Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

Полные идиотизма.

– Надо. Не хочешь физической, я придумаю план его морального уничтожения. Отомстим за тебя – потому что урод обманул, и за меня – за мои разбитые мечты. Проклятье! Я считала его идеалом! Я хотела, чтобы он был моим мужчиной. А этот скот подослал мне тупого барана по имени рыло. И это рыло вывело меня в первые же 5 минут нашего знакомства. А теперь вообще попыталось растоптать. Но ты тоже нанесла классный удар по самолюбию этого милашки. Надо же, отправила Лескову к нему, – подружка весело расхохоталась, словно и не было у нее ссоры с ударником «На краю». – Ладно, ты миролюбивая, я в тайне от тебя все проверну.

– Я же сказала, что не надо.

– Чувства-а-а проснулись опять? – зловеще протянула она. – Оу.

– Проснулся мой кодекс.

– Чести?

– Самосохранения. Чем меньше я буду вспоминать его, тем лучше мне будет.

– А Келле ты отомстила? – поинтересовалась я.

Журавль повела точеными плечами.

– Хотела позвонить Папе, чтобы он провел профилактическую беседу с синильным уродом, но не смогла дозвониться. – Она притворно вздохнула. – Так, паре более цивильных знакомых звякнула, попросила Келлу подкараулить…

– Ты серьезно?! Ты что? Чтобы его избили? – воскликнула я.

– А что? Пусть и ему будет чуть-чуть больно. Кстати, я позвонила сразу же, и мальчики уже должны были рыло встретить. По-моему, у них даже биты с собой есть. И не только.

– Но ведь ты тоже его обманывала! Даже вдвойне, – опешила я.

– Все, отстань, – не захотела беседовать со мной на эту тему Ниночка. – Пошли уже, – она с силой хлопнула по голени, убив насекомое, – комары, собаки, заели.

Она встала с качели первой. Я последовала за ней.

Все позади. Все самое плохое осталось там, где-то далеко.

Или ждет впереди.

– Эй, мелочовка! – крикнула на девчонок Нинка. – Вот, возьмите на мороженое. – Она протянула им ни много ни мало тысячную купюру. Наверное, захотела, чтобы они купили пару килограммов мороженого, не иначе.

Дети настороженно уставились на Журавля.

– Берите, – насильно всучила им купюру девушка, – и только попробуйте выкинуть, я вас найду и убью. Ясно?

Да уж, из Нинки просто превосходный педагог. Подружки синхронно кивнули и даже сказали «спасибо».

Когда мы отходили, одна из них, такая же светленькая, как и сама Нинка, вдруг нагнала ее и произнесла:

– Тетя, возьмите тоже.

– Что? – обернулась Ниночка раздраженно. – Я же сказала, потратьте все. Хоть на конфеты, хоть на сигареты.

Но девочка протягивала Нинке отнюдь не купюру, а детское синее кольцо из пластика, на котором блестело золотое сердечко. Малышка подула на кольцо и даже протерла рукавом и теперь решила отдать его моей удивившейся подруге.

– Это талисман на любовь, – произнесла она серьезно, – возьмите. Если что, мы с Наташкой тут каждый день гуляем, мы вам качели занимать будем.

Моя подруга резко схватила кольцо и надела его на мизинец.

– Теперь вам повезет в любви, – уверенно произнесла девочка. – Вы же хорошая.

Нинка вдруг закрыла лицо руками и резко села на корточки, склонив голову, прикрытую ладонями, к оголившимся коленкам.

– Нин, ты что? – испугалась я. – Тебе плохо?

Что с ней?!

– Подожди, не лезь ко мне, – глухо отозвалась подруга, и плечи ее едва заметно вздрогнули. Я присела рядом с ней и осторожно погладила ее по плечу.

– Идите девочки, – сказала я, – тете немного плохо. И не гуляйте тут так поздно.

Девчонки, взявшись за руки, унеслись. А я, осторожно гладя подругу по плечу и по спине, говорила, сама едва сдерживая слезы.

– Плачь. Нин, ты ведь никогда не плачешь. Томас говорит, что нужно иногда плакать, чтобы разрядиться. Ты поплачешь и успокоишься, все плохие эмоции покинут тебя. Не переживай – я знаю, ты считаешь это проявлением слабости, но это вовсе не слабость, а обычная человеческая реакция. Ниночка, мы ведь все люди.

Я присела рядом и положила голову ей на плечо. Мы никогда особенно не обнимались, потому что обе не слишком любили физические проявления эмоций и всяческие там нежности, но сейчас я знала, что мне нужно коснуться ее – чтобы не словами, а жестами показать свою поддержку. Нинка очень нуждается в поддержке, хотя никогда не признается в этом.

– У него хорошее имя. – Едва расслышала я ее голос.

– Мне кажется, он и сам хороший.

И мы замолчали.

