Наследие исполинов. Никто, кроме нас - Васильев Владимир Николаевич

Дальнейшее можно выразить несколькими словами, но, думаю, все присутствующие осведомлены, что из прыжка ни один корабль армады так и не вышел. Никаких намеков на финишные сферы в ожидаемых областях также не наблюдалось. У меня все.

Ни Вернер Винцль, ни остальные члены совещания (вопреки не очень уверенным ожиданиям) ничего нового не услышали. Всего лишь более развернутое изложение первой, короткой и растерянной депеши по дипканалу: «Сражение не состоялось. Противник исчез. Офелия». Несколько позже, разумеется, пришел аналитический комментарий, но особо аналитическим его назвать было трудно, ибо сводился он ко все тому же: «Вражеский флот ушел за барьер и не появился в расчетном объеме».

Интересно, получится ли у Солнечной удивить представителей Офелии? Вряд ли, хотя некоторые интересные факты, связанные с уходом вражеской армады от «Боро-Боро», действительно всплыли, однако о них у большинства присутствующих имелась также весьма скудная и непроверенная информация. В данный момент она уточнялась.

— Господа, прошу минутку внимания. Только что получено сообщение из аналитического отдела. — Фоэ вернулся на позицию оратора. — Меня попросили огласить. Неожиданно, но это касается того, что мы обсуждали буквально десять минут назад, а именно странностей в космосе. Так называемых миражей.

Во время возглавляемого мною разведрейда некоторые из пилотов докладывали о визуальном наблюдении малых скаутов Роя. Более мощная аппаратура мониторов, однако, в указанных точках ничего не сканировала. Сообщений было семь, от шести пилотов — один из них наблюдал скаут дважды. Я даже боюсь делать выводы, господа. Все шестеро не вернулись из рейда.

В малой приемной воцарилась безмолвная буря. На целых пять секунд.

— Стоп! У меня вопрос! — попросил слова Фергюсон, бывший глава искателей. — Разрешите?

Винцль коротко кивнул.

— Скажите, были ли скауты Роя единственными миражами, наблюдавшимися в этом рейде?

— Нет, что вы! Миражи видит примерно каждый сороковой пилот. Всего, включая эти семь, было доложено о двадцати восьми миражах, в основном о хорошо знакомых нам объектах «спираль» и «малая роза». Четыре миража идентифицировать не удалось.

— Понятно, — пробормотал Фергюсон и уселся.

— Кажется, у вас тоже есть вопрос, адмирал? — Президент Солнечной хоть и был ошарашен последним сообщением, наблюдательности все же не утратил.

— Докладывали ли о миражах остальные четыре не вернувшихся пилота? — спросил старый гриб Чиль Онте синтезированным молодым голосом.

Фоэ поднес палец к бусине коммуникатора в ухе, отстраненно повел глазами, прислушиваясь, и сообщил:

— Нет.

— Наблюдались ли подобные миражи в окрестностях Офелии ранее? — Чиль Онте умел вычленять самое существенное и задавать самые важные вопросы.

Фоэ снова потянулся к коммуникатору. Слушал он несколько секунд.

— Да, наблюдались. Три на прошлой неделе и один — полтора года назад.

И снова воцарилась звенящая, как селентинский хрусталь, тишина.

— Итак, Рой вернулся, — подытожил Тим Хемерсбрандт угрюмо.

— Подождем с выводами, — предостерег его Онте и поглядел на коллег-адмиралов. — Я запрошу циркуляр о наблюдении кораблей Роя, по всей доминанте.

Разумеется, никто не возразил.

С полминуты он, не раздвигая губ и остекленело уставившись в пустоту, просидел неподвижно. К этому времени присутствующие единодушно согласились принять информацию к сведению и немедленно оповестить субъектов доминанты, однако с выводами действительно повременить.

Фоэ уже исчез из видеостолба, его доклад закончился. Настала очередь Солнечной делиться информацией с соседями.

В качестве оратора выступил адмирал флота «Антарктида» Геннадий Лесин:

— У нас начиналось все примерно так же. Активация датчиков, разведчики, с той лишь разницей, что стычек с истребителями противника не произошло и, как мне только что сообщили, скаутов Роя никто не наблюдал, хотя об обычных миражах докладывали, большей частью о все тех же «спиралях» и «малых розах». Разведчики передали наблюдения и отступили. Армада шат-тсуров готовилась к уходу за барьер, имея построение «верхний полуторный клин». Первые звенья, судя по всему, начали пульсацию штатно, однако в дальнейшем что-то у имперцев пошло не так. Нелинейность скачкообразно возросла до совершенно немыслимого уровня — ученые говорят, что считали подобное в принципе невозможным. Как мне объяснили, в месте старта армады сначала были зарегистрированы то ли две, то ли три вспышки, похожих на взрывы довольно большой силы, после чего мгновенно возникла стартовая сфера запредельно больших размеров и поглотила все, что находилось внутри нее, включая армаду, станцию «Боро-Боро», соседствующую с ней зону утилизации, а также ряд малых небесных тел. На финише картина была не столь аномальной, наблюдался только заметно больший, чем обычно, раздрай финишных векторов и паразитного дрейфа среди кораблей армады. Отсутствие силовых полей и техногенной активности в первые минуты вообще никто не отметил, как это странно ни звучит. Затем начались беспорядочные столкновения внутри построения, и стало очевидно, что корабли противника неуправляемы. Еще чуть позже выяснилось, что все живые организмы внутри кораблей, вплоть до бактерий, мертвы, а все техногенные изделия неработоспособны. По данным наблюдателей установлено также, что финишировало лишь семьдесят четыре процента кораблей армады, остальные из-за барьера не вышли. Захваченные небесные тела также вышли из-за барьера не в полном составе, кое-что потерялось. А теперь позвольте передать слово работнику подразделения «Оникс» — он как раз подоспел с докладом о… как там выразился полковник Фоэ? О странностях в космосе? Прошу вас, коллега!

Работник подразделения «Оникс», как нетрудно догадаться, был профессиональным дознавателем. Естественно, после финиша мертвой армады «Ониксу» была дана команда вынюхать малейшие подозрительные моменты, связанные с ее стартом. Копать начали с просмотра записей, высеянных и активированных как раз перед вторжением датчиков, — а с чего еще можно было начать? Незадолго до совещания Вернеру Винцлю доложили, что датчиками перед самой гибелью был зафиксирован взрыв микросолнца, используемого работниками проекта 329 (какие-то научные исследования на самой периферии Солнечной), а также явление, удивительно похожее на залп системы орбитальных лазеров. Более подробных сводок пока не поступало, поэтому президент слушал наравне с остальными, не скрывая интереса.

— Я не займу много времени, господа, потому что наветренный радиус гелиопаузы удивительно безлюдное место, — деловито начал речь дознаватель. — Получив команду расследовать необычные случаи незадолго до атаки имперцев, мы проверили около двух десятков объектов, расположенных на разумном расстоянии от бывшего центра аномальной сферы нелинейности. Я не стану утомлять вас и перечислять все объекты, сообщу только, что внимание наше приковали всего два случая. Случай первый: один из объектов, которым полагалось пребывать в означенной сфере, по данным последней проверки, отсутствовал. Речь идет о небольшом зонде-регистраторе реликтового излучения, стабильно работающем в районе гелиопаузы уже более четырехсот лет. Вернее, работавшем. Поскольку зонд беспилотный, тики он отдавал только дважды в сутки. Последний тик зафиксирован четыре дня назад, в полдень. Если бы не мы, отсутствие зонда, боюсь, заметили бы очень не скоро. К сожалению, ничего, кроме самого факта исчезновения зонда, установить нам не удалось: наблюдение в тех местах ведется, только когда это действительно нужно.

Случай второй: проект триста двадцать девять, самая дальняя станция «Боро-Боро», исследовательский центр немагнитного холодного литья и некоторых сопутствующих научных дисциплин. Не могу сказать, что коллектив проекта и отдельные его представители могут служить образцами добродетели и светочами духа — мелкие грешки и нарушения отыщутся везде, где присутствует хотя бы один человек. Странно, если бы на «Боро-Боро» их не было. Наскоро изучив официальные сводки и опросив членов проекта, мы довольно быстро отбросили несколько чисто технических и одно чисто дисциплинарное чэ-пэ. Совершенно нормальный коллектив на пороге собственного дома, нудная работа и долгая изоляция. Можно понять.