Анжелика - Серж Голон

– Я попрошу кого-нибудь проводить меня.

– Но кто поможет вам в этом дворце, где все было великолепно подготовлено к тому, чтобы отправить вас на тот свет? Кто привел вас к этой знаменитой лестнице?

– Шевалье де Лоррен.

– Вот как! Значит, в этом деле замешан брат короля? Впрочем, он уже не в первый раз отделывается от нежелательной «соперницы». Так что сами видите, в ваших интересах молчать…

Анжелика ничего не ответила и, когда он снова приблизился к ней, не шелохнулась.

Не торопясь, с наглым спокойствием он приподнял ее шуршащие длинные юбки из тафты, и она почувствовала на спине прикосновение его рук.

– Очаровательна, – проговорил он вполголоса.

Анжелика не помнила себя от унижения и страха. В ее помутневшем сознании мелькали несвязные картины: шевалье де Лоррен с канделябром в руке, Бастилия, вопль Марго, ларец с ядом. Потом все исчезло, и ее обуял ужас, физический ужас женщины, которая знала лишь одного мужчину. Близость с другим вызывала у нее отвращение, чувство гадливости. Она извивалась, пытаясь вырваться из его объятий. Она хотела закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Совершенно парализованная, дрожащая, почти не понимая, что с ней происходит, она перестала сопротивляться…

Сноп света неожиданно осветил нишу. Но придворный, что проходил мимо, тут же отвел в сторону канделябр и, уходя, сквозь смех крикнул: «Я ничего не видел!» Наверно, подобные сцены были привычными для обитателей Лувра…

Маркиза де Варда посторонний нимало не смутил. В темноте было слышно только его тяжелое дыхание, и Анжелика в отчаянии ждала, когда же наконец кончится этот ужас.

Когда Вард выпустил ее из объятий, она закрыла лицо руками. Ей хотелось умереть, никогда больше не увидеть дневного света.

Молча, еще тяжело дыша, маркиз надевал перевязь.

– Стража, должно быть, уже на месте; – сказал он. – Идем.

Анжелика не шелохнулась, тогда он взял ее за руку и вытащил из ниши. Она вырвала руку, но покорно пошла за ним. Стыд продолжал жечь ее раскаленным железом. Никогда больше не осмелится она взглянуть в глаза Жоффрею, поцеловать Флоримона. Вард все разрушил, все втоптал в грязь. Она лишилась единственного, что у нее еще оставалось: сознания незыблемой верности своей любви.

На нижней площадке лестницы швейцарский гвардеец в камзоле с желто-красными разрезными рукавами и с белым отложным воротником что-то насвистывал, поставив фонарь на пол и опершись на алебарду.

Увидев своего капитана, он вытянулся.

– Никаких мерзавцев поблизости не видел? – спросил маркиз.

– Я никого не видел, господин капитан. Но похоже, до моего прихода здесь произошло что-то скверное.

Подняв фонарь, он показал на большую лужу крови на полу.

– Калитка, ведущая из Сада инфанты на набережную, была открыта. Я прошел по кровавому следу до конца. Думаю, они вышвырнули труп в воду.

– Ладно, гвардеец. Будь настороже.

Ночь была безлунная. С берега доносился зловонный запах тины. Слышно было, как зудят комары и плещется Сена. Анжелика подошла к самой воде и тихо позвала:

– Марго!

Ей хотелось раствориться в ночи, самой кинуться в эту черную воду.

Она услышала голос маркиза де Варда.

– Где ты живешь? – сухо спросил он.

– Я запрещаю вам говорить мне «ты»! – крикнула она с неожиданной яростью.

– Я всегда на «ты» с женщинами, которые мне принадлежали.

– А мне наплевать на ваши привычки. Оставьте меня в покое.

– Ого! Совсем недавно ты была не такой гордой.

– Я вас ненавижу.

Анжелика несколько раз сквозь зубы повторила:

«Я вас ненавижу», – и плюнула в его сторону.

Потом, спотыкаясь, зашагала вдоль пыльной набережной.

Вокруг была кромешная тьма. Лишь кое-где фонарь освещал вывеску какой-нибудь лавки или ворота дома богатого горожанина.

Анжелика знала, что Новый мост где-то справа от нее. Она без особого труда разглядела белый парапет, но только вступила на мост, как какой-то сидевший на корточках бродяга, жалкое подобие человека, подскочил к ней. По зловонию, которое ударило ей в нос, она поняла, что это один из тех нищих, что так напугали ее днем. Она отпрянула и пронзительно закричала. За спиной она услышала быстро приближающиеся шаги и голос маркиза де Варда.

– Прочь отсюда, негодяй, не то я тебя продырявлю!

Но бродяга не двинулся с места.

– Пожалейте меня, о благородный господин! Я несчастный слепой!

– Не настолько слепой, чтобы не суметь срезать мой кошелек!

Кончиком шпаги маркиз ткнул бродягу в живот, тот подскочил и со стоном бросился прочь.

– Теперь вы, наконец, скажете, где живете? – резко спросил маркиз.

Анжелика едва слышно назвала адрес своего зятя-прокурора. Ночной Париж пугал ее. Он кишмя кишел какими-то невидимыми существами, которые, как мокрицы, таились во всех щелях. Казалось, все стены разговаривали, перешептывались, зубоскалили. Иногда Анжелика и де Вард проходили мимо какого-нибудь кабачка или притона, из открытой двери которого на улицу вырывался сноп света и визгливое пение, а сквозь завесу табачного дыма можно было разглядеть сидевших за столиками мушкетеров с голыми девками на коленях. Потом Анжелика с маркизом снова погружались в темный лабиринт извилистых улочек.

Де Вард то и дело оглядывался. От группы оборванцев, толпившихся около фонтана, отделился один и осторожным, неслышным шагом пошел за ними.

– Далеко еще?

– Нет, уже пришли, – сказала Анжелика. Она узнала причудливые водосточные трубы и шпили крыш улицы Ада.

– Тем лучше, потому что я предчувствую, мне придется проткнуть несколько животов. Послушайте меня, крошка. Не приходите больше в Лувр. Спрячьтесь, пусть о вас забудут.

– Едва ли таким образом я смогу добиться освобождения из тюрьмы моего мужа.

– Что ж, дело ваше, о верная и добродетельная супруга! – насмешливо проговорил маркиз.

Анжелика почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она готова была вцепиться в него зубами, задушить его.

Из темноты улочки вынырнул еще один бродяга.

Маркиз оттеснил Анжелику к стене дома и, заслонив ее собой, выхватил шпагу.

Анжелика расширенными от ужаса глазами смотрела на двух оборванцев, освещенных большим фонарем, висевшим у двери дома мэтра Фалло де Сансе. Один из них держал в руках палку, другой – кухонный нож.

– Кошельки! – проговорил первый хриплым голосом.

– О, вы, бесспорно, кое-что получите, господа, а именно – хороший удар шпагой.

Анжелика схватила бронзовый дверной молоточек и изо всех сил принялась колотить им в дверь. Наконец дверь приоткрыли, и Анжелика скользнула в дом, в то время как де Вард с помощью шпаги удерживал на почтительном расстоянии бродяг, которые, рыча, как волки, рвались к добыче.