– Кать, – почти нормальным голосом произнесла она, но еще не показывала своего лица. – Я соврала – я не звонила Папе. Он бы Келлу сильно отделал. Я не хочу его отдавать зверю. А те… они не сильно его побьют. Он же сильный.

Я тяжело вздохнула.

– Сильный. И ты тоже.

Она встала через пару минут, и вновь ее глаза были сухими, лишь слегка красноватыми, но в сумерках этого не было заметно.

А потом я проводила Нинку домой, не могла же я ее оставить в таком состоянии, хотя она и пришла в себя довольно быстро, стала язвить, скверно шутить и даже умудрилась поругаться с молодой сердитой женщиной, сказавшей нам, медленно бредущим по узкому тротуару, что мы двигаемся как черепахи и не даем ей пройти, а она в отличие от нас, бездельниц, спешит по «особенно важным делам». Нинка, ненавидящая, когда на нее повышают голос, уступать дорогу не торопилась – она, напротив, развернулась на сто восемьдесят градусов и противным голосом поинтересовалась:

– А не по особо важным поручениям вы спешите, милейшая?

Спешащая дама одарила блондинку злым взглядом и заверила ее:

– По особенным.

– А вы не статский ли советник Эраст Фандорин? – вновь поинтересовалась Нинка. Кажется, ей очень хотелось с кем-нибудь поругаться, чтобы восстановить душевный баланс. – Он тоже по особо важным поручениям спец был. А вы, может быть, его помощник? Не Маса ли? – вспомнился ей японец и ближайший помощник литературного героя.

Женщина, никогда не читавшая, видимо, Бориса Акунина, одарила Журавлика обозленным взглядом и потребовала:

– Ну Маша я, и что? Для таких, как вы – Мария Петровна. Да отодвинетесь же, наконец! Что за блондинки-дуры пошли? Из анекдотов начали уже вылазить!

И она, взяв Нинку на таран, стала пробираться вперед. Подружка, не долго думая, зарядила противнице сумкой по пятой точке. Та взвизгнула и раскричалась. А моей подружке-скандалистке только этого и надо было. Если бы около нас находился какой-нибудь восточный старичок-специалист по древним энергетическим практикам, он бы видел, как над Нинкой торчит воронка, засасывающая ауру женщины и ее эмоции.

Выразив руганью свое отношение к сложившейся ситуации, Журавль стала выглядеть довольной. Даже улыбаться стала искреннее.

– Ты энергетический вампир, – сказала ей я, когда мы продолжили путь.

– Ну и что? – пожала она плечами. – Даже если бы я была энергетической белой вороной, я бы гордилась собой. Даже если бы просто уродом. И все это чушь про вампиров. Кто тебе это сказал? Неужели в доме, – ее тон стал ехидным, – таких жутких интеллигентов, как твои родственники, верят во всю эту модную эзотерическую чушь?

– Верят, – мрачно ответила я. – Томас считает вампиром Лешу, а Леша – Томаса. Нелли наслушалась папиных друзей и твердит им, что настоящие энергетические вампиры – я и Эдгар.

– Ты? – расхохоталась подружка прямо мне в ухо и, подробно объяснив мне, почему меня следует считать энергетическим донором, продолжила рассуждать о магии и около собственного дома.

– Кстати, теперь ты говоришь: эзотерическая чушь? А как же Альбина и привороты?

– Отстойно. Альбина, конечно, мерзавка и тварь, и я найду ее и повешу, но настоящие экстрасенсы точно бывают. Я тебе говорю, значит, так и есть! У Сталина были экстрасенсы и астрологи, у Гитлера, у Черчилля тоже! И я обязательно найду настоящего, чтобы…

– Чтобы?

– Чтобы приворожить Гектора! – обрадовала меня Нинка.

– Больная совсем?

– Да!

Опять эти «Красные Лорды! Да что же ей неймется-то!

Да сумасшедшая она. Ведь именно поэтому ты любишь ее, как сестру, и считаешь близким человеком?

Мне что, одни сумасшедшие нравятся?

Ну, выходит, так. Может быть, ты и сама того? Только скрываешь? Латентный псих УК.

– Так-так-так. Все дома, – подняла голову вверх Нинка, окидывая взглядом собственные окна. Почти все они выходили во двор и были освещены светом. – Собираются. Ну, папочка, если что учудит, так мы обязаны подчиняться! Терпеть этого не могу! Ладно, я пойду, Катька. Хочешь ко мне в гости?

– Нет, – отказалась я, – уже поздновато.

– Ну, смотри. А у нас самолет в пять утра только. Черт! Не хочу никуда. Кстати, ты там как без меня остальные экзамены сдашь? – вдруг спросила она. Про то, что Антон обеспечил меня «автоматами», я совсем забыла рассказать подруге – хотела в первую очередь поведать совсем о другом.

– Нин. – Теперь-то я могла рассказать ей все, и это меня безмерно радовало – настоящий лучище света в моем темном царстве. – У меня автоматические пятерки.