Дм Мой или Шанс №2 - Александр Белоткач

— Ну… — не выдержал я, — Что случилось?

И видно понявшая, что если она продолжит мяться, я просто возьму и уйду, девчонка тихо проговорила, глядя в пол:

— Я попросить. Мы тут… Мы тут с девчонками решили, что ты свой. И поймешь нас. И…

— Я слушаю Валя. Не тяни кота…, Я устал и смертельно хочу спать. Давай выкладывай, чего у тебя там!

— Так мы это… Попросить хотели. Если можно конечно? Мы ведь тут давно, кто и с пару сотен лет уже света белого не видел. И наши девки как узнали, что новый зам из России, так чуть не описались на радостях. И они очень просят, и я… тоже прошу! Мы отработаем…, Ты будь уверен! У нас настоящие нимфы даже есть! И я тоже, если захочешь прийду! Ну…, в общем, мы хотели попросить немножко фруктов! — и замерев в ожидании, она взглянула на меня своими синими глазищами, с такой мольбой, что я как-то сразу вдруг вскипел. «Да что же это твориться, на долбанном этом уровне?! Что за мешок яблок, обычные девчонки готовы платить натурой?!»

Видно все это так отразилось на моем лице, что несчастная Босая отшатнулась, словно ожидая удара, и хотела было уже бежать, но один из моих мордоворотов, ухватив ее за пояс, прогундел:

— Куда? С тобой шеф разговаривает! Он тебя отпускал? Нет. Так вот, стой и слушай, пока башку тебе не оторвали!

Открыв было рот, чтобы сказать (пару ласковых) хамоватому Каркасу, я запнулся: «этот парень просто выполняет свои обязанности, и читать ему сейчас морали, было бы верхом тупости». Так что я, просто отворив дверь, и взяв бледную как мел Вальку за руку, втащил ее в свой модуль.

Она бедняжка даже не сопротивлялась. И когда я, усадив ее на кровать, и повернув пластмассовый стул, сел на него верхом, опершись локтями на спинку, глянул ей в глаза, на душе моей стало еще тяжелей. В этих синих, когда то явно, прекрасных, а сейчас сильно поблекших глазах, я прочитал такую мольбу и готовность, что не выдержав, сказал:

— Послушай! Я не знаю какие у вас тут до этого были правила, и меня не интересует чем вы тут все расплачиваетесь, я хочу, чтобы ты передала своим подругам, просто так все это… — и я указал рукой на мешки у стены, — Сюда не приносят. Все это для того, чтобы здесь сохранялся хотя бы относительный порядок. И если я перестану отдавать это местным боссам, здесь начнется форменный беспредел. Ты понимаешь?

— Понимаю! — кивнула Валька, — И эти гады все сжырают. Сами. Да еще со своими шалавами. А мы ведь почитай по сто лет всего лишены! И все ведь только хуже становится!

— Почему? — спросил я заинтересованно.

— Так нас тут с каждым разом все больше. А патрульных как было три-четыре, так и есть. Ну и чего они бедные притащат на такую-то ораву? Здесь хотя б раз в полгода самое захудалое яблочко съесть, так и этого нет.

«Да… — я честно сказать, призадумался, — И девчонок жалко. Но и бардак в секторе мне тоже не простят. А впрочем, что если?…»

И я, внимательно глядя в доверчиво распахнутые глаза Вальки Синицыной, пожизненно заключенной, (кстати, интересно знать за какое такое правонарушение), сказал:

— Валь! Я тут человек новый! И как сегодня стал замом Кочана, так завтра, и слететь могу! Но если вы пообещаете мне, что все это останется между нами, я уговорю ребят, чтобы они приносили чуть больше. Но учти! Если я узнаю, что вы там как-то не правильно распоряжаетесь всем, просто прикрою лавочку! Без возможности реабилитироваться!

Валька, подлетев, обняла меня и чмокнув в щеку, тут же отскочила, испугавшись как посмела прыгать на такое «начальство». Я же, улыбнувшись сказал:

— Ты как девчонка малая! Перестань егозить! Сядь и дослушай!

Обсудив с притихшей разом девушкой все нюансы этого непростого дела, и убедившись, что она все правильно поняла, развязав мешки, достал из каждого всего понемногу. Глаза у Вальки горели, и раскрасневшаяся девчонка вновь принялась косноязычно, видно сразу не имея в этом деле опыт, предлагать оплату натурой, после чего я так глянул на нее, что она просто, еще раз чмокнув меня в щеку, собралась восвояси.

Позвав Тему, русского парня, белобрысого и светлоглазого, я приказал ему помочь донести получившийся узел в комнаты к девчонкам, затем, последний раз заглянув Босой в глаза, сказал:

— Ты заходи если чего! Просто так заходи! О себе расскажешь. А то все дела-дела, а о себе и поговорить некогда!

И увидев озорную искорку мелькнувшую в синей глубине, подумал: «скорее всего, я опять не правильно понят».

Глядя в след удаляющейся парочке, здоровенному громиле с мешком в руке, и тоненькой девчонке, шагающей по грязному, немытому видно со дня основания коридору, как настоящий победитель, я представил: «Сколько же тут еще таких вот Валь, Оль и Тань, по глупости или неведению угодивших в этот уровень, существуют вот так, без смысла и надежды, просто потому, что смерть это еще страшнее».

29

Этой ночью, не смотря на зверскую усталость и отвратительное настроение, я снова долго не спал. В голове вертелись разные воспоминания и отрывки из той прошлой жизни. Перед глазами мелькали картинки, образы, лица, а на душе скребли сто тысяч кошек.

Сегодня Олег сообщил мне хорошую новость, медкапсулы наших ребят выдали обнадеживающий результат по всем тестам, и через пару дней их можно будет увидеть живыми и здоровыми. Я был, конечно, очень рад такому известию, но все же понимал, мне уже никогда не работать с ними, не сидеть за одним столом, и не делить радости и печали в дружеской беседе с Романом, Лукьяном, Климом и остальными. Кто я теперь для них? Арестант Алекс, бывший патрульный, бывший сборщик, и вообще, бывший.

Как оказалось, здесь в доме, и добро порой выливается вот в такое беспросветное, бессмысленное прозябание, без какого либо будущего, без какой либо надежды. Да. Что сказать. Даже Приторий со всем своим авторитетом не смог ничего сделать. Эти упыри в совете, словно сговорились, хотя дом его знает, может и действительно ради такого случая, заключили между собой взаимовыгодную сделку? Леон мастер на такие штуки. Но как бы ни обстояли дела на самом деле, в результате, совет единогласно приговорил Алекса некоего к пожизненной ссылке на седьмой неподзаконный уровень. И по словам Черного Али, я еще легко отделался. Сотвори я с его подчиненными то, что сделал с войнами досточтимого Леона, он бы обязательно добился бы для меня высшей меры наказания.

Не знаю, как сильно обиделся верховный Леон, только на этот раз, он почти не глядел в мою сторону. В отличие от прошлого суда, я поймал на себе лишь несколько странных взглядов, а под конец этот, всегда такой радикально настроенный член совета, вместо распыления, сам предложил отправить меня на седьмой. Я понимал, с чем это было связанно, поэтому просто радовался тому, что бедного Алекса не распылят, а всего лишь отправят в местную тюрьму.