Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель

ногами в пушистых шкурах или шарахался от очередного чучела (вир побери, кому в голову пришло выставить на повороте гарпию, да ещё вставшую на дыбы?!). Головы альфинов и виверниев со стен провожали глазами равнодушно. Слуг не попадалось, это радовало.

— Тут артефакт, господин, — предупредила Альма и шмыгнула дальше, прижимая поднос к животу.

Ну да, никто же не говорил о том, что зал будет открыт, верно? Ладно, поглядим, что у нас тут. Механизм засова из тейенха, никто и не сомневался. Для надёжности вмурован запорный артефакт из яшмы. Откликается на приказ владельца, скорее всего. Теперь вопрос — насколько искусно сделан, потому что если достаточно прост, то…

Этому трюку меня обучил контрабандист, который снял мои кандалы после Рифов.

«Отпирающий кристалл — один на барак? Ха, ты ещё скажи — у законничков кристаллы для оков все отличаются. Эй, друган, ну-ка мне бутлю рома…»

У меня бутылки не было, так что я достал из кармана фляжечку. Фляжечка уютно прикорнула напротив «горевестника», и завёл я её носить с девятницу назад, как средство, смягчающее работу с Нэйшем. И за девятницу успел увериться, что виски — это слабовато, надо бы что покрепче туда залить.

— Твоё здоровье, — пробормотал я и щедро окропил запирающий артефакт спиртным. Простейшие «засовы» на кристальной структуре не перестают от такого работать. Зато перестают узнавать «подпись» ключа. К примеру, одним отпирающим рифским кристаллом можно вскрыть любые рифские кандалы.

Для надёжности я всё-таки дал малый импульс холода на дверь — поможет, если там есть сигналки, которых я не увидел. И потом положил руку на артефакт, пожелал: «Откройся!»

Дверь из тейенха огорчённо крякнула, пропуская меня внутрь, в тёмный, украшенный неизменными волнами тёплой древесины зал. Я защемил фляжку между створок двери — чтобы выбраться обратно — и шагнул. В глаза дало острым, алмазным блеском. Клинок? Ещё и украшенный драгоценностями, изогнутый… даматский, что ли?

За клинком на стене расположился лук. Дальше — меч. Аккуратно размещённый на белом фоне, чтобы не теряться среди сплошных извивов тейенха. И уже ведя взглядом дальше, от одного белого пятна к другому, я понимал, что вижу не просто коллекцию оружия.

— Чтоб тебя, — шёпот был сиплым и до последней степени не моим. — Чтоб вас всех…

Висит одинокий капкан — щерится зубьями, в которые вмурованы мелкие блестящие камешки. Рой метательных клинков замер на белом. Арбалет, ещё арбалет, и вот что-то похожее на палладарт, только без цепочки. Восточное оружие. Северное. Ловушки из Тильвии, Вейгорда, Ирмелея — и всё это бросается в глаза, наплывает со стен. Так много, чертовски много, не меньше двух десятков — я стоял, а все они словно кружили вокруг, подмигивали, шептали…

«Мы не ушли, — обижались горько. — Мы мастерски расставляли ловушки — и попались в ловушку сами. Били дичь лучше других — и сами стали дичью. Мы думали, что зверю не уйти от нас. Но не ушли сами…».

Полка вслед за коротким луком-атархэ была пустой. И ещё несколько — чистых белых пятен, заботливо подготовленных к пополнению коллекции, при взгляде на них дурнота накатывала сильнее. И въедался под кожу истиной ознобный шёпот местных трофеев: «Уйти не дано никому. Тебе уж точно, Гроски».

Нужно было отвернуться. Добраться до двери, рвануться вон — и обдумать, выработать план… Но я всё стоял посреди окончательных доказательств — куда подевались охотники-одиночки Кайетты.

Звук открывающейся двери я принял как должное. И свет, который вспыхнул под потолком. И дребезжащий от восторга голосок:

— Я вижу, вы нашли сердце коллекции.

Рядом с младшим Трогири стояло четверо слуг. Три Печати огня и боевой амулет воздуха.

— Я хотел показать вам после ужина, а вы оказались таким нетерпеливым. Испортили весь сюрприз. И как вы открыли дверь? Впрочем, это ничего, ладно. Раз уж вы знаете теперь эту маленькую тайну… — он кивнул слугам. — Подготовьте его.

* * *

Повезло — всего-то обшарили. Правда, отобрали много нужного, в том числе почему-то фляжку. И амулет Аманды — жаль. Играть в помирашки всё-таки лучше в компании памяти про красавицу нойя.

— Вы хотели найти тут ответы, да? Вы найдёте, я обещаю. Услышите даже больше, чем ожидали. Награда, раз вы увидели. Понимаете? А может, вы даже сможете посмотреть. До конца. Увидеть, чем закончится с вашим напарником. Это зависит от вашего поведения. Понимаете, да?

Выглядел Трогири так, будто его лихорадило от предвкушения. Бормотал: «Сейчас, сейчас». Хлыщ с манерами дурного официанта в низкопробном ресторанчике. Когда тот пытается подготовить клиента к фирменному блюду.

Например, к странному, придушенному скрипу в коридоре. Будто от телеги старого Тодда.

Дверь распахнулась, и один из слуг вошёл, толкая перед собой кресло на колёсах. В кресле полулежало что-то скрюченное, изломанное, с седыми космами — и пронзительными, сумасшедшими глазами. Знакомыми глазами. Теми самыми, которые тут смотрят с каждого портрета.

Вот тут-то я остро пожалел, что у меня забрали фляжку. Гороховое пюре прыжком устремилось наружу, я хватанул воздух, неловко дёрнул правой ладонью — сбил заклинание «Холодной головы». Черти водные, не мой день, наверное. Или не мой год.

Или десятилетие.

Похожий на полураздавленного паука старик в кресле приподнял подбородок. Уставился серо-жёлтыми круглыми глазами хищной птицы.

— Не надо магии, — сказал Мейс Трогири.

Смешок у него был тоже будто сломанным в нескольких местах.

— На зале блокировка — ослабляет Печать. Тейенх — хороший проводник для чар и артефактов. А наши люди будут бить от порога. Убьют вас раньше, чем мы побеседуем.

Я выразительно хлопал глазами да хватал ртом воздух. Грызун внутри дергался, подначивал: «Больше удивления, давай. Ты же чуешь? Ему же этого хочется!»

— Не мож… не может быть. Вы… вы же м-м… м-м-м…

— Мёртв, — проскрипел Мейс Трогири. Голова у него кренилась на правую сторону — будто он собирается тебя пристально оценивать. — Не ожидали?

— Постойте-ка… Вы же говорили, — тут я ткнул пальцем в Трогири-младшего. — Рассказывали, как вашего отца убил этот самый Зверь! Что вы это видели. То есть, это всё…

— Ложь, — подтвердил калека. — Мой сын ничего не стоит как охотник. Зато талантливо пересказывает истории, которые придумывают для него.

Изломанный старик пялился со своего кресла. Высохший, костистый и менее живой, чем любой из его трофеев в этом доме.

— Вы любите тайны, молодой человек? В грязных газетёнках бы душу продали за то, что вы сейчас узнали. Ты помнишь эти их заголовки, Нарден? «Конец лучшего охотника Кайетты». «Величайший охотник не устоял». «Случайность или закономерность?»

На самом-то деле тайны я ненавижу всеми фибрами грызуньей души. От тайн