Царствование императора Николая II - Сергей Ольденбург

В «Киевлянине» В. Шульгин вспоминал Вторую Думу и историческую речь Столыпина с его «Не запугаете»: «Зверя укротили. Через полчаса на улицах Петербурга люди поздравляли друг друга. Россия могла потушить свой Диогенов фонарь: она нашла человека. Прошло пять лет: снова надо зажигать фонарь».

Государь, 6 сентября вернувшийся из Чернигова (куда он ездил на поклонение мощам святителя Феодосия Углицкого, прославленного в его царствование- 1896 г.), долго молился у тела Столыпина. «Ваше Величество, - сказала ему О. Б. Столыпина, - Сусанины еще не перевелись на Руси…»

Столыпина похоронили 9 сентября, в Киево-Печерской лавре. Он как-то сам сказал: «Где меня убьют, там пусть меня и похоронят». У него было уже давно чувство обреченности. «Когда я выхожу на улицу, - говорил он, - я никогда не знаю, возвращусь ли я назад или меня привезут…» Много было произнесено надгробных речей; много по всей России состоялось собраний его памяти. Была открыта подписка на сооружение памятника - их было воздвигнуто три: в Киеве, Саратове, Гродно. На киевском памятнике стояли его слова: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». Со временам сознание великой утраты не проходило, а, наоборот, возрастало. Смерть Столыпина была тяжелым ударом для русского государства. Ведь и в случае отставки такой крупный государственный деятель, как Столыпин, только отошел бы «в запас», и в нужную минуту мог быть снова призван к власти. Рука убийцы лишила Россию именно того человека, который наиболее подходил к сложным условиям думской монархии.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Министерство Коковцова. Кампания Гучкова; запрос об убийстве Столыпина; агитация по поводу Распутина; речь Гучкова (9. III. 1912); выпады против военного министра. Закрытие 3-й Думы.

Ленские события. Выборы в 4-ю Думу. Роль духовенства. Оппозиционный результат; «левая Дума».

Итало-турецкая война. Балканский союз. Первая балканская война; вопрос о выходе Сербии к морю. Славянская манифестация в Петербурге. Вопрос о Скутари. Вторая балканская война. Бухарестский договор.

300-летие дома Романовых. Поездка государя по средней России. Поправение Г. совета. Новое поколение земств и городов. Речь Гучкова на конференции октябристов (ноябрь 1913 г.). Дело Бейлиса.

Рост вооружений. Встреча государя с Вильгельмом II (в мае 1913 г.). Инцидент с Лиман фон Сандерсом. Фаталистическое ожидание войны.

Вопрос о народной трезвости. Отставка Коковцова. Рескрипт на имя Барка о необходимости борьбы с пьянством. Предостережение бар. Розена.

Трагическая кончина П. А. Столыпина не изменила курса русской государственной политики: ее направление было предначертано самим государем. Преемником Столыпина был назначен В. Н. Коковцов, уже заменявший премьера за последние месяцы перед его кончиной. Весьма вероятно, что В. Н. Коковцов стал бы премьером и в том случае, если бы пуля Богрова не сразила П. А. Столыпина. Новый председатель Совета министров относился к своему предшественнику с глубоким уважением и ставил себе задачей продолжать его дело.

Министром внутренних дел государь предполагал сначала назначить одного из молодых губернаторов правого толка, А. Н. Хвостова или Н. А. Маклакова (с последним он ближе познакомился при поездке из Киева в Черниговскую губ. в начале сентября 1911 г.), но согласился с В. Н.Коковцовым, что в данное время лучше назначить опытного старого чиновника, государственного секретаря А. А. Макарова, уже занимавшего пост товарища министра внутренних дел при Столыпине.

В земельном вопросе полностью сохранился прежний курс, проводившийся тем же министром земледелия А. В. Кривошеиным. Наряду с продолжением земельной реформы по-прежнему обращалось усиленное внимание на организацию кредита, на поднятие уровня сельского хозяйства. Результаты этих мер сказывались ощутительнее с каждым годом.

