Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

– Я боюсь коррупции, – бесхитростно сказал Майкл.

Я подумал о ситуации в Белом Совете и мобильном телефоне Молли – и вздрогнул.

– Это верно. Она повсюду.

– Тогда ты меня поймешь. – Майкл откинул голову и позвал: – Хэнк!

Мгновение спустя в дверях появился маленький Гарри. Он нес Амораккиус вместе с ножнами, перевязью и всем прочим. Мальчик вручил меч Майклу, который взъерошил волосы сына и отослал его в дом.

– Вот, – просто сказал Майкл и прислонил меч к моему креслу. – Когда будешь прятать артефакты, захвати и это. Теперь ты снова его хранитель.

Я нахмурился:

– Потому что в прошлый раз я хорошо поработал?

– Вообще-то, ты действительно проделал потрясающую работу, – ответил Майкл. – Ты защитил мечи от тех, кто мог их захватить, и вручил тем, кто использовал их во благо.

– Только Мёрфи сюда не вписывается, – тихо возразил я. – То есть я знаю, чем все закончилось… но мое суждение явно было ошибкой.

– Однако ты не призывал ее в истинные Рыцари, – ответил Майкл. – Ты доверил ей меч по одной причине – чтобы помочь спасти твою девочку из Чичен-Ицы. Она назвалась Хранителем мечей после твоей, как все тогда подумали, гибели. А сегодня утром ты вручил меч Веры нужному человеку в нужное время.

– Это была случайность.

– Я не верю в случайности, – сказал Майкл. – Особенно если это касается мечей.

– Предположим, я откажусь.

– Конечно, это твой выбор. В этом весь смысл. Но Уриил попросил передать меч тебе. И я тебе доверяю.

Я вздохнул. Сонное, теплое тельце Мэгги испускало некие субатомные частицы, от которых меня клонило ко сну. Наверное, сононы. Мыш похрапывал, создавая собственное сононное поле. Теплый вечер тоже не способствовал бодрствованию. Равно как и мое потрепанное тело.

Я и так взвалил на себя больше чем достаточно.

– Суть в том, что Хранитель мечей в первую очередь нуждается в ясности суждения, – тихо сказал я. – А я сомневаюсь, что сейчас способен на это.

– Почему? – спросил Майкл.

– Из-за Зимней мантии. Из-за Мэб. Если я возьму меч, могут произойти скверные вещи.

– Конечно могут, – сказал Майкл. – Но я ни на секунду не поверю, что они произойдут по твоему выбору.

– Об этом я и говорю. Что, если… что, если Мэб все-таки доберется до меня? – Я махнул рукой. – Звезды и камни, я только что провел выходные вместе с динарианцами по заданию проклятого Марконе. Я занимаюсь этим… сколько? Два года? Что со мной будет через пять лет? Через десять? Через сто пятьдесят?

– Я в это не верю, – ответил Майкл. – Я тебя знаю.

– А вот я начинаю сомневаться, что знаю себя, и это пугает меня до полусмерти. Что произойдет, если у нее получится? Что произойдет, если она превратит меня в своего ручного монстра? Что она тогда со мной сделает?

– Гарри, – сказал Майкл, – друг мой, ты задаешь совершенно неправильный вопрос.

– То есть? – спросил я.

Он посмотрел на меня серьезно, даже встревоженно.

– Правильно так: что она сделает с тобой, если у нее не получится?

При этих словах крылышки страха затрепетали у меня в животе. Повисло молчание. Ночь была темной, тихой и туманной. Где-то там, в ее глубине, плела свои козни Мэб. И некоторые ее планы, мрачные, кровавые планы, включали меня.

Теплая, мягкая Мэгги прижималась к моему сердцу. Мыш пошевелился и запыхтел, укладывая свою лохматую голову мне на ногу, после чего вновь уснул. За моей спиной тихо, уверенно гудела энергия затихающего дома Карпентеров, следовавшего обычному распорядку. Время спать.

Иногда понимаешь, что стоишь на распутье. Что перед тобой лежат два пути, и нужно выбрать один из них.

Я молча взял Амораккиус и переставил туда, где легко смогу до него дотянуться, когда придет время.

Правила чародейства[19]

За пригоршню чернокнижников

Некоторые истории появляются на свет, когда писателя вдохновляет безумная идея, которой ему просто необходимо поделиться. Другие группируются с особой тщательностью, задуманные как часть чего-то большего.

А есть истории, которые ты пишешь, потому что один из твоих друзей-коллег предлагает сочинить что-нибудь эдакое для антологии рассказов, и тебе кажется, что это отличная мысль. Именно так и возник этот рассказ – мне нужно было придумать странную, очень странную историю про Дикий Запад для коллективного сборника «Прямиком из Тумстоуна» («Straight Outta Tombstone»).

Преимущество такой задумки состояло в том, что для вселенной «Архивов Дрездена» XIX век – практически неизведанная территория, и я имел возможность придумывать все, что угодно, не ограничивая себя теми полутора миллионами слов, которые к тому времени написал. Недостатком же являлось по сути полное отсутствие во вселенной «Архивов Дрездена» описаний событий конца XIX века, и поэтому мне нужно было придумать, как вплести эту новую сюжетную нить в общую канву повествования.

Вот один из проверенных методов, дающих мне возможность писать о более ранних эпохах: сосредоточить основное внимание на персонажах, которые в любых обстоятельствах ведут себя как молодые и горячие сорвиголовы – такие герои позволяют придумывать самые интересные сюжетные повороты и решения. Идеальный пример – Анастасия Люччо из этого рассказа. К тому же мне всегда нравилась эта героиня, и хотелось уделить ей больше внимания. Я придумал вот что: еще будучи молодым Стражем, она сыграла ключевую роль в продолжительной войне Белого Совета с величайшим некромантом предыдущего тысячелетия, закончившейся победой над ним.

Это самое начало истории, которая, по моей мысли, должна занять четыре или даже пять книг. Я не уверен, что напишу эту мрачную сагу, где классический вестерн переплетается со сверхъестественными ужасами и где главной героиней становится Анастасия, владеющая как магией, так и огнестрельным оружием, а помогают ей персонажи вроде Уайетта Эрпа и Дока Холлидея из Венатори Умброрум, но фильм в моем воображении получается чертовски крутым.

И когда будете читать рассказ, представьте себе, что это кино начинается вот так…

Американский Запад, может, и не самое убогое место, по которому мне доводилось путешествовать, но точно одно из самых отстойных. Особенную тоску нагоняли пейзажи – бесконечные пустынные равнины, которые не столько раскидывались, сколько расползались во все стороны с различной степенью безнадежности. Вокруг – ни деревца. Лучи августовского солнца нещадно палили землю, превращая ее в подобие раскаленной печи.

– Как же мне надоел Канзас, – сказал мой неконь. – В здешних реках невозможно жить.

– Тише, Карл, – ответила я. – Город уже близко, и чернокнижник тоже. Лучше нам не объявлять о своем прибытии.

Никс вздохнул тяжело, с усилием, так что заскрипело седло, и топнул копытом. Обладатель