Личный враг Бога - Михаил Кликин

С приходом ночи деревня ожила. Но жизнь ее казалась ненастоящей, и Глеб не сразу понял в чем тут дело. А когда понял, то поразился, как же он не заметил этого раньше — над селением повисла мертвая неестественная тишина. Беседующие жители оживленно кивали, разводили руками, но ни единого звука не срывалось с их шевелящихся губ. Бегающие ребятишки разевали рты, но крики и визги оставались внутри, терялись, замирали в напряженных глотках. Перед Глебом словно демонстрировалось немое кино. И только шлепки, стуки и шорохи ступающих по земле ног говорили о том, что люди на улице вовсе не бесплотные призраки…

— Странно, — пробормотал Глеб и захлопнул ставни. Он не видел, как реагируя на стук, повернулись к закрытому окну люди, и в их глазах засияли безумством отблески взошедшей луны.

Освещенная единственной свечой комната будто бы сузилась, съежилась. Стены сомкнулись теснее. Все предметы в комнате, искаженные тусклым светом трепещущего лепестка пламени, словно уменьшились в размерах. И даже храпящий Тролль, растянувшийся на широченной кровати, больше не казался гигантом.

Глеб закрыл остальные окна и подошел к двери. Ему стало интересно, что там делает хозяин заведения. Ведