Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

— И что самое удивительное… — не обращая на него внимания, продолжала Джесси. — В размахе этого всесилия я не вижу границ. Любое… абсолютно любое желание, на что только способна фантазия, может быть ими осуществлено. Любой сюжет из сказки, волшебные превращения или чудодейственная атрибутика из самых неправдоподобных историй, оказывается, могут быть воспроизведены и строго обоснованы с позиций материализма. Просто ужас! Еще вчера я ни за что бы не поверила в такое…

— Наверное, они уже далеко, — рассеянно заметил Стефан.

— Если судить по времени полета к точке трансфикции [23], то да, — отозвался Блэкфорд. — А может, они еще здесь. Скажем, зависли где-нибудь на высоте и наблюдают.

— Интересно, а как все-таки осуществляются эти межпространственные переходы? — спросил Мелвин, с трудом угадывая направление среди камней.

— Я думаю, этот принцип перемещения в какой-то мере перекликается с уже известной гипотезой «субстантивных связей». Согласно ей все когда-либо вступавшие в реакционные взаимодействия объекты даже после их распада или удаления на громадные расстояния, остаются каким-то образом взаимосвязаны, причем не обычными силовыми полями, а посредством иных, не известных нам способов. Нетрудно догадаться, что такие взаимодействия проявляются только на тех уровнях, где отсутствует главный замедлитель скорости — пространство. Как известно, любая разновидность материи прежде всего является мерой инертности… средой, сопротивляющейся бесконечному возрастанию скорости информационной передачи. В подпространственном же диапазоне эта инертность отсутствует, так как в этом состоянии становятся ненаблюдаемыми ни силовая связь частиц или более крупных объектов, ни разделяющее их расстояние, а значит, и взаимодействие между ними должно осуществляться практически мгновенно, по принципу сквозных квантовых переходов.

— Жаль все-таки, что о многом не удалось спросить, — вздохнула Джесси.

— Например, о летающих тарелках! — рассмеялся Ланке.

— А хотя бы и так!

— Нет, друзья! — Блэкфорд повернул к ним продолговатое лицо. — Такие вопросы вряд ли имели бы успех. Что мы для них? Сгусток живой протоплазмы… Поди уже забыли о нас, упрятав собранный багаж в запасники своей необъятной памяти. Не так ли, Питер?

— Я не могу сейчас определенно говорить на эту тему, — уклонился от ответа Ланке. — Сперва надо хорошенько всё обдумать.

— Да, пожалуй, всё это интересно только нам, — скосив глаза на край заходящего солнца, сказал Мелвин.

— И что же вы намерены делать? — спросил Блэкфорд.

— Меня по долгу службы интересует многое. Но прежде всего я хотел бы знать, где скрывается Гарсия и какие еще сюрпризы можно от него ожидать.

— Вот и надо было спросить у тех… — хлопнул себя по коленке Ланке.

— Какое там, — усмехнулся Мелвин. — Вы с профессором так на них насели, что я едва мог слово вставить.

— Простите, инспектор, — сказал Блэкфорд. — Кажется, мы действительно увлеклись и тем самым лишили вас возможности решить свои, более важные задачи.

— Оставьте это. Я придерживаюсь принципа — чему быть, того не миновать. Гарсия загнан в угол и долго не продержится. К тому же у него вырвано жало, и он не сможет воспользоваться гразером.

— К нашему всеобщему счастью, — добавил Стефан, после чего все надолго замолчали.

На краю пропасти машину остановили. Надо было проверить спуск и определиться с ориентирами. Напоследок постояли у обрыва, привыкая к головокружительной высоте.

— Дорога в никуда! — изрек неприятно удивленный громадами отвесных утесов Ланке. В ответ никто не проронил ни слова.

То ли от этой недвусмысленной тирады, то ли от чего другого, но Стефан вдруг ощутил щемящую тоску по надежной земной тверди, где нет опасных круч и коварных как прыжок пантеры камнепадов. Он смотрел на ускользающую за горизонт нитку долины, и ему нестерпимо захотелось оказаться сейчас там, внизу, у заросшего елями ручья, услышать его ласковый шепот и досыта напиться студеной, еще хранящей вкус прошлогоднего снега воды.

— Заночуем у подножья, — решил Мелвин после того, как все заняли места. — Пересидим ночь у костра, а с рассветом двинемся дальше.

Ему не стали возражать. Впрочем, радости по поводу скорого отдыха не выразили тоже — сказывалось переутомление.

Осторожно цепляясь протекторами за колею, машина заскользила по изрытой промоинами поверхности. Мелвин включил фары, но тут же потушил их. В полутьме дорога просматривалась лучше, в то время как световые отблески скрадывали расстояние и лишали перспективу объемности.

Первый виток серпантина одолели успешно. Второй — тоже. В начале третьего Стефан, провожая взглядом чиркнувшую по открытой дверце скальную выпуклость, заметил сзади какое-то движение. Из-за поворота вырвался сноп света. Автомобиль?! Он хотел обратить на эту странность внимание Мелвина, но тот уже сам сообразил. На какую-то долю секунды в зеркале отразились его глаза: холодные, всепонимающие, умеющие мгновенно реагировать на опасность и оценивать шансы на успех.

— Это он!.. Подстерег-таки!..

Впереди наметился особо крутой участок дороги. О том, чтобы двигаться с большей скоростью, не могло быть и речи. Путь назад тоже отрезан. Мышеловка захлопнулась. Оставалось одно — вниз.

Слова Мелвина ни у кого не вызвали сомнений. Стефан видел, как напряглась шея инспектора, как закаменели в судорожном устремлении спина и плечи, а руки с такой силой сжали руль, будто хотели передавить его, искромсать, искорежить. Он вспомнил бешеную гонку по ночной трассе, и от страха у него помутилось в голове. Ситуация сходная, только роли не те…

Тот, кто преследовал, не торопился. Вскоре выяснилось, что за ними следует открытый драйв-остин в спортивном исполнении. Это окончательно доконало Стефана. Если за рулем такого монстра опытный водитель, то их дела совсем плохи.

Какое-то время опасное состязание шло с переменным успехом. Сзади не подавали сигналов, и это еще больше убеждало Стефана в серьезности намерений неизвестных. Так хищник гонится за добычей, зная, что в конце концов наступит миг, когда молниеносный бросок решит всё.

Так случилось и в этот раз. Драйв, по форме напоминающий большой утюг, внезапно выскочил из-за поворота и оказался рядом. Преследователь был один. Он даже привстал в отчаянном порыве, и Стефан успел заметить, как поверх лобового стекла мелькнуло искаженное гримасой лицо. Сердце ухнуло, тело будто парализовало, и в следующий миг последовал мощнейший таранный удар.