В отношении политики великорусского национализма, провозглашенной Столыпиным в 1908 г., В. Н. Коковцов держался менее определенных воззрений, но и тут не отвергал наследия своего предшественника. При нем был проведен через обе палаты закон о выделении Холмщины из состава царства Польского. Холмской Русью или Холмщиной называлась область с преобладанием русского населения, составлявшая часть Люблинской и Седлецкой губ. Русскими в Холмщине были крестьяне, а также духовенство, которое, во главе с епископом Евлогием, в особенности настаивало на отделении области от польских губерний. Польские депутаты резко протестовали против «нового раздела Польши»; оппозиция доказывала бесполезность этого закона; с 1 сентября 1913 г. в составе Европейской России появилась 51-я губерния с главным городом Холмом.

В отношении Финляндии В. Н. Коковцов в своем первом выступлении в Гос. думе подчеркнул преемственность имперской политики. В порядке общегосударственного законодательства были проведены законы об ассигновании кредита из финской казны на нужды обороны, о равноправии русских граждан в Финляндии. С другой стороны, проект выделения южной части Выборгской губ. для присоединения к С.-Петербургской губ. был оставлен ввиду единодушных протестов местного населения. В общем, сохраняя принципы общеимперского законодательства, русское правительство воздержалось от резкой ломки внутреннего уклада Финляндии.

Судебные и административные репрессии - смертные казни и высылки - ввиду наступившего успокоения продолжали сокращаться. Печать становилась свободнее. Появились на свет социалистические издания - уже не только толстые журналы вроде «Русского Богатства», «Современного мира», «Образования» и «Заветов» (с 1912 г.), но и еженедельники («Звезда») и даже ежедневные газеты, в Петербурге даже две: беспартийно-социалистический «День» и орган с.-д. большевиков «Правда».

Но в то время как П. А. Столыпин своим личным авторитетом, своим властным, метким и красивым словом умел отстаивать политику власти перед общественным мнением, новый кабинет, проводя по существу ту же политику (а в некоторых случаях даже более «либеральную»), только встречал возрастающую систематическую предвзятость и справа, и слева и не умел в достаточной мере парировать нападки. Это объяснялось не только тем, что не всякому дано обладать таким ораторским даром, как Столыпин, но и отсутствием единства в среде кабинета, делившегося на «правое» и «левое» крыло, причем это разделение порою выражалось совершенно открыто: случалось, что в Гос. совете одни министры голосовали в пользу какого-либо законопроекта, а другие - против него…

Кампания против В. Н. Коковцова велась преимущественно справа. Ему ставили в укор отсутствие боевого национализма; обвиняли его также в несочувствии правым организациям. П. А. Столыпин считал полезным выдавать субсидии многим органам правой печати, В. Н. Коковцов эти ассигнования сильно урезал, а во многих случаях и совсем прекратил. Другие министры, наоборот, служили мишенью нападкам слева. Оппозиция, боровшаяся со Столыпиным, не прекратила, разумеется, борьбу и против его преемников.

Но гораздо более опасной для власти была кампания, которую против нее повел А. И. Гучков, умело пользуясь своим престижем лидера умеренной партии и зачастую прикрываясь именем покойного премьера. Эта кампания, состоявшая из отдельных выпадов, на первый взгляд лишенная общей руководящей нити, была по существу направлена против верховной власти и неизменно принимала характер общих намеренно недоговоренных, неопределенных, но тяжких обвинений.

Обстановка убийства П. А. Столыпина давала удобную почву для нападок и подозрений. Богров постарался недаром! В Гос. думе отдельными партиями были внесены запросы, в разной степени обвинявшие власть: националисты говорили о «преступном бездействии», октябристы об «убийце и лицах, им руководивших», оппозиция выдвигала излюбленную теорию провокации.

А. И. Гучков (в заседании 15.X.1911) произнес речь, в которой он намекал на причастность охраны к убийству. «Для этой банды, - говорил он, - существуют только соображения личной карьеры и интересы личного благополучия… Это были крупные бандиты, но с подкладкой мелких мошенников. Когда они увидели, что их распознали, что им наступили на хвост, что стали подстригать им когти, стали проверять их ресторанные счета, - они предоставили событиям идти своим ходом… Власть в плену у своих слуг - и каких слуг!»

Обвинение звучало эффектно, но оно не имело под собой реальной почвы. Не было никакой вражды между Столыпиным и охранным отделением, подчиненным ему как министру внутренних дел; никакой выгоды из факта покушения для тех, кто заведовал охраной в Киеве, получиться не могло. Наоборот, они несли от этого прямой ущерб, даже в своей «личной карьере». Но Гучков и не обвинял никого прямо в лицо, а только неопределенно говорил об «этой банде»…