10 гениев, изменивших мир - Елена Кочемировская

Эта тщательно выверенная позиция, не принесшая Ферми дополнительных лавров, но и не навлекшая общественного порицания, оказалась в последующие полвека самой распространенной. И в диктаторских, и в свободных странах ученые – разработчики новых разновидностей чудо-оружия в большинстве перестали претендовать на особое слово в определении дальнейшей его судьбы, доверяя эту роль заказчику разработок – политическому руководству.

По словам Сегре, ученика Ферми, «при всей своей любви к справедливости, он не производил впечатление человека, которого волнуют абстрактные вопросы». В воспоминаниях Сегре – ключ к поведению Ферми во многих ситуациях, связанных с дискуссиями вокруг атомных проектов: «Ферми питал отвращение к «сражениям», в особенности к таким, исход которых был неясен. Он часто говорил, что следует избегать дел, обреченных на неудачу: Дон Кихот не был его героем… Он тщательно избегал того, чтобы быть замешанным в спорные проблемы, которые не были бы конкретны и разрешимы и которые не допускали бы с заметной вероятностью благоприятного исхода. Когда ему препятствовали могущественные силы, которые превышали его собственные, он предпочитал отступить, либо полностью отстраняясь от проблемы, либо – в личных делах – избегая встреч с теми или иными людьми…»

В конце войны Ферми вернулся в Чикагский университет, чтобы занять пост профессора физики и стать сотрудником вновь созданного здесь Института ядерных исследований (теперь носящего его имя). Ферми был великолепным педагогом и славился как непревзойденный лектор. Среди его аспирантов можно назвать Марри Гелл-Манна, Янга Чжэньнина, Ли Цзун-дао и Оуэна Чемберлена. После завершения в 1945 году в Чикаго строительства циклотрона (ускорителя частиц) ученый начал эксперименты по изучению взаимодействия между незадолго до того открытыми пи-мезонами и нейтронами. Ферми принадлежит также теоретическое объяснение происхождения космических лучей и источника их высокой энергии.

Здесь невозможно дать хотя бы отдаленное представление о той колоссальной работе, которую выполнил выдающийся физик в области атомной энергии. Его исследования являются примером экспериментального и теоретического мастерства. Можно вспомнить, например, о методе определения критических размеров при относительно малом количестве ураносодержащего вещества (экспоненциальный опыт Ферми). Опыт, описание которого можно найти во всех книгах, посвященных ядерным реакторам, так прост, что сегодня трудно представить себе иной подход к этому вопросу.

В возрасте около пятидесяти лет Ферми, имевший в своем распоряжении ряд реакторов для фундаментальных исследований в крайне интересной, им же созданной области, решил полностью изменить направление своей деятельности и посвятить себя исследованиям частиц высоких энергий. Неизгладимый след идей и личности Ферми оставался не только в этих работах, но и в особых методических подходах, в новых научных выражениях и даже в крайне удачных обозначениях. Ученый был того мнения, что вопрос о простоте обозначений имеет первостепенное значение в теоретической физике.

По опубликованным статьям невозможно получить представление обо всем объеме теоретической деятельности Ферми: для периодических изданий он отобрал лишь незначительную часть своих работ. Вот почему нет ни одного не выдающегося теоретического труда зрелого Ферми.

Поразительное долголетие его идей объясняется тем, что ученый обладал исключительной физической интуицией. Ферми всегда находил наиболее простые подходы к решению самых сложных практических задач. Что же касается исследований фундаментального характера, то избранные им большие проблемы становились всегда простыми, хотя эта простота, конечно, появлялась только после того, как он их блестяще разрешал.

У Ферми полностью отсутствовал научный догматизм. Это редчайшее явление для физиков с такой огромной эрудицией и удивительной способностью использовать «незыблемые» законы и основы науки. Одна из самых характерных черт Ферми – его требование «золотой середины» или необходимости борьбы на два фронта в науке: крайне важны основные принципы, но вредна предвзятость; да здравствует новое, но пусть оно узаконивается только тогда, когда старое оказалось негодным; физика движется вперед благодаря открытиям, но не только; очень хорошо, если ученому удается открыть новое явление или предсказать неожиданную закономерность, но физика не делается охотой за открытиями; оригинальность и научная фантазия хороши только в сочетании с глубоким знанием.

В 1945 году Энрико Ферми был избран членом Национальной академии наук США, в 1949-м – почетным членом Эдинбургского королевского общества и в 1950-м – иностранным членом Лондонского королевского общества. С 1946-го по 1950 год он – член Генерального консультативного комитета Комиссии по атомной энергии. Ученый был вице-президентом (1952) и президентом (1953) Американского физического общества. Помимо Нобелевской премии Ферми удостоен золотой медали Маттеуччи Национальной академии наук Италии (1926), медали Хьюза Лондонского королевского общества (1943), гражданской медали «За заслуги» правительства Соединенных Штатов Америки (1946), медали Франклина Франклиновского института (1947), золотой медали Барнарда за выдающиеся научные заслуги Колумбийского университета (1950) и первой премии Ферми, присужденной Комиссией по атомной энергии Соединенных Штатов Америки (1954). Он – почетный доктор многих высших учебных заведений, в том числе Вашингтонского и Йельского университетов, Рокфордского колледжа, Гарвардского и Рочестерского университетов.

Прочитанные Ферми лекции по термодинамике, атомной физике, квантовой механике, ядерной физике и изданные впоследствии книги на основе этих лекций (а также переводы лекций на другие языки, в том числе русский) в немалой мере способствовали становлению нескольких поколений ученых.

Свой след выдающийся физик оставил и в изучении внеземных проявлений жизни. В пятидесятые годы он задался вопросом, который впоследствии стали называть «парадоксом Ферми». Суть его в том, что поперечник нашей Галактики равен примерно 100 тысячам световых лет, и если в ней существует хотя бы одна цивилизация, способная передвигаться со скоростью в 1/1000 скорости света, то за сто миллионов лет эта цивилизация должна распространиться по всей нашей звездной системе. Удивительно, почему мы до сих пор не видим проявлений такой экспансии! Если на свете существует множество звезд значительно старше нашего Солнца и если жизнь встречается часто, то она должна бы развиться на планетах, обращающихся вокруг этих звезд, на миллиарды лет раньше, чем на Земле. Почему же в таком случае «братья по разуму» не наведались к нам? Ведь ни одного неопровержимого доказательства, что Землю когда-либо посещали посланцы других миров, нет. Что касается так называемых НЛО – опять же, убедительно никто не доказал, что «летающие тарелки» есть проявление деятельности внеземных цивилизаций. С «парадокса Ферми» и начались настоящие научные дебаты о внеземных проявлениях жизни.