Заматерение - Владимир Шарапановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В нём будут отдыхать ребята, снявшиеся в фильме «Девочка из будущего». Они уже гостили в ГДР, где у них появилось множество друзей среди школьников. Было бы замечательно, чтобы эти друзья могли встретиться на отдыхе в этом лагере. Смогли проводить вместе много времени, и поведать друг другу больше о жизни в своей стране.
Я подготовил песню для пионеров данного пионерлагеря. Называется она «Замыкая круг», что символизирует дальнейшее сплочение наших рядов и дружбу между будущими поколениями. И сразу напел её, памятуя неплохие оценки моих вокальных способностей. Правда внёс некоторые коррективы в текст, и один куплет пропел на немецком языке.
Потом пояснил, что ребята из разных стран, встретившись в пионерлагере будут исполнять один куплет на своём родном языке, что ещё более сплотит их ряды, показывая полное равноправие их отношений.
Высказанная идея понравилась руководителям союза, и они одобрили её, а также похвалили саму песню, сказав, что для пионерлагеря будет замечательно иметь такую отличительную черту – свой гимн. У «Артека» такая песня есть, и хорошо, что у нашего пионерлагеря будет своя собственная. Это популяризирует отдых в нём детей из разных стран.
Расставались мы удовлетворенными состоявшимся разговором. Мне понравилось, как пунктуально немецкие товарищи проводят подготовку к отправке детей на отдых в пионерлагерь, а также достигнутое взаимопонимание по вопросу сотрудничества в постановке нового мюзикла «Нотр-Дам де Пари».
Мой визит завершился приятными пожеланиями в адрес друг друга, и на прощание мы пожали друг другу руки.
А затем на улице я попросил Эрику показать мне место, где вкуснее всего готовят истинные немецкие блюда - рульку или айсбайн[3] и штрудель[4]. Мой прадед их столько расхваливал, как вкусно готовила их его мама, что мне хотелось бы попробовать эти блюда на их родине.
Моя бабушка также неоднократно готовила их дома, но Всеволод Никитич говорит, что у его матери получалось значительно вкуснее. Мне скоро отправляться на заседание к учёным, а ехать домой не имеет смысла. Так что желательно поесть где-то в городе. И хотелось бы поесть вкусно, испробовав настоящих немецких блюд.
Эрика не оплошала и показала дорогу к одному небольшому частному кафе, можно даже сказать Gaststätte[5], так как интерьер был выдержан в соответствующем стиле. И блюда там стоили недёшево, но я не сомневался, что мой бюджет выдержит, так как мне денюжки подкинули мои предки.
Мы все поели там очень плотно и с большим аппетитом, пригласив сопровождающих присоединиться к нам и нашей беседе. В завершение обеда, я прошёл на кухню, и тепло поблагодарил всех готовивших нам обед. Попросил у них книгу посетителей и оставил в ней благодарственную надпись.
Безусловно в этом жесте присутствовала определённая доля популизма и рисовки, направленной читающей публике. Но покормили нас действительно отменно, а мне категорически необходимо продемонстрировать разительное отличие моего пребывания в двух зарубежных странах, расположенных почти по соседству.
Далее на заседании делегаций учёных двух стран подводились результаты визита наших учёных в ГДР, и уточнялась договоренность о командировках ученых обеих стран друг к другу, с целью большей координации усилий в наших исследованиях и изготовлении термоядерного реактора. Я всячески рекомендовал критически важные детали изготавливать на предприятиях ГДР, отличавшихся высоким качеством исполнения работ. И это моё предложение было услышано и одобрено всеми собравшимися.
А на завтрашний день нам всем предстоял прием в советском посольстве, и следом в воскресенье вылет наших учёных в Москву. Поэтому заседание завершилось небольшим фуршетом и неформальным общением учёных.
А я, переговорив с интересующими меня людьми, распрощался со всей компанией и откланявшись отбыл. Пить мне нельзя, а сыт я был с самого обеда. К тому же стали побаливать мышцы ног, и завтра мне были обеспечены не очень приятные ощущения. Нужно было добраться домой, и там провести массаж для снятия этих болей.
Но несмотря на боли я следующим утром всё равно выбрался на пробежку, и на, ставшее привычным, общение со школьниками, но не смог задержаться там надолго. Так как нужно было подготовить всё к приёму в посольстве, а самому принять душ и обсушить волосы.
На приём отправился в смокинге, который предусмотрительно прихватили из Женевы. И там на приёме, после завершения официального приветствия делегаций наших и немецких учёных, сам посол отвёл меня в сторонку и спросил, не задумывался ли я о дипломатической карьере?
На что со смехом я категорически открестился от такого счастья, и пояснил, что согласен только на общественных началах, и только в качестве голубя мира. На более серьёзное я никак не потяну по размерам.
В ответ он мне улыбнулся, и после недолгой беседы отошел к остальным сотрудникам посольства. В целом пообщались мы достаточно непринуждённо. Он часто улыбался и был приветлив, но с этими дипломатами всегда надо держать ухо востро. А то, вдруг возомнил, что я его подсиживаю, раз к ним в посольство направили для работы моих родственников.
В любом случае мой ответ должен был рассеять его опасения, и может быть поможет наладить их ровные взаимоотношения с моими родными. Мне это потребуется для удачного завершения моих проектов, а к тому же не хотелось бы серьёзно испортить отношения с коллегами прадедушки и прабабушки.
Все они присутствуют в этом зале, и чутко отслеживают реакцию руководства на мои действия. Ни для кого из них не секрет, что меня просил остаться в Берлине сам товарищ Хонеккер. Ведь такая новость, что шило, и в мешке её не утаить, тем более при таком небольшом коллективе посольства.
Мои предки тоже были в центре общего внимания, и одеты очень строго и элегантно. На Веронике Степановне было вечернее платье пошитое с большим вкусом, а на Всеволоде Никитиче классический костюм с его боевыми наградами.
Было заметно, что прабабушка никак не скрывает гордости своим правнуком, а прадед молчаливо одобряет моё сдержанное поведение на приёме. Он-то знает в этом толк, всё-таки белая кость и воспитание получил очень достойное.
Вот я и постарался вести себя сдержанно и достойно, что разительно отличалось от уже сложившегося образа юного ниспровергателя условностей. И хотя соблюдение этикета меня утомляет, но я в состоянии сообразить не плевать в колодец, откуда предстоит водицы напиться. Вот и представлялся тут этаким няшкой – белым и пушистым. Прямо анимешный пупсик.
Всем мило улыбался и раскланивался, заводил любезные разговоры о погоде,
