Мини-футбол на Маросейке - Виктор Суханов

— Смотри, какой хороший песанку! Погладь его!

И малыш доверчиво положил ручонки на шею громадного пса, который тут же повел себя осторожно, чтобы не причинить случайно неприятности маленькому детенышу человека. У нас в Париже подобная сцена вызвала бы совсем иную реакцию у мамаши…

Самолет пошел на посадку. Я не надеялся, что меня встретят. Но у Куртьё была хорошо налаженная служба оповещения. В Пражском аэропорту Рузине молодой пограничник, заглянув в мой паспорт, попросил подойти к дежурному офицеру. Симпатичный чех в офицерской форме сказал мне по-немецки:

— Нас попросили оказать вам содействие. В салоне для почетных гостей вас ожидает соотечественник, который расскажет о программе вашего пребывания в Праге. Я вас к нему провожу.

Я говорил по-чешски не хуже любого пражанина, но на всякий случай поблагодарил офицера-пограничника также по-немецки. В комнате для гостей, куда провел меня чех, не было никого, кроме седоватого, сухощавого француза, неторопливо допивавшего чашечку черного кофе. Я никогда прежде не встречался с этим человеком, но узнал его сразу. Я знал его по фотографиям и по рассказам. Но даже если бы я никогда не видел его фотографии, я все равно узнал бы его с первого взгляда. Потому что он был слишком похож на свою дочь. А дочерью этого человека была моя Жаклин.

— Рад познакомиться с вами, Виктор, меня зовут Этьен, — сказал, улыбаясь, мой будущий тесть. — Будем делать вместе одно серьезное дело, если вы не возражаете.

По дороге в отель Этьен коротко рассказал мне, что через два дня намечается пресс-конференция, проводимая Международной организацией журналистов. На конференцию приглашены аккредитованные в Праге западные журналисты и представители печати восточноевропейских стран. Она будет транслироваться непосредственно в эфир по телевидению Интервидением и Евровидением. Пресс-конференция посвящается актуальным вопросам предотвращения гонки вооружений… Этьен добавил, что, по договоренности с его другом Владимиром Виплером — руководителем чехословацкого агентства Орбис и вице-президентом Международной организации журналистов, привезенная мною видеопленка будет с соответствующими комментариями частично показана по телевидению. Мы же сами, сказал он, участвовать в пресс-конференции не намерены, чтобы не навести наших противников на след, ведущий к Куртьё. Этьен добавил, что Виплер посоветовал поселить меня в отеле, предназначенном для гостей правительства, чтобы не иметь неожиданных встреч. Формальности он взялся уладить сам. Из отеля, продолжал Этьен, лучше не выходить в город, а после пресс-конференции сразу улететь через Афины в Париж, к невесте. Жаклин подробно написала отцу обо мне и наших планах.

Сам Этьен, к сожалению, не мог пока покинуть Чехословакию (он обеспечивал выполнение на чешских заводах срочных заказов для лабораторий Куртьё).

— Вот что я предлагаю, Виктор, — после паузы сказал Этьен. — Если хочешь ускорить свадьбу, можно организовать ее здесь, в Праге, разумеется, если ты прихватишь с собой из Парижа невесту, тещу и своих родных.

— Отлично! — воскликнул я. — Надеюсь, через две недели все мы будем здесь.

Вечер мы провели с Этьеном на широченном балконе моего номера, засаженном маленькими вечнозелеными растениями. Насколько я знал Прагу, отель находился в районе Девице и уступами располагался на холме, с которого была видна большая часть города. С моего балкона открывался живописный вид на Градчаны, Малу Страну, Старо Место. Это был центр Праги. Ее восточная часть — Жижков, где я провел свои детские годы и где стоял домик моей бабушки Власты, — отсюда видна не была. Но и панорама центра Праги навевала на меня множество воспоминаний. Я стал рассказывать отцу Жаклин о своем детстве, о человеческой доброте, которая окружала меня в те годы. Этьен слушал задумчиво, потом сказал:

— Чтобы сделать из человека джентльмена, утверждают некоторые, нужны три поколения образованных людей. Чтобы воспитать гуманизм в нации, требуются столетия высокой культуры. А вот чтобы разрушить гуманное мировоззрение у тысяч и миллионов людей, требуется куда меньше времени — всего одна война… Так что наше с тобой дело — разоблачение людей, точнее, человеческих выродков, затевающих всемирную бойню, — занятие не такое уж никчемное. Поль Куртьё это хорошо понимает, хотя порой и кажется со стороны несерьезным филантропом.

Я спросил Этьена, давно ли он знает Поля.

— С детства, — последовал ответ. — Мы вместе росли и учились.

Тогда я решился задать Этьену вопрос, который давно меня интересовал, но я не решался задать его самому Полю.

— Этьен, скажите, почему Поль не женат?

— Я думаю, он не прав по отношению к самому себе. Поль распространил на всех женщин обиду, нанесенную ему одной из них. Возможно, поэтому он иногда любит порассуждать о том, какой должна быть настоящая женщина. Сам Поль такой женщины так и не нашел. Когда-то он был страстно влюблен в девушку по имени Полетт. Мы и поддразнивали их: «Поль и Полетт». Она была красивая, тоненькая, хрупкая, нежная. Поль ее боготворил. Перед свадьбой он должен был уехать на месяц из Франции. И тут появился испанец, богатый красавец. Он налетел со своей страстью на бедную Полетт как ураган, и, ко всеобщему изумлению, через две недели она стала его женой… Когда Поль вернулся, его бывшая невеста была уже в Испании. Он не мог ничего понять. Удар для него оказался ужасным. Та, которую он любил, родила от испанца дочь и вскоре разошлась со своим мужем. Но с Полем они больше не встретились. Думаю, что в душе оба продолжали любить друг друга. Но она чувствовала себя виноватой, а он не смог сделать первого шага. Перед смертью Полетт поведала о Поле своей взрослой дочери и попросила ее найти Куртьё и сказать ему, чтобы он простил свою бывшую любимую. Вот такая банальная мелодрама. Когда дочь Полетт пришла к Полю, он посоветовал ей остаться работать у него в лаборатории и одновременно поступить учиться на медицинский факультет. Так она и сделала.

— Кто же это?

— Мари. Только учти: об этой истории не знает даже Жаклин. А про Полетт я рассказал тебе потому, что сам не могу ответить на вопрос, в каких случаях мужчина должен прощать измену любимой женщины. Правда, Иветт умудрилась передо мной такой дилеммы не ставить…

— Спасибо, Этьен. Я тоже полагаю, что об истории любви Поля не следует рассказывать. Но мне теперь понятно кажущееся странным отношение Поля к Мари…

— Да, это так. Мари вообще-то похожа на своего отца-испанца, но в чертах ее лица и в манере разговаривать часто неуловимо проскальзывает Полетт. Это, конечно, волнует Поля.