Под Куполом - Стивен Кинг

— Она лжет, — заявил Тибодо.

Чиф Рэндолф напоминал человека, наблюдающего теннисный матч. Наконец он задержал взгляд на Барби:

— Ты указываешь мне, что делать, парень?

— Нет, сэр, лишь даю совет, основанный на опыте, полученном при прохождении службы в Ираке. Решения вы принимаете сами.

Рэндолф расслабился.

— Тогда ладно. Ладно. — Он, хмурясь, опустил голову, задумался. Чиф обратил внимание на все еще расстегнутую ширинку и исправил этот непорядок. Наконец оглядел всех. — Джулия, отведи преподобную Пайпер в больницу. Что же касается вас, мистер Барбара, мне без разницы, куда вы пойдете, но здесь вам не место. Этим вечером я возьму показания у моих сотрудников, а завтра — у преподобной Либби.

— Подождите. — Тибодо протянул к Барби руку с вывернутыми пальцами. — Ты можешь с этим что-нибудь сделать?

— Не знаю, — ответил Барби, надеялся, что доброжелательно. Конфликт, так или иначе, разрешился, и приходилось иметь дело с его последствиями. Схожие ситуации случались в Ираке, где полицейские не слишком отличались от человека, сидевшего сейчас на диване, и от тех, кто стоял в дверях. И там приходилось как-то ладить с людьми, которым ты хотел плюнуть в лицо. — Сможешь крикнуть дужка?

10

Расти выключил мобильник, прежде чем постучаться в дверь дома Большого Джима. И вот теперь тот сидел за столом, а Расти — перед ним на стуле, отведенном для просителей.

В кабинете (Ренни, вероятно, называл его домашним офисом в налоговых декларациях) приятно пахло сосной, словно стены недавно основательно ошкурили, но Расти все равно здесь не нравилось. И причина заключалась не только в картине, изображающей подчеркнуто белокожего Иисуса во время Нагорной проповеди, и не в самовосхваляющих табличках, и не в паркетном полу, который, по-хорошему, следовало прикрыть ковром. Во всем этом и в чем-то еще. Расти Эверетт не верил в сверхъестественное, тем не менее у него сложилось ощущение, что в кабинете призраки.

Все потому, что Большой Джим меня немного пугает, подумал он. В этом все дело.

Надеясь, что его внутреннее состояние не отразится на голосе или выражении лица, Расти рассказал Ренни о пропавших из больницы контейнерах с пропаном. О том, что один из них он нашел на складе за зданием муниципалитета, и из этого контейнера в настоящий момент газ поступает в генератор муниципалитета. Причем других контейнеров на этом складе не обнаружилось.

— Так что у меня два вопроса, — закончил Расти, — каким образом контейнер из больницы попал в муниципалитет? И куда подевались остальные контейнеры?

Большой Джим откинулся на спинку стула, заложил руки за шею, раздумчиво уставился в потолок. А Расти вдруг понял, что не может оторвать глаз от золоченого бейсбольного мяча, украшавшего стол Ренни. С благодарственным письмом от Билла Ли, когда-то игравшего за «Ред сокс». Расти мог прочитать письмо, потому что оно смотрело на него. Само собой. Предполагалось, что гости будут читать его и восхищаться. Как и фотографии на стенах, бейсбольный мяч и письмо говорили о том, что Большой Джим Ренни считается своим среди знаменитостей: Посмотри на мои автографы, ничтожество, и обзавидуйся. Для Расти бейсбольный мяч и повернутое в его сторону письмо обобщали неприятные ощущения, какие вызывал у него кабинет Ренни. Чистая показуха, демонстрация престижа и власти в маленьком городке.

— Я понятия не имел, что кто-то мог разрешить тебе ошиваться на нашем складе. — Большой Джим говорил в потолок, шея по-прежнему опиралась на переплетенные пальцы. — Может, ты — городской чиновник, а я об этом не ведаю? Если так, моя ошибка… или моя вина, как говорит Младший. Я-то думал, что ты — медбрат, выписывающий рецепты.

Расти подумал, что это всего лишь отвлекающий маневр — Ренни пытался разозлить его. Перевести разговор на другое.

— Я не городской чиновник, но я городской наемный работник. И налогоплательщик.

— И что?

Расти почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— А то, что этот склад отчасти и мой склад. — Ему хотелось увидеть реакцию Большого Джима, но человек за столом не посмотрел на него и не ответил. — Кроме того, склад никто не запирал. Так что к делу это не относится, так? Я видел то, что видел, а теперь хочу получить объяснение. Как сотрудник больницы.

— И налогоплательщик. Не забывай об этом.

Расти сидел, глядя на него. Даже не кивнул.

— Я не могу тебе его дать.

Брови Расти приподнялись.

— Правда? Я-то думал, что вы держите руку на пульсе города. Не это ли вы говорили, когда в последний раз баллотировались в члены городского управления? А теперь вы не можете объяснить, куда делся городской пропан? Я в это не верю.

Впервые на лице Большого Джима отразилось раздражение:

— Мне без разницы, веришь ты или нет. Для меня это новость. — Но его глаза метнулись в сторону, словно Ренни хотел проверить, на месте ли его фотография с Тайгером Вудсом; классический прием лжеца.

— Пропан в больнице заканчивается. Без него мы, несколько оставшихся сотрудников, переходим на тот уровень медицинского обслуживания, каким мог похвастаться разве что полевой госпиталь времен Гражданской войны. Наши пациенты, в том числе один человек после инфаркта и еще один — диабетик, которому может понадобиться ампутация, окажутся в чрезвычайно сложном положении, если мы лишимся электричества. Ампутация может понадобиться Джимми Сируа. Его машина на больничной парковке. На бампере наклейка: «ВЫБИРАЕМ БОЛЬШОГО ДЖИМА».

— Я это выясню, — сказал Ренни голосом человека, согласившегося оказать услугу. — Городской пропан, возможно, на другом городском объекте. Насчет больничного ничего сказать не могу.

— А какие другие объекты у города? Есть пожарная станция, есть площадка для складирования песчано-соляной смеси на Год-Крик-роуд, так там даже сторожки нет, и это все известные мне городские объекты.

— Мистер Эверетт, я человек занятой. Прошу меня извинить.

Расти встал. Пальцы попытались сжаться в кулаки, но он им не позволил.

— Я еще раз спрашиваю вас. Прямо и без уверток. Вы знаете, где эти контейнеры?

— Нет. — На этот раз глаза Ренни метнулись к Дейлу Эрнхардту. — И я не собираюсь искать какой-то намек в твоем вопросе, сынок, потому что, если бы попытался, мне пришлось бы возмущаться. Почему бы тебе не уйти и не заглянуть в больницу, посмотреть, как себя чувствует Джимми Сируа? Скажи ему, что Большой Джим шлет ему наилучшие пожелания и обязательно навестит его, как только поутихнет вся эта суета.