Лаки Лючано: последний Великий Дон - Артем Рудаков

— Слова больше не скажу, пока не подпишем бумажку!

— О’кей, парень. Спокойно.

Когда по всем правилам был заполнен бланк по форме 137 и завизирован начальником Нью-Йоркского департамента, Кантеллопс стал рассказывать:

— Вито обсуждал с Орменто и Пламмери распространение наркотиков в Восточном Гарлеме. Я присутствовал при этом разговоре, потому что должен был получить расчет за доставленную партию товара и заказ на новую.

— Так, еще! — жадно спрашивали офицеры.

— Однажды я был в машине с тремя людьми из семьи Дженовезе. К нам подошел Вито и сказал, чтобы мы везли товар в Бронкс, потому что там «засуха».

— Ты готов свидетельствовать об этом в суде под присягой?

— Да, синьор.

Благодаря показаниям Кантеллопса были арестованы Вито Дженовезе и двадцать три человека из семьи, замешанные в торговле наркотиками. Дон Вито был просто в шоке: не успел он отделаться от преследований со стороны комиссии Маклеллана, как случились новые неприятности. Навестить его в тюрьме Райкерз-Айленд приехал сам Генри Анслингер.

— Ну, Вито, на этот раз ты действительно влип! — с нескрываемым злорадством заявил шеф ФБН. Дженовезе посмотрел на Анслингера ничего не выражающим, пустым взглядом и повернулся к нему спиной.

Адвокаты дона Вито приложили все усилия, чтобы отсрочить начало процесса. Юридическая волокита растянулась почти на год. При посредничестве друзей из полиции Дженовезе предложил Кантеллопсу семьдесят тысяч долларов отступного. Но тот отказался взять деньги.

— Тут что-то не так, — недоумевал дон Вито. Однако разбираться уже не было времени.

В марте 1959 года начался судебный процесс. Дженовезе был признан виновным в преступном сговоре с целью сбыта наркотиков и приговорен к тридцати годам лишения свободы[49]. Нельсон Кантеллопс был освобожден от уголовной ответственности. Выйдя из зала суда, он сразу же сел на пароход, идущий в Нассау. По прибытии на Багамские острова Кантеллопс неожиданно исчез. Больше его никто никогда не видел.

С устранением Дженовезе мафия вступила в период хаоса. Как и рассчитывал Лаки Лючано, растерянные боссы один за другим стали обращаться к нему за советами, как жить дальше. Только он один своим авторитетом мог уберечь Организацию от развала. А развал между тем шел полным ходом. Некие братья Галло подняли вооруженный мятеж в семье Профачи, пытаясь захватить власть. Вновь, как в тридцатые годы, Манхэттен стал зоной ожесточенных уличных сражений. Гремели взрывы и автоматные очереди, лилась кровь, и даже Комиссия донов не могла остановить эту бойню.

Одним коварным, подлым ударом Лаки Лючано вернул себе главенство над преступным миром и контроль за международной торговлей наркотиками. Мейер Лански тоже вздохнул с облегчением: Дженовезе активно вторгался в игорные империи Лас-Вегаса и Рино. Прежде чем его упрятали, он все же успел отхватить себе жирный кусок. Теперь в глазах боссов коза ностры Лаки Лючано оставался единственным кандидатом на трон капо ди тутти капи. А Мейер Лански начал с того, что вытеснил людей Дженовезе из Лас-Вегаса. При этом оба искренне считали себя людьми чести, хотя им было не впервой подставлять своих коллег по ремеслу.

Глава 19

Заговор против президента

— Восемнадцать миллионов долларов, Чарли! — с отчаянием воскликнул Мейер Лански. — Восемнадцать! Когда я удирал оттуда во всю прыть, не думал об этом. А в самолете вспомнил.

— Твой сын Джек остался в Гаване. Он присмотрит за этими деньгами, — успокоил Лаки.

— Но, боже мой, как быстро все перевернулось! Еще утром в городе был порядок, а в полдень уже пришли красные, и начался бардак.

Во время панического бегства из Гаваны Лански не успел вывезти обналиченную прибыль от игорных заведений и теперь испытывал воистину адские мучения. Что эти красные мерзавцы сделают с его деньгами?

— Я потерял больше всех! — стенал он. — Страшно подумать, мои миллионы попали в грязные руки голодранцев! Знаешь, Чарли, теперь я понимаю чувства бедняги Фрэнка. Когда убийцы Дженовезе едва не пристрелили его, как собаку, он не смог вынести такого неуважения к себе. Он сказал тогда: «Все катится к черту!» И был прав! Теперь, когда я потерял свои предприятия на Кубе, пора наконец всерьез подумать о спокойной старости. Я не собираюсь проводить остаток жизни в Америке. Эта страна меня разочаровала. Я хочу приобрести недвижимость на Святой земле, перевести в Израиль все свои капиталы и, когда коммунисты придут уже в Америку, уехать, не потеряв ни цента.

— Коммунисты? В Америке? — Лаки криво усмехнулся.

— Не смейся, не смейся. Они везде!

Но не только Лански подсчитывал убытки. Миллионы долларов потеряли Фишетти, Траффиканте и многие другие боссы. Их несколько обнадежило заявление президента Эйзенхауэра: «Мы не потерпим коммунистов возле наших границ».

В апреле 1961 года из числа кубинских эмигрантов были подготовлены силы вторжения. Как только в заливе Кочинос начался бой, для руководивших операцией офицеров ЦРУ стала очевидна необходимость поддержки наемников с воздуха. Министр обороны Макнамара позвонил в Белый дом, испрашивая у президента Кеннеди разрешение на применение авиации.

— Вы сошли с ума, генерал! — ответил президент. — Если в это дело открыто вмешаемся мы, значит, вмешаются и русские. А я не хочу начинать свое президентство с третьей мировой войны!

В приемной министра обороны нервно расхаживал из угла в угол заместитель директора ЦРУ генерал Кейбелл.

— Вы можете войти, — пригласила секретарша.

Кейбелл торопливо прошел в кабинет.

— Президент назвал меня сумасшедшим, — обреченно произнес Макнамара.

— И это все?

— Все.

— Да он сам спятил! — закричал Кейбелл. — Красные нанесли по нашим десантным кораблям удары с воздуха. Без поддержки нашей авиации они обречены. Операция на грани провала! Это катастрофа общенационального масштаба!

— Я отлично понимаю вас, Чарльз, — уныло сказал министр обороны, — но верховный главнокомандующий сказал «нет». Я тут ничего не могу сделать.

В подтверждение собственной беспомощности Макнамара развел руками. Со страшными проклятьями генерал Кейбелл бомбой вылетел из кабинета и помчался по лестнице вниз, перескакивая через три ступеньки. Офицеры, завидев бегущего сломя голову генерала, шарахались в сторону и растерянно отдавали честь.

На улице Кейбелл прыгнул в служебный автомобиль и отдал приказ:

— В Государственный департамент!

Через пятнадцать минут он уже сидел в кабинете госсекретаря Дина Раска.