Пушкарь (сборник) - Юрий Корчевский

– Ну, чего надоть? Днем ходить по делу надо, хозяина нет дома.

У меня от волнения перехватило горло, я продолжал барабанить, пока за забором не раздалось:

– Вот я ужо палкой сейчас тебя огрею, глухой, что ли.

Калитка приоткрылась, и выглянул один из охранников Ивана. Хоть и темно уже было, меня он признал сразу. Ни слова не говоря, я распахнул калитку шире и пробежал мимо удивленного охранника по дорожке к дому. Дверь была заперта, но я стал колотить кулаком, не боясь потревожить всех обитателей. На стук дверь открыла повариха, видимо была к двери ближе всех. Я ураганом ворвался внутрь, бросил в прихожей баул с вещами и помчался по ступенькам вверх. Из комнаты, потревоженная стуком, уже выходила Настя, в простом домашнем платье и с вязанием в руках. Увидев меня, уронила рукоделие и бросилась на шею. Куда она меня только не целовала – в губы, нос, глаза, повторяя:

– Вернулся живой, радость ты моя!

На шум и радостные возгласы из своей комнаты выбежал подросший Мишенька и бросился мне на шею. Короче, через несколько минут от вечернего покоя не осталось и следа. Кухарки гремели на кухне сковородками и стучали горшками, в горницу заглядывала челядь, радостно улыбаясь и поздравляя с возвращением. Я еле успевал отвечать. Прибежал Сидор и стиснул меня в своих объятиях. Я видел искреннюю радость на их лицах. Наконец Анастасия спохватилась:

– Ты же кушать хочешь, где кухарки?

Те дружно ответили:

– Все уже готово, стол накрыт.

Мы с Настей, Мишей и Сидором уселись за стол. Столько съесть было просто невозможно, а выпить и подавно. Когда я утолил первый голод, пошли расспросы. Как всегда, отвечал я коротко. В конце концов глаза стали слипаться, я приказал завтра с утра топить баню, а теперь всем отправляться спать. Усталость была столь велика, что едва коснувшись головой подушки, я мгновенно уснул, даже не дотронувшись до Настеньки. Утром проснулся бодрым, солнце стояло уже чуть не в зените. Позавтракал с домашними, вручил Насте и Мишеньке подарки, во вчерашней суете не до того было. Банька уже истопилась; челядь принесла в предбанник свежее пиво, сушеную рыбу, соленых баранок. Сидор поддал жару, плеснув на камни квасом. Воздух стал ощутимо густым, терпко пахнущим хлебом. Ополоснувшись горячей водой, я улегся на лавку, и Сидор неспешно стал охаживать меня вениками – то дубовым, то березовым. Ополоснулись, вышли в предбанник. Усевшись чинно на лавку, отпили пива и стали грызть рыбу. Через некоторое время Сидор бросил:

– Ну рассказывай, барин, что приключилось, чую я, не все просто, уехал с багажом, а сейчас даже сумки с инструментами не вижу.

Я не спеша, с подробностями стал рассказывать об Англии, путешествии на бриге. Когда я дошел до пленения испанцами, Сидор даже удивился:

– И ни одного выстрела не сделали?

Непонятно было это для старого воина. Далее я в подробностях поведал, как удалось освободиться от испанцев, почти развалив береговую крепость Картахены. Глаза старого воина горели, видно вспоминая опыт своих боев, он сопереживал мне. Не забыл я упомянуть и свое попрошайничество, как ни стыдно было, и поездки на задках карет, и ночевки в лесу.

– Да, досталось тебе, барин! Но я горжусь, что ты один столько испанцев в их католический ад отправил. Клянусь, даже мне в молодости, когда я был силен и проворен, не удалось бы такого. Я думаю, что воин из тебя получился не хуже лекаря!

Далее мы говорили о делах – все мои производства работали, корабли после зимы пошли в Рязань в первый рейс за досками, остатков на складе нет совсем. Деньги и отчеты у Анастасии.

Я внимательно выслушал, поблагодарил Сидора за присмотр за домом и производствами, дал десять рублей – сумма по тем временам неплохая – на подарок и за усердие. Похвала Сидору пришлась по сердцу, аж щеки зарделись, как у девицы.

– Сегодня буду отдыхать, устал очень, завтра с утра готовь возок, поедем на промыслы, заодно к Федору в Разбойный приказ заедем, водочки привезем, московские новости узнаем. А как дороги подсохнут, надо и в Рязань съездить, посмотреть, как дела идут.

Выйдя из бани, прошли в трапезную, не спеша плотно пообедали. После обеда я поспал пару часов и проснулся готовым к подвигам, в основном по мужской части. Очень кстати в спальню заглянула Настенька. Вчера я позорно уснул после долгой и утомительной дороги, но сегодня был готов реабилитироваться. Я усадил Настю на кровать, покрывая поцелуями. Медленно раздел, нежно поглаживая груди‚ и началась безудержная скачка, сопровождаемая лишь сладострастными стонами. Оба мы изголодались друг по другу и сейчас наверстывали упущенное. Простынь сбилась в сторону, а мне хоть снова в баню.

Глава 5

Прошел год. Дальше Рязани я никуда не уезжал, пациентов хватало и дома. С каждым месяцем число их росло, из Нижнего Новгорода через Алтуфия Демидова многие купцы и знатные люди с домочадцами у меня перебывали. Кроме амбулаторного приема, пришлось для серьезных больных, которым требовалась операция, строить небольшую больницу, где можно было бы выходить после оперативных вмешательств, не на постоялых дворах же их лечить? Сама жизнь заставляла делать определенные шаги. Для каждого пациента была отдельная палата, мною были набраны и обучены сиделки, что грамотно могли ухаживать за пациентами. Это ведь целая наука – выходить больного, попробуйте-ка самое простое – сменить простыню у лежачего больного, не поднимая его с постели. Периодически ко мне поступали предложения от монархов или других высокопоставленных господ из других стран, которые я вежливо, но твердо отклонял. Печальный опыт с пленением испанцами кое-чему научил, не помогла защита английского брига. А поскольку в Европе почти все страны периодически воевали друг с другом, то войны почти не прекращались. К сожалению, и Россия тоже воевала частенько, то шведы, чаще поляки пытались урвать кусок русской землицы, татары почти постоянно делали набеги, угоняя в плен людей, скот, не претендуя, однако, на землю. Вот и в нынешний год крымские татары, поощряемые османской Портой, постоянно делали набеги, доходя с юга до Белгорода и Воронежа. Боярское ополчение в большей части было на южных рубежах, на границах Дикого поля, но сил было явно недостаточно, слишком уж татары были мобильны. Все всадники татарские вели за собой в поводу двух коней, постоянно пересаживаясь на свежих, делали за день до ста верст, вытаптывая и убивая все живое вокруг. Обозов у них не было. Стоило русским ратям перекрыть татарам путь, как они рассыпались мелкими отрядами по степи, осыпая противника кучей стрел, чтобы затем собраться вновь и ударить уже в другом месте. Такая тактика изматывала противника, татары легко обходили крепости, а лошади их были неприхотливы, обходясь даже зимой подножным кормом. В случае преследования татар, если те имели пленных и скот, пленные безжалостно вырезались и татары, бросив захваченное добро, уходили налегке и врассыпную. Вот такие добрые соседи были на Руси.