Водоворот - Ларри Бонд

В сопровождении военного советника и гражданского кадровика в зал стремительно вошел Форрестер. Волосы его еще были взъерошены — выходить из вертолета, опустившегося на площадку возле Пентагона, пришлось под ветром и дождем. Сбрасывая мокрый плащ, он направился к своему месту за столом и коротко кивнул Эдварду Хэрли, воспаленные глаза которого говорили о безмерной усталости после долгой бессонной ночи.

Разговоры за столом разом смолкли.

Форрестер оглядел стол, с удовлетворением отмечая, что численность рабочей группы в одночасье возросла за счет начальников штабов, директора ЦРУ, министров обороны, финансов и торговли и высокопоставленных чиновников. Довольно-таки прилично для такой небольшой и маневренной группы. Политические и военные деятели Вашингтона слетались на международные кризисы как мотыльки на огонь.

Он постучал по столу.

— Буду краток. Сегодня утром я говорил с президентом.

Все открыли блокноты и схватили ручки. Указания Хозяина сделают их задачу значительно яснее. Не легче, конечно, — именно яснее.

Форрестер помолчал, прежде чем приступить к сути дела.

— Президент принял решение санкционировать прямое американское вторжение на юг Африки.

Прямое военное вторжение. — Он повысил голос, перекрывая удивленные реплики, пробежавшие по столу. — Перед нами стоят три задачи. Первое: отстранить Форстера и его банду от власти. Второе: не дать Кубе установить контроль над источниками стратегического сырья в ЮАР. Третье, и самое главное — обеспечить доступ мировых держав к этим запасам, пока там не восстановится некое подобие гражданского мира. — Он посмотрел на настенные часы, показывающие местное время. Было уже без двадцати одиннадцать. — Сегодня на семь вечера президент назначил расширенное заседание кабинета министров. К этому времени он ждет от нас рекомендаций и предварительных наметок.

— Господи! — Ошеломленное молчание нарушил директор ЦРУ Кристофер Николсон. Он нервно теребил в руках авторучку, то снимая, то надевая колпачок. — Господин вице-президент, сведения о кубинском вторжении продолжают поступать, мы еще не знаем точно ни намерений, ни возможностей Кубы. У нас даже нет информации о численности и дислокации войск. Мы не можем ничего предпринять, пока мы не поймем…

— Прошу меня извинить, Крис, но мы не можем ждать, пока вы выдадите нам взвешенный и всесторонне продуманный анализ. — В голосе Форрестера звучали настойчивость и нетерпение. — У нас просто нет времени на то, чтобы расставить точки над всеми «i». Надеюсь, все видели сегодня финансовые известия?

Большинство собравшихся мрачно закивали. На мировых финансовых рынках началась паника. Цены на сырье южноафриканского производства подскочили до небес. Одно золото стоит уже больше тысячи долларов за унцию. Акции на нью-йоркской, токийской, лондонской и других фондовых биржах стремительно падают. Правительства некоторых стран вообще закрыли биржи в отчаянной попытке предотвратить коллапс. Комментаторы и самозваные экономические эксперты открыто предсказывают спад в мировой экономике. Другие употребляют более точный термин — «депрессия».

Форрестер оглядел череду застывших лиц за столом.

— У нас просто нет другого выхода. Президенту нужен цельный план, который он сможет завтра утром представить народу. Не «болванка» и не «точка зрения». — Он кивнул на дисплей, на котором высветилась карта военных действий в Намибии и ЮАР. — Мир слишком мал для такого рода чехарды.

Снова кивки. Не в первый раз Америке приходится напоминать всему миру, что формальное окончание холодной войны не означает автоматического вступления в тысячелетие мира и процветания.

Форрестер повернулся к генералу ВВС, сидящему от него по левую руку.

— Уолт, президента интересует один ключевой вопрос, на который он хочет получить немедленный ответ. Если мы не вмешаемся, смогут ли кубинцы выиграть эту войну?

Председатель Объединенного комитета начальников штабов не колебался ни минуты.

— Да.

Такой прямой ответ Хикмана откровенно удивил гражданских за столом. Обычно высокопоставленные военачальники, как и их гражданские коллеги, предпочитали воздерживаться от столь категоричных суждений.

Николсон заговорил первым.

— Откуда такая уверенность, генерал? Мои аналитики полагают, что мощь атакующей кубинской армии все же меньше, чем численность армии ЮАР. У ЮАР превосходство не меньше чем два к одному. Как Кастро рассчитывает их разбить?

Хикман нетерпеливо помотал головой.

— Общая численность войск не имеет никакого значения, господин директор. Главное — это боевая мощь, сосредоточенная на линии фронта. А пока что линия фронта проходит в самой ЮАР, а не в Намибии. И здесь у кубинцев превосходство порядка десять к одному. — Он вышел из-за стола и направился к дисплею. — Взгляните сюда. Половина верных Форстеру войск сидит в Намибии — за тысячу с лишним километров от реальных действий. Большая часть остальных распылена по мелким отрядам, гоняющимся за черными партизанами и белыми мятежниками. — Он посмотрел Форрестеру прямо в лицо. — Вопрос стоит так: может ли Претория достаточно быстро вывести из Намибии бронетанковые и пехотные части? — Хикман опять покачал головой, отвечая на свой вопрос. — Сомневаюсь. — Он провел указкой по редкой сети красных и черных линий, высвеченных на экране. — Сеть автомобильных и железных дорог в ЮАР слишком ограничена в возможностях. Плюс к тому, кубинские «МиГи» уже практически достигли полного превосходства в воздухе. В дневное время они могут разбомбить воинские колонны и колонны грузовиков в пух и прах.

— И?

— И значит, южноафриканские войска смогут прибывать лишь разрозненными кучками — если вообще будут прибывать. Они смогут немного сдержать кубинцев, может быть, даже и значительно, но они их не остановят. По крайней мере, до Претории кубинцы дойдут. А по дороге растерзают юаровскую армию в клочья.

Воцарилось молчание. Хикман вернулся на свое место.

Николсон прокашлялся.

— И все же я думаю, мы должны предложить президенту какую-то альтернативу поспешному и одностороннему вводу американских войск.

Форрестер прервал его.

— Одну минуту, Крис. Англичане тоже согласились направить в ЮАР свои войска.

— И что, господин вице-президент, их войска намерены принять на себя каждую пулю, выпущенную южноафриканцами или кубинцами? — парировал Николсон. — Речь идет о войне против государства, в котором под ружьем стоят свыше ста тысяч человек, — государства, которое уже находится в состоянии войны с Кубой и гражданской войны. Это будет не прогулка в парке. Речь идет о потерях, которые будут исчисляться тысячами.

При этой бестактной реплике глаза Форрестера сузились, но он сдержался. При всем апломбе, директор ЦРУ выражал мнение значительной части кабинета, Конгресса и американского народа. Никто не жаждал повторения вьетнамского болота, кровавого и засасывающего. Но альтернативой военному вмешательству может быть лишь еще одна Великая депрессия — десятки миллионов безработных, голод, беспорядки.

— Ни я, ни президент не претендуем на истину в последней инстанции, господин директор. Вы видите какой-нибудь еще вариант?

— Да. Почему не потребовать действий от Совета безопасности ООН? Пусть примут резолюцию, призывающую все стороны вывести…

Тут впервые вмешался Эдвард Хэрли.

— Боюсь, это не сработает. Советы наложат вето на любую подобную резолюцию! — Для вящей убедительности он даже прищелкнул пальцами.

Его поддержал министр торговли.

— Это верно. Москва слишком много поставила на кубинскую победу. Речь идет о престиже Советов. Они не допустят вмешательства ООН.

И снова собравшиеся с серьезными лицами закивали. Победа Кубы фактически будет означать, что у нее под контролем окажутся все минеральные ресурсы ЮАР. А это, в свою очередь, приведет к тому, что Западу придется платить за необходимое ему стратегическое сырье гораздо большую цену. Впервые за многие десятилетия Кубе не придется клянчить многомиллиардных советских вливаний в экономику и военное строительство.

Но что еще важнее для Москвы — цены на советской хром, титан, золото и другое минеральное сырье многократно возрастут, способствуя пополнению тощей казны твердой валютой. И если такое повышение цен спровоцирует мировой экономический кризис — им только лучше. Депрессия в индустриально развитых странах Запада сравняет счет в игре. Индустриальная мощь — вещь относительная, а не абсолютная.

Впервые после окончания холодной войны стратегические интересы Советского Союза опять были направлены против демократических стран Запада.

Николсон попробовал прибегнуть к другим аргументам.