Лабиринты безумия - Игорь Бунич

Она (армия) не ликовала, но и не протестовала, когда через 34 месяца после суда в Лейпциге, 14 июля 1933 года появился декрет Гитлера, где говорилось:

«Германская национал-социалистическая рабочая партия является единственной легальной политической партией Германии».

Армия никак не проявила себя, когда были отменены выборы, упразднен со смертью фельдмаршала Гинденбурга пост президента, отменена конституция и Гитлер, будучи канцлером, официально объявил себя «фюрером германской нации».

Немного всколыхнулась армия после публикации антиеврейских нюрнбергских законов. Армия, авиация и флот отказались выдать евреев из своей среды. Как ни странно, Гитлер и не настаивал. Такие известные офицеры-евреи, как Бакенкелер, Грасман, Рогге, Мильх и многие другие менее известные остались в кадрах вооруженных сил до самого крушения Рейха. Слова Геринга: «В своем штабе я сам решаю, кто у меня еврей, а кто – нет» стали своего рода руководством к действию.

Представители высшего эшелона немецкого офицерского корпуса недоумевали и считали антисемитскую политику Гитлера крупной тактической ошибкой. Они цитировали знаменитые слова кайзера, как-то заявившего: «В Германии нет евреев, а есть немцы иудейского верования. Без их помощи Германия никогда не стала бы великой». Не лучше было иметь на своей стороне деньги, предприимчивость, мозги и международные связи евреев?

Однако, зная мнение на этот счет высшего офицерского состава, Гитлер время от времени пытался объяснить генералам корни и истоки своего отношения к евреям.

«Наша эпоха знаменует собой начало самой безжалостной борьбы за мировое господство. Эта борьба фактически ведется между двумя нациями – между немцами и евреями. Все остальное – лишь обман зрения. Израэлиты стоят за спиной Англии, США и СССР. Даже если мы изгоним евреев из Германии, они все равно останутся нашими врагами в мировом масштабе…

Какой опасный, вездесущий и скрытный враг! И я понял, что за судьбу всего мира надо вести решительный бой именно с ними!

Поставив меня во главе Германии, высшие силы указали именно на немецкий народ как на новый Избранный народ! А два народа не могут быть избранными одновременно. Сейчас мы – народ Божий! Время евреев кончилось. Две супернации не могут существовать одновременно! Одна из них должна быть уничтожена».

С чисто военной точки зрения было непонятно, зачем в процессе собственного возрождения сразу же бросать вызов «супернации», которая, по словам самого фюрера, владычествует над миром. Если Гитлер так уж одержим идеей борьбы с евреями, то эту борьбу можно было начать позднее, когда силы хоть немного уравняются. Если евреи действительно являются мощной «мировой силой», то результаты уже налицо: прошло всего полтора года войны, а Германия уже в кольце врагов, а главное – без друзей. И занята уже не поиском победы, а поиском спасения. Планы фюрера приведут к тому, что в дополнение к Англии в самое ближайшее время придется сражаться с СССР и США, т. е. со всем миром.

Попытки Гитлера внушить военным упрощенную истину о том, что на каких фронтах они бы не сражались, везде сражаются с евреями, до военных не доходила. Многие как трагедию воспринимали войну с Англией, где было полно их друзей и родственников. Так было в прошлую войну, так случилось и в нынешнюю. Гитлер уже не мог поручиться, как поведет себя армия, окажись она каким-то чудом на Британских островах. Не произошло бы братания, как в Первую мировую войну, что в итоге и привело к крушению кайзеровской Германии.

Но это была чистая теория. Гитлер прекрасно знал, что до Англии, а уж тем более до США ему никогда не дотянуться.

То недолгое время, которое еще у него есть, необходимо использовать, чтобы выбить из будущей игры Сталина.

Но разворачивая свои армии на Восток, необходимо было считаться с тем фактом, что почти вся военная верхушка вермахта – до командиров дивизий включительно – заражена так называемым «духом Рапалло». В расшифровке это означало, что большая часть руководящего немецкого офицерского корпуса, в первую очередь танкисты, летчики и подводники прошли подготовку и обучение в Советском Союзе. История эта была давняя и началась в пасхальное воскресенье 17 апреля 1922 года, когда в тихом итальянском курортном городке Рапалло был подписан договор, восстанавливающий дипломатические отношения между Германией и Советской Республикой.

Германия лежала униженная и поверженная после проигрыша Первой мировой войны. Россия, опустошенная мировой и гражданской войнами, зажатая железными тисками тоталитарного коммунистического режима находилась в изоляции от всего мира, выставившего против нее нечто вроде «санитарного кордона». Договор в Рапалло был ее первым прорывом на международную арену. Остальная Европа и Америка потешались над этим альянсом, называя его союзом «слепого и хромого», «договором нищих» и т. п. Но, как показало дальнейшее развитие событий, потешались они над союзом двух изгоев совершенно напрасно. Помимо взаимовыгодной торговли, обеспечивающей рабочие места в Германии и приток новой технологии в СССР, обе стороны быстро наладили и военные связи.

Первоначальные задачи военного сотрудничества Германии и России были сформулированы бывшим начальником кайзеровской секретной службы полковником Вальтером Николаи, старым и добрым куратором большевиков еще со времен, предшествующих февральской революции. Неизвестно, встречался ли старый полковник с Лениным, но с членами ленинского ЦК встречался неоднократно, подробно и вдумчиво их инструктируя. Одним из старых сотрудников полковника Николаи был Карл Радек, близкий друг Ленина, Троцкого и отвечавший в то время за советскую внешнеполитическую пропаганду. В частности, по его указанию Коминтерн со своей стороны также включился в борьбу против Версальского договора, называя его капиталистическим наступлением на германский пролетариат. По поводу военного сотрудничества Радек писал: «Новая советская армия готова предоставить неограниченные возможности опытным немецким офицерам. Мы нуждаемся в помощи для восстановления полностью разрушенной русской военной машины. В обмен Советский Союз сможет производить оружие, которое Рейхсверу иметь запрещено, и Рейхсвер сможет научиться пользоваться этим оружием, проходя боевую подготовку на русской земле».

После осторожного зондажа немецкой реакции, советский посол Крестинский сделал на этот счет прямые предложения военному министру Германии Отто Гесслеру и командующему рейхсвером генералу Гансу фон Секту. В результате был подписан целый пакет секретных соглашений, согласно которым ежегодно, до 1930 г., треть ежегодного бюджета рейхсвера плюс 120 миллионов так называемых «стабилизированных» марок вкладывались в странный картель, имевший довольно замысловатое название: «Корпорация предприятий промышленного развития». Самолеты «Юнкерса» проектировались и строились в Фили и Самаре, артиллерийские снаряды – в Туле и Златоусте, производство боевых отравляющих веществ было налажено в Красногвардейске, а Ленинград предоставил свою научно-производственную базу для создания новых подводных лодок.

Вместе с тем, для боевой подготовки специалистов германской армии были развернуты три крупных учебно-тренировочных базы в Липецке, Воронеже и Казани. В Липецке и Воронеже проходили подготовку будущие офицеры Люфтваффе, а в Казани – танкисты, которым в будущем предстояло поразить весь мир, и больше всех именно Россию, смертельными ударами танковых клиньев. 20 тысяч будущих офицеров Вермахта прошли боевую подготовку на авиабазах и танкодромах Советского Союза.

Это было фантастическое предприятие. Прототипы самолетов и танков, разработанных в Германии и сделанных там тайно в одном экземпляре морем по частям доставлялись в Ленинград через свободный порт Штеттин. Там они собирались и испытывались на полигонах, а затем поступали в серийное производство на советских заводах. Первые прототипы пикирующего бомбардировщика Ю-87 и будущего «Мессершмитта» прошли испытания на советских полигонах. До конца жизни немецкие летчики и танкисты считали Липецк и Казань своими «Альма-Матер». Без их подготовки было бы невозможно создать в кратчайший срок ни мощные соединения Люфтваффе, ни легендарные танковые группы Гудериана, Гота и Манштейна.

На советских полигонах бок о бок с немецкими офицерами обучались в не меньшем количестве и офицеры Красной Армии, неминуемо создавая дух общего боевого братства, который по замыслу организаторов этого крупномасштабного мероприятия, должен был в итоге перерасти в дух прочнейшего в истории военного союза.

Будущий военный союз зрел не только на совместных жестких учениях, где одинаково часто гибли и немцы, и русские, но в тиши кабинетов высшего военного руководства двух стран.

Командующий рейхсвером генерал Сект вынашивал план удара по Польше в качестве первого шага к ликвидации Версальского договора, поскольку Польшу он считал французским форпостом на востоке. Его планы находили живой отклик у Михаила Тухачевского и у других руководителей Красной Армии, у которых Польша также была бельмом на глазу. Они прямиком требовали заключения военного союза с Германией, пугая Сталина возможностью того, что Германию могут переманить к себе западные страны и объединенным военным союзом начать поход против СССР. Братство по оружию внизу и единые военные планы наверху и породили именно то, что называлось «духом Рапалло» и, разумеется, даже сама мысль о возможном военном столкновении между СССР и Германией никому не могла придти в голову даже в страшном сне.