить спящих в чанах. Этот же способ — его название Леск перевела с драконьего как «емкий», — подходит, чтобы общаться тайком, никого не беспокоя, потому что его «слышат» только те, к кому обращаются.

Ныряльщица сказала еще что-то на «емком», развернулась и пошла к выходу, за ней направились человеческие тела — уверенным, твердым шагом, потому что их вели драконьим волшебством — потом Черный. Рес тоже пошел, по дороге разгадал, что сказала Ныряльщица — она предлагала общаться другими способами, раз у людей сложности с «емким», а для этого надо выйти из подземелья.

Пока шли, Леск попросила: «Пусти меня к рулю». Рес хотел, но не сразу разобрался, как, одного желания оказалось мало. Потом, все же, нашлось в памяти предков своеобразное действие, чем-то похожее на «полностью расслабиться».

Леск перехватила управление ловко — тело даже с шага не сбилось ничуть. Но Ныряльщица заметила и задала вопрос. «Что у вас там?» — насколько понял Рес. Леск ответила: «Меня пустили к рулю», — при этом из-за особенностей «емкого» разобъяснила все про рули, корабли и рулевых. Драконам выражение про руль понравилось, аж принялись его живо обсуждать. Рес понимал с трудом, вроде бы они сошлись, что выражение хоть не новое, но все равно хорошее.

А на Реса, как всегда неожиданно, накатило — ни с того, ни с сего проник в суть Ныряльщицы. Не сравнить даже с Императором: тот был просто чуждый, а здесь десятки личностей, и все разные, и все непостижимым образом друг друга дополняют. Огромнейший опыт и невероятный запас знаний — на сотню книгохранилищ хватит — отточенные умы, сильнейшая воля, готовность ко всему, а на мир смотрит с детским любопытством — нарочно, ей так больше нравится. Конечно, Рес сразу же вывернулся — вдруг Ныряльщица заметит, что в ее суть проникли? А ведь пока что неизвестно, как драконы к подобному относятся. Вряд ли хорошо — никому не нравится, когда за ним подглядывают. Напоследок Рес узнал, как драконы относятся к людям: никак. Живут себе не вполне разумные двуногие бесхвостые, и пусть живут, драконам не мешают, а даже начнут мешать, не жалко подвинуться, если есть куда. Это люди дерутся за свое, у драконов по-другому. Если путник присядет переобутся и обнаружит рядом муравейник, то он скорее перейдет в другое место, а не примется воевать с муравьями — так примерно. В прошлом сложилось, что люди захотели слишком многого, замышляли вовсе изгнать драконов из Устойчивого промежутка. И пришлось драконам с людьми воевать, а потом от них отгораживаться, но с тех пор люди несколько изменились, с ними даже союзничать можно, а то и дружить.

Перед строением на песке расселись восемнадцать драконов — Рес удивился, что смог пересчитать их с одного взгляда. То ли умение Леск передалось, потому что они в одном теле, то ли еще одна драконья способность, вроде сверхострого зрения. Все драконы были крупные, совершенно здоровые самцы, у всех с собой плоские кожаные короба. Уставились с живым любопытством. Кто-то спросил — не на «емком», другим способом — «ясным», он попроще, и немного больше похож на человеческий язык: «Ты и есть ведьма вершины с посредником?» В вопросе прозвучало уважение, в том числе и потому, что Леск выучилась на ведьму, хотя была человеком.

«А они люди? — усомнился кто-то из драконов. — Люди в Великом Золоте либо слишком напуганы, либо набирают золото в мешки, карманы и за пазуху. Некоторые глотают».

Леск стало обидно — во-первых, за людей, во-вторых, что ее саму человеком не считают: «Мы тоже напуганы. И, когда будем возвращаться в человеческие земли, возьмем несколько горстей золота, если это не запрещено».

«Они необычные люди, — добавил еще кто-то из драконов. — Она ведьма вершины, ее душа чистая. Он ее посредник. Для них золото значит меньше, чем для других людей, а страхами они управляют».

«Вам лучше разговаривать в другом месте, чтобы не беспокоить спящих в мокром золоте», — властно заявила Ныряльщица.