Сенсация на Марсе (сборник) - Василий Бережной

Нейба посмотрит задумчивым взглядом на море и начнет рассказывать. И встают в воображении мальчика красочные картины, в которых сказка переплетается с действительностью, а сон — с мечтой. Слушая, Кирилл даже рот открывал — так ему было интересно.

— Все на свете, Кирюша, связано одно с другим. И вот этот камешек, и эта волна, которая бьется о берег, и акации над кручей, и дельфин в глубине. Все эти бесчисленные связи можно проследить, а есть еще и такие, о которых земляне даже не догадываются…

— Земляне? — переспросил Кирилл. — Кто это?

— Ну, ты, твоя мама, вот остальные пляжники… Все, кто живет на Земле. Мир похож… Ну как бы тебе объяснить? Мир похож на огромный дом. И все то, что видишь перед собой, суша, море, небо, — это только одна квартира. А рядом — другие, много других, совсем не таких.

— Интересно! — сказал Кирилл.

Лайти тоже слушала Нейбу. «Чушь, чепуха, — думала она, но ведь Кирилл-то при нем ест, чего же еще». И ухитрялась даже на пляже подсунуть мальчику то пирожок, то абрикос, то помидор.

Все шло хорошо, срок пребывания в доме отдыха близился к концу, и Лайти даже в голову не приходило, что одновременно надвигаются и события, которых не забудет она никогда в жизни.

А началось так. За обедом Нейба кивнул в сторону аллеи, которая шла от веранды к широкому проспекту. Аллея уставлена была трапециями из железных трубок, выкрашенных под алюминий. На некоторых из них вилась виноградная лоза, а остальные стояли голые и, казалось, предназначены были для того, чтобы разделять объем на равные призмы. Кириллу аллея была видна с правой стороны. В дальних просветах между белыми стойками словно плавали в воздухе большие красные пятна это пламенели канны.

— Обрати внимание, Кирюша, — сказал Нейба, — вон там, в конце аллеи, как бы увеличительная линза. Смотри, каким великаном кажется человек!

Кирилл посмотрел — и верно! Человек достает головой до металлической дуги. Но вот он подошел ближе и сразу уменьшился, стал таким, какой он на самом деле. Совсем невысокого роста. Кирилл видел его не раз.

— Ты смотри… Чудеса!

Кирилл перестал есть и не отрываясь смотрел в конец аллеи. Каждый, кто попадал туда, казался карикатурно высоким и тонким, как в кривом зеркале комнаты смеха.

— Воздушная линза, — сказал Нейба.

— А что, если я сбегаю туда? Тоже вырасту? Смотрите на меня! — выскочил из-за стола Кирилл.

Не успела мать и слова сказать, как он уже выбежал под белые трапеции. Добежал до конца аллеи — мама так и прыснула, увидев, какой он стал высокий. Но вот Кирилл крутнулся на одной ноге — и исчез. Словно растаял в воздухе, словно его там и не было совсем. Одни только алые пятна канн.

— Обед стынет, а он затеял игру, — недовольно проворчала Лайти, бросив взгляд на Нейбу. А тот лишь загадочно усмехнулся.

Вернулся Кирилл примерно через полчаса — Нейба уже пообедал, а мама была чернее тучи. Как внезапно исчез, так же внезапно и появился. Прибежал запыхавшийся, возбужденный.

— Ой, где я был! Вот посмотрите, что здесь…

И он положил на стол коробку, завернутую в фольгу и крест-накрест перевязанную голубой ленточкой.

— Ну ешь, ешь, все уже давно остыло, — сказала мама и принялась распаковывать коробку. Сперва она достала какую-то странную игрушку — из большого прозрачного шара торчали маленькие, разных цветов и оттенков. Повертела в руках, сжала пальцами — шары рассыпались на сегменты, кубики, призмы.

— Где ты это взял?

— Мне подарили… Там такие хорошие люди! Увидели меня, обступили, заулыбались…

— Так ты и за корпус бегал, противный мальчишка?

— Никакого корпуса там нет, — ответил Кирилл, с аппетитом уписывая пирог. — Там какой-то… ну, такой павильон и всего полным-полно!

— Что ты мелешь? — Лайти взяла из коробки конфету, тоже завернутую в фольгу. — Здесь, на территории, нет никакого магазина. Неужели ты мотался на шестнадцатую станцию?

— Да нет же, я вот здесь был!

Лайти настороженно посмотрела на соседа:

— Это вы дали ему денег?

— Нет. У меня едва на путевку хватило.

Он произнес эти слова с серьезным видом, но Лайти заметила едва уловимую усмешку на его тонких губах. О, ее не проведешь! Дает мальчику деньги, а потом…

— Там без всяких денег, мам, честное пионерское! — засмеялся Кирилл.

— Ну ладно, это еще лучше, — многозначительно произнесла мама. — Может быть, ты и для меня оттуда что-нибудь принесешь?

— Я попрошу… — запнулся Кирилл, — хотя они и не понимают по-нашему.

— Ничего, поймут! Возьми красивенькие сережки, и чтоб были с зелеными камешками. — И Нейбе: — Вы не находите, такие пойдут к моим каштановым волосам?

Тот смущенно улыбнулся:

— Возможно.

После обеда Кирилл побежал в конец аллеи, постоял там, потоптался и вернулся ни с чем.

«Ну ясно, — подумала Лайти, — не мог же он при мне дать деньги. Да на сережки и вообще пожалел бы, это тебе не копеечная игрушка… А не собирается ли он за мной приударить? Это ведь известный прием — сперва подружиться с ребенком, а потом — и с мамой…»

— Почему же ты не принес? — спросила она Кирилла. Мальчик растерянно хлопал глазами:

— Я не нашел… этого… выхода…

«Вот маленький хитрец! Глядя на его мордашку, можно поверить, что и на самом деле не нашел, заблудился. Молодец!»

— Завтра найдешь! — ободряюще сказал Нейба и, взглянув на часы, добавил: — В два часа дня.

На следующий день Кирилл помчался в конец аллеи ровно в два. Лайти увидела удлиненную фигуру, а спустя мгновенье мальчик так же, как накануне, исчез. Но на этот раз мама сидела за столом спокойно, не без скрытого злорадства поглядывая на своего потенциального поклонника. «Если уж не пожалел на сережки, то сможет рассчитывать на снисхождение. А почему бы и нет? Мужчина интересный, а я женщина свободная, уже вот скоро два года, как развелась. Тот кретин все упрекал, что люблю вещи, а не его, а что он мог дать? Может быть, этот понимает женскую душу…»

Вернулся Кирилл. Снова сияющий, возбужденный.

— Сережек там никаких нет! — закричал он. — Да они и не знают, что это такое, и ни у одной мамы в ушах ничего нет, я нарочно посмотрел. Зато вот что дали!

И он протянул матери часы с красивым браслетом.

— Такие же точно, как у дяди Нейбы, только браслет поуже.

— Это женский, — сказал Нейба.

Лайти смотрела на часы, как зачарованная. Кроме двух рядов чисел на овальном циферблате, какие-то знаки выглядывали из четырех круглых оконышек, расположенных накрест. Подставив часы солнечным лучам, пробивавшимся на веранду сквозь зелень, Лайти даже зажмурилась — часы засверкали мириадами солнц. Какое великолепие!