Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

После укола Сталин слегка вздрогнул, но дыхание не вернулось. Он начал медленно тонуть в собственных жидкостях.

– Уведите Светлану, – распорядился Лаврентий Павлович.

Он не хотел, чтобы дочь вождя видела это ужасное зрелище. Но его слова все пропустили мимо ушей.

«Его лицо лишилось всех красок, оно стало каким-то чужим, неузнаваемым… – писала Светлана. – Он буквально задыхался у нас на глазах. Смертельная агония была ужасна. В последний миг он открыл глаза. Это был страшный взгляд, безумный или гневный, полный страха перед смертью».

Неожиданно ритм дыхания изменился. Левая рука вождя слегка поднялась. Медсестра решила, что это было чем-то вроде приветствия. «Казалось, что он или показывает куда-то вверх, или грозит нам, – заметила Светлана. – В следующее мгновение его душа предприняла последнее усилие и покинула тело».

Женщина-доктор зарыдала и обвила руками убитую горем Светлану.

Но борьба была еще не закончена. Огромный врач буквально рухнул на труп и начал делать искусственное дыхание, массируя Сталину грудь. Никите Хрущеву стало жалко вождя.

– Прекратите это, пожалуйста! – крикнул он. – Неужели вы не видите, что он мертв? Чего вы хотите? Вы не вернете его к жизни. Он уже умер!

Это был, наверное, первый за несколько дней приказ, который отдан не Берией или Маленковым.

Лицо Сталина побледнело. Сейчас оно стало «спокойным, прекрасным и невозмутимым, – писала Светлана. – Мы молчали и не шевелились».

Все, кто находился в тот момент в столовой, вновь построились парами, Лаврентий Берия и тут опередил всех. Он бросился вперед и первым поцеловал еще теплое тело. Другие вели себя более чинно. Все по очереди лобызали вождя. Ворошилов, Каганович, Булганин, Хрущев и Маленков рыдали вместе со Светланой. Молотов тоже плакал. Микоян скрывал свои чувства, хотя и заметил: «Можно сказать, что мне повезло».

Не плакал один Берия. Напротив, он весь, казалось, светился от радости и плохо скрываемого облегчения. Лаврентий Павлович прошел мимо рыдающих людей и удалился в зал. Гробовую тишину, царившую вокруг смертного одра, внезапно нарушил его громкий голос. В нем, по словам Светланы, явственно слышались победные нотки.

– Хрусталев, машину! – крикнул Берия и отправился в Кремль.

– Он поехал брать власть, – сказал Хрущеву Микоян.

Светлана видела, что сейчас все боятся Берию. Какое-то время они молча смотрели ему вслед, потом, словно по команде, бросились к дверям. Микоян и Булганин ненадолго задержались. Но через несколько минут и они вызвали свои машины. Власть навсегда ушла из этого страшного загородного дома. Колосс исчез. На диване лежал жалкий мертвый старик.

Наконец в комнате остались только члены семьи и прислуга. Повара, шоферы, сторожа, садовники и женщины, которые накрывали на стол, вышли из тени, чтобы тоже попрощаться со Сталиным. Многие рыдали. Грубые охранники вытирали глаза рукавами, как дети. С пожилой медсестрой случилась истерика. Ее пришлось отпаивать валерьяновыми каплями. Светлане казалось, что все это происходит во сне. Кто-то начал выключать в комнатах свет и наводить порядок.

В это время через толпу рыдающих служанок к дивану протолкалась тридцативосьмилетняя Валечка. Самая близкая к вождю женщина, единственное утешение холодного одиночества этого не имеющего себе равных монстра, тяжело упала на колени и бросилась на труп со всем горем простого человека. По ее щекам катились крупные слезы. Положив голову на грудь Сталина, Валечка завыла во весь голос, как это делают женщины в русских деревнях. Никто не пытался остановить ее.

Постскриптум

Тело Сталина забальзамировали. 9 марта 1953 года состоялись похороны. Молотов, Берия и Хрущев выступили с речами. Затем тело положили в мавзолей рядом с Лениным.

Полина Молотова все еще оставалась на Лубянке. На следующий день Берия, уже вернувшийся в свой прежний кабинет на Лубянке, пригласил к себе Молотова. Когда тот приехал, он попросил привести Полину.

– Героиня! – бросился он приветствовать жену Молотова.

Едва войдя в кабинет, Полина Семеновна спросила:

– Как Сталин?

Узнав, что он умер, она упала в обморок. Молотов отвез жену домой.

Лаврентий Берия приступил к либерализации режима. Он арестовал чекистов, которые несли ответственность за «дело врачей». Но его предложение освободить Восточную Германию вызвало бунт. Остальные руководители забеспокоились. Никита Хрущев начал планировать уничтожение Берии. Он переманил на свою сторону премьера Маленкова и министра обороны Булганина. Молотов продолжал восхищаться Берией, но согласился поддержать Хрущева из-за вопроса с Восточной Германией. Всех удивил Клим Ворошилов. Маршал неожиданно встал на сторону грузина.

Когда о заговоре сообщили Микояну, он заявил, что не доверяет Хрущеву. Хрущев, объяснил армянин, слишком близок к Маленкову и тому же Берии. Никита Сергеевич не раскрыл Микояну весь план. Поэтому Анастас Иванович согласился, что Лаврентия Павловича следует снять со всех нынешних постов и назначить министром нефтяной промышленности.

Каганович повел себя со своей обычной осторожностью. Железный Лазарь занял выжидательную позицию. Реальную силу, необходимую для совершения переворота, обеспечил маршал Жуков со своими генералами.

25 июня 1953 года Лаврентий Берия в прекрасном настроении качался в гамаке у себя на даче и напевал грузинские песни. Неожиданно ему позвонили из Кремля и пригласили на внеочередное заседание президиума ЦК. Нина, наверное, предчувствовала беду. Она предупредила мужа, чтобы он был осторожным, но Берия только отмахнулся. Он объяснил, что ничего не боится, потому что Молотов на его стороне.

Заседание президиума состоялось в середине следующего дня. Примерно в час на трибуну поднялся Никита Хрущев. Он выступил с речью, в которой критиковал Берию. Хрущева поддержал Николай Булганин. Анастас Микоян только сейчас с удивлением узнал, что Берию не просто снимают с постов, но и арестовывают.

– Что происходит, Никита? – спросил Берия. – Зачем ты копаешься в моем белье?

Когда настала очередь Маленкова поддержать путч, он неожиданно испугался и дал тайный знак генералам, ждавшим в соседней комнате. Маршал Жуков вошел в зал и арестовал Берию.

Нина Берия, сын Серго и невестка, Марфа Пешкова, были также арестованы и посажены в тюрьму. Из своей камеры Берия забрасывал Георгия Маленкова письмами. Он умолял о помощи и просил пощадить его семью.

22 декабря 1953 года закрытый трибунал приговорил Берию, Меркулова, Деканозова и Кобулова к смертной казни. Их признали виновными в государственной измене и терроризме, хотя виноваты эти убийцы были, конечно, совсем в другом.