Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

могла поблагодарить Ауруса, не могла думать. С колотящимся сердцем я поднялась на помост рядом с Лео, приветствовавшим меня улыбкой, которая вызывала почти такое же содрогание, как и прикосновение коммандера Легуса.

– Давай наконец покончим с этим, Дишива, – произнес Лео. – Прекратим играть в эту игру.

– Игру, начатую тобой, – ответила я.

Кажется, так много времени прошло с тех пор, когда мы играли противоположные роли, когда Лео сделал меня Защитницей в наказание за то, что не уничтожила лагерь дезертиров. Я лишилась всех связей с левантийцами, но, даже брошенная на произвол судьбы, еще раз попыталась повести их в новое будущее. И вот я снова здесь.

– Итак, ты помнишь слова? – спросил Лео.

– Думаю, да.

– Хорошо. Давай с этим покончим.

Он встал на колени передо мной, как когда-то я перед ним, и я медленно выдохнула, успокаивая стучащее сердце. Со всех сторон маленькой площади за происходящим приглядывали из-под кисианских шлемов солдаты Чилтея, а за ними, в свою очередь, наблюдали шепчущиеся горожане. Напряженность была сродни ожиданию в засаде, когда не вздохнуть.

– Я… – Я поперхнулась, с трудом справившись со странным звучанием чилтейских слов. – Я призываю благословение Единственного истинного Бога. – Я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на словах, а не наблюдателях, и не думать о том, что случится, когда закончу. Если все пойдет не по плану, свобода Ауруса может стоить мне жизни. – Путь хранит бог этого воина, посвящающего служению и тело, и душу. И пусть воин защищает бога и его верных слуг в бренной жизни.

Я перевела дух. Зрители совершенно затихли, отчего топот приближающихся шагов стал еще громче.

– Лорд Лео Виллиус, – продолжила я, торопясь закончить речь. – Клянешься ли ты своей жизнью и честью защищать и хранить веру в Единственного истинного Бога?

Лео склонил голову.

– Клянусь своей жизнью и честью защищать и хранить веру в Единственного истинного Бога.

– Тогда, как ее святейшество иеромонах Чилтея, я принимаю твою клятву от имени Единственного истинного Бога. Для меня это большая честь. Пусть родные гордятся твоим служением. Встань, Защитник.

Нарастающий с каждым словом грохот шагов вынудил меня чуть ли не выкрикивать окончание речи. Кисианские солдаты, на этот раз настоящие, растекались по улице и заполняли площадь, во главе шел высокий человек в алом императорском одеянии.

– Ваше величество! – вскричал Лео, поднимаясь на ноги и приветственно раскинув руки.

Смысл остальных его слов остался мне непонятен, но они вызвали замешательство в рядах приближающихся солдат. Из одной группы наблюдателей-горожан выступил человек и с вызовом что-то прокричал. К нему присоединился еще один, в нарастающей суматохе солдаты Лео обнажили мечи, но, не зная, на кого их обратить в первую очередь, сомкнулись для защиты Лео, яростно глядя на потенциальных противников.

Все как будто разом заголосили, и среди усиливающегося хаоса Кассандра пнула ближайшего солдата по голени, выхватила из-за пояса другого короткий клинок и вонзила ему в живот. Все солдаты обернулись к ней. Лео возмущенно завопил на грани паники, спрыгнул с узкого помоста и поспешил к месту столкновения, а я последовала за ним.

– Лео! – крикнула я. – Ты обязан вытащить нас отсюда сейчас же, пока император не взял дворец!

Лео обернулся, в его глазах стоял смех.

– Ох, Дишива, тебе следовало бы знать. Никому, кроме левантийцев, дела нет до какой-то дурацкой чести. – Впиваясь пальцами в кожу, он вцепился в мое запястье и склонился ко мне. – Ты мой лжесвященник, и я больше не допущу неудачи. Слишком долго я дожидался своей судьбы. Коммандер Легус! Проводите ее святейшество во дворец.

Лео зашагал прочь, выкрикивая приказы и не обращая внимания на свары вокруг. Рука Легуса, сжимавшая мне запястье, сомкнулась в кольцо, когда я попыталась вырваться.

– Ваше святейшество, – ухмыльнувшись, произнес он, обжигая меня дыханием.

Остальные слова для меня ничего не значили, но даже если бы я его понимала, в моих ушах звенели воспоминания, смешанные с криками, и я не могла сдвинуться с места.

– Коммандер!

Легус обернулся, и кулак с приятным громким хрустом врезался ему в челюсть. Отшатнувшись, Легус выпустил мою руку, и вместо него я увидела перед собой Ауруса.

– Дишива! Уходи! – Он толкнул меня в плечо. – Выбирайся отсюда. Беги!

– Но как же…

– Просто беги! Мы уйдем другой дорогой, отвлечем их!

Он подтолкнул меня в спину, и я, пошатнувшись, невольно подалась вперед, чтобы не упасть ничком. Колено подогнулось, но мне удалось устоять на ногах и двигаться дальше, хотя все вокруг расплывалось. На меня волной обрушились крики и лязг клинков, я бежала, не разбирая дороги, не имея никаких планов, кроме отчаяния, и одежда хлестала меня по ногам.

Ближе к краю площади хаос немного рассеялся, я уже слышала собственные шаги и рискнула оглянуться. Облаченный в алое император, кажется, овладел ситуацией, но секретаря Ауруса видно не было. Мой побег, похоже, заметил лишь один чилтеец – коммандер Легус. У него из носа лилась кровь, но он меня догонял.

Грудь пронзила паника, и я бросилась бежать, а колени подгибались при каждом шаге. Я не дамся ему, не переживу это заново. После столь упорной борьбы не должно все так кончиться. Я же левантийка. Клинок Яровенов. Я должна была погибнуть в бою, но бежала со всех ног, слабея от страха.

С края площади я выскочила на улицу, обогнула пару солдат, возившихся с раненым, рядом с ними на булыжниках лежали еще двое, мертвые. Первый, кажется, умер, даже не вытащив оружия, но другой погиб как настоящий воин, с клинком в руке, и при виде окровавленной рукояти я внезапно остановилась как вкопанная. Нет. Я больше не побегу. Не стану скрываться, не позволю этому червяку решать, кто я и как должна умереть. Схватив меч убитого, я обернулась на шаги за спиной.

Увидев, что я стою рядом с ранеными, коммандер Легус сбавил темп. Мне казалось, я всё сделала правильно, но, когда он приблизился мягким шагом хищника, от уверенности остались только сомнения. Рукоять нелевантийского клинка непривычно лежала в руке, и у меня не было ни доспехов, ни поддержки – ничего, кроме меня самой. Раньше этого было бы более чем достаточно, и от этой мысли во мне вспыхнул гнев. Я стянула маску.

– Ты считаешь, что лучше меня, – взревела я, не заботясь о том, что он не поймет моих слов. Они были предназначены не ему. – Тогда я была в цепях и изнурена голодом, но сейчас на мне цепей нет.

Никаких цепей, помимо тех, что сжимали мне грудь, пока я стояла на месте, а он приближался, твердо и с ухмылкой, легко