Истоки Нашей Реальности - Медина Мирай

раскрыл было рот, но вдруг понял, что совершенно не знает, что ответить. На несколько секунд он забыл, что Мейджерс – его адвокат.

– Ваше молчание наводит нас на подозрения.

– Я… Я не хотел бы отвечать на этот вопрос.

– Поймите, нам важно разобраться. В том числе и в том, почему вы так неразговорчивы, когда на кону стоит ваша жизнь, а факты указывают на неоднозначность дела и у вас есть шансы как минимум избежать смертного приговора.

Некоторые судьи переглянулись, прикидывая, можно ли сделать Мейджерсу замечание, и они наверняка сделали бы его, если бы их самих не интересовали ответы.

– Мне нечего сказать, – произнес Александр.

За его спиной послышались шепотки, и он опустил голову так низко, что в объективы попадал только воротник его рубашки.

Мейджерс выдержал драматичную паузу, дабы все услышанное отложилось в мозгу судей, и спросил:

– Для чего Делинде Каннингем нужно было Зазеркалье Нашей Реальности?

– Протестую, – заявила Шнайдер. – Фактов, подтверждающих причастность Делинды Каннингем к Зазеркалью Нашей Реальности, нет, как и факта существования самого ЗНР.

– Фактов нет, зато есть целая цепочка подозрительных, необъяснимых событий, в которых то и дело упоминаются имя королевы и название этого проекта. Я уже молчу о том шоу, которое нам продемонстрировала Анджеллина Норфолк, показав, как затягивается ее рана. Что это? Монтаж в прямом эфире?

– Председательница Ландау, заседание обретает иной характер. Мы расследуем военные преступления, а не…

– Не переживайте, мисс Шнайдер, мы вернемся к изначальной цели, как только разберемся с ее корнями. Вы ведь не читаете сразу середину или финал книги. Нет, вы начинаете с первых страниц.

– Протест принят. – Ландау подтвердила свои слова стуком молотка. – Факт, указывающий на отношение Делинды Каннингем к Зазеркалью Нашей Реальности, не установлен.

– Тогда я задам другой вопрос. Мистер Каннингем, почему, по вашему мнению, в своей речи во время дуэли Саша Клюдер связал Зазеркалье с именем вашей сестры?

– Протестую, – вновь поднялась Шнайдер. – Вопрос стороны защиты дискредитирует моего пострадавшего.

– Протест принят.

Мейджерс не выдавал никаких эмоций. Среди всех присутствующих только Саша и Дирк догадывались, чего добивался дотошный адвокат: он хотел запутать как судей, так и зрителей, чтобы подготовить их к допросу прокурора и заставить смотреть на ее вопросы и ответы Александра сквозь призму сомнений.

И у него получалось.

– Еще вопросы, мистер Мейджерс?

– Нет, ваша честь. У меня все.

Председательница удивленно вскинула бровь. Судьи были впечатлены вопросами, но их причастность к делу и расплывчатые ответы пока почти не убеждали в том, что Александр заслуживает снисхождения.

Мейджерс же сел на место, пряча легкую улыбку за приставленной к лицу рукой.

– Мисс Шнайдер, вам слово.

– Благодарю, председательница Ландау.

Ава Шнайдер вышла к Александру с раскрытой папкой.

– Мистер Каннингем, вы активно сотрудничали со следствием и сознались во всех преступлениях. Однако мы хотели бы прояснить один момент: на последнем выступлении в Букингемском дворце вы сказали, что были вынуждены объявить войну. Что вы имели в виду?

– То, что это были ответные меры на попытки покушения на мою жизнь.

– Только это?

– Да.

– Причина весьма несерьезная, вы не находите?

– Ваша честь, – он встал, обращаясь к председательнице, – я полностью признал свою вину. Вы все видели и знаете, что это я. Нет смысла даже в том, чтобы допрашивать свидетелей. В этом заседании ровным счетом нет никакого смысла, ведь мы все прекрасно знаем, чем все закончится и какой приговор будет вынесен. Я… – Он опустил взгляд. – Я бы хотел, чтобы это закончилось как можно скорее.

Саша затаил дыхание. «Бедный Александр!» – размышлял он. Юноша и не понимал, насколько подозрительно звучат его слова после вопросов адвоката. Они не вызывали ни понимания, ни жалости, лишь недоумение и подозрения.

Этого Саша и добивался.

– Ваша честь, – с места приподнялся Сигард, – я бы хотел дополнить свою речь. То, что мой подзащитный добровольно сдался полиции, – факт известный и действительно заслуживает внимания, однако он подвергался жестоким пыткам электричеством и избиениям, это подтвердила судебная медицинская экспертиза. Дознаватели оказывали на него физическое и психологическое давление, добиваясь того, чтобы он во всем сознался и подписал все бумаги. И он это сделал, не прошло и трех дней.

– И к чему вы это говорите?

– К тому, что чистосердечное признание может стать смягчающим фактором, но ни в коем случае не определяющим приговор. К сожалению, нам с моим подзащитным не удалось прийти к полному консенсусу. Моя позиция как адвоката ровно противоположна принятой моим подзащитным. Порой я буду вынужден опровергать его слова, подкрепляя эти опровержения доказательствами.

Председательница устало вздохнула.

– На моей памяти еще не было таких случаев, когда обвиняемый полностью признает вину, в то время как адвокат намерен его защищать.

– Я верю в его невиновность, и эта вера не позволит мне пустить все на самотек. Мисс Шнайдер, прошу прощения, что перебил.

С секунду Ава смотрела на него задумчивым, непонимающим взглядом. Затем она вернулась к вопросам:

– Мистер Каннингем, в чем заключалась суть военных действий? Мы уже поняли, что это была месть, но какой вы видели конечную цель? Чего добивались?

– Свержения власти в Германской империи.

– На ваших временных базах в западной части Германской империи были обнаружены камеры, полные пленных, а также камеры для мирного германского населения. Также был доказан факт незаконной перевозки граждан в Великобританию. С какой целью вы насильно удерживали сотни человек?

– С целью… – опустил он виноватый взгляд. – С целью устрашения.

– И пыток с убийствами?

На панели возник снимок с камерой и разводами крови на полу у стула для пыток, на следующем снимке – тела пяти женщин и одного мужчины, лежащие на земле у вырытой ямы лицами вниз. По грязной, запачканной кровью одежде было ясно, что это мирные граждане.

Третий снимок ужаснул присутствующих до тихих ахов: позеленевшие трупы расстрелянных женщины и ее дочери, лежащие на полу, залитом их кровью. И снова тела, тела, тела. В какой-то момент присутствующих стала больше терзать тошнота, нежели жалость и гнев: многие трупы были изуродованы червями и гниющими ранами.

Александра мучила мелкая дрожь. Слезы застыли на глазах. Он опустил голову, стараясь загнать их обратно.

– Стоит заметить, что британская армия использовала запрещенные во всем мире экспансивные пули, наносящие такой ущерб, что в полевых условиях солдат обречен на смерть.

Снимки красных от крови «распустившихся цветков», застрявших в раздробленных костях и мягких тканях, казалось, ужаснули больше предыдущих.

– А это видео облетело весь мир.

По детским голосам Александр понял, что – было включено. То самое видео с расправой над сиротами.

– Согласно документам, вы лично отдали приказ о зачистке в этом поместье. – Ава вытащила из папки лист бумаги с подписью и печатью. – Экспертиза доказала, что это ваш почерк.

Александр даже не задумался над тем, как такое возможно, ведь бумага была подписана не им: его подпись для экономии времени копировалась и ставилась на всех приказах, вынесенных Делиндой. Но все же он ответил:

– Все так. Это