Им помогали силы Тьмы - Деннис Уитли

Вдруг неожиданно заговорил Гитлер. Его феноменальная память на факты, цифры и события почти не пострадала при общем физическом распаде организма. Отрывистым гортанным голосом он произнес:

— Я помню эту историю. За несколько дней до высадки союзников на северном побережье Африки с помощью молдавского военного атташе баронессе удалось вернуться в Германию. Она привезла с собой планы операции, но они оказались фальшивыми. Фальшивыми!

— Мой фюрер, — вскричал Грегори. — В этом нет моей вины. Я их получил от одного из офицеров штаба при Военном кабинете. Но этот мерзавец, оказывается, всучил мне фальшивку. Но это еще не все. Деятельностью баронессы вплотную заинтересовалась контрразведка, ее арестовали и посадили в лондонский Тауэр. Она должна была предстать перед военным трибуналом, и ее несомненно расстреляли бы — в отместку за расстрелы парашютисток во Франции. И что же, разве я бросил ее тогда? Нет! С риском для жизни я проник в замок-тюрьму и освободил ее, а потом при содействии полковника Каздара переправил в Германию. Разве это не подтверждение того, что я верил в подлинность документов, что я всегда делал для Германии все, что мог?

Риббентроп кивнул:

— Это все правда, мой фюрер. Ей бы ни за что не убежать, если бы не отвага этого человека.

— И мне пришлось поплатиться за мои идеалы, — промолвил Грегори. — Через несколько минут после того, как я усадил баронессу в моторную лодку, присланную полковником Каздаром к подножию Тауэра, меня схватили, потом судили, я отсидел срок, но теперь меня выпустили, потому что британцам известно, что я лучше знаю Берлин, чем многие их агенты, они хотели получать достоверную информацию о разрушениях в Берлине в результате бомбежек. Они предложили мне свободу, если я добуду им такую информацию, сбросили меня с парашютом в одном из пригородов Берлина. Я отправился к рейхсмаршалу и выложил карты на стол. Он мудро рассудил, что я прибыл с самыми честными намерениями и что мне можно найти применение.

Грегори перевел дух и продолжил:

— И, смею утверждать, мой фюрер, что применение мне нашлось. Вы удостоили меня вашего доверия и в течение последних пяти недель мы с моим слугой-турком оккультным путем раздобыли для вас очень ценные сведения…

И совершил роковую ошибку, упомянув об оккультных сеансах. Лицо Гитлера вдруг пошло пятнами, его полупарализованная рука затряслась, когда он пытался обвиняющим жестом указать ею на англичанина, на губах показалась пена.

— Ах ты… ты… ты, дрянь! — закричал Гитлер. — Ты явился сюда с лживыми намерениями. Геринг, должно быть, совсем спятил, когда поверил тебе. Я тебе поверил, а ты… ты, как и все бывшие до тебя, обманул меня и предал. Ты употребил свои оккультные силы и способности, чтобы давать предсказания. И они все сбывались. Но почему, почему? Зачем это тебе было надо? Чтобы в чем-то по-настоящему большом, стоящем деле я бы тебе поверил. Ты вселил в меня ложные надежды, надежды на чудо. Ну где оно, твое чудо? Это была ложь! Ложь!

Обернувшись к Грауберу, он приказал:

— Господин обергруппенфюрер. Забирайте его и делайте с ним, что хотите.

За этим взрывом фюрерова темперамента воцарилось молчание. Тонкие губы Граубера сложились в хищный кошачий оскал.

Борман пожал плечами и скомандовал фон Белову:

— Позовите охрану.

Во рту у Грегори пересохло, вся кровь, кажется, мощным приливом ударила в голову.

За последние недели ему не раз приходило в голову желание убить Гитлера, но так как на входе их тщательно обыскивали, в бункер невозможно было пронести оружие. Поэтому осуществить покушение на фюрера было необыкновенно трудно. И независимо от того, будет ли эта попытка удачной или снова закончится провалом, покушающегося все равно ожидает один финал — смерть.

Но теперь, когда его ожидают застенки гестапо, Грегори набрался отчаяния, чтобы осуществить такую попытку, пускай и самоубийственную. Гитлер стоял от него в паре шагов, всего один прыжок — и маньяк у него в руках. Никто из присутствующих не вооружен, и все сообща они, конечно с ним совладают, но он успеет убить Гитлера. Побелев как полотно, со вспотевшим от волнения лбом, Грегори приготовился к решающему броску.

Он уже весь напружинился, когда у входных дверей в бункер раздался крик. Головы всех присутствовавших повернулись. Сквозь толпу пробирался Хайнс Лоренц. Вот он уже здесь, вытянулся по стойке «смирно», вскинул руку в нацистском салюте и кричит:

— Мой фюрер, у меня для вас воистину потрясающие новости. Только что получено по радио в Министерстве пропаганды сообщение, я мчался сюда как угорелый. Президент мертв! Рузвельт умер прошлой ночью! Это официальное известие, американцы объявили.

Снова тягостная пауза, слышно, как Гитлер с присвистом дышит, губы его задрожали, и он прошептал:

— Чудо! «Бранденбургское чудо» повторяется вновь. Рейх спасен. Я это знал, всегда знал, что такое должно случиться. Никому не дано повернуть вспять указующий перст Судьбы, а он указует на то, что я восторжествую над моими врагами.

Голос его набирал силу и вскоре поднялся до крика. Услышав знакомые нотки возбуждения и пророческого вдохновения, из конференц-зала выглянули Кейтель, Йодль, Коллер, новый начальник Генштаба генерал Креббс, адмирал Фосс и другие.

Когда радостный переполох немного стих, Гитлер взглянул на Грегори и произнес:

— Господин майор, вы оказались правы. Мне много пришлось пережить — нервы, нервы. На какое-то мгновение, краткий миг я потерял веру. По-моему, не вина человека, что он не рожден немцем, а кем-то другим. Сейчас на нашей стороне сражаются тысячи французов, голландцев, чехов, датчан, да, даже русских — все они защищают наши идеалы. Достаточно и того, что вы их также разделяете. Вы останетесь здесь, в бункере, и можете рассчитывать на мою дружбу.

Весь мокрый от пота, но теперь уже от облегчения Грегори пожал вялую руку фюрера. Гитлер повернулся к Грауберу, ехидно усмехнулся и сказал:

— Вы, надеюсь, все поняли, господин обергруппенфюрер, — вы ошиблись в этом человеке. И ваши домогательства, направленные против этого честного нациста, должны быть прекращены. Если с ним что-нибудь случится, вы ответите мне за это головой, ясно?

Потом, обведя глазами окружающих, с улыбкой закричал:

— А теперь мы должны отпраздновать это событие. Шампанского! Шампанского всем!

Если кто и нуждался в бокале хорошего вина в этот момент — так это Грегори, но даже в самом страшном кошмаре он и представить себе не мог, что придется чокаться бокалами с Граубером, а десять минут спустя Гитлер заставил его проделать именно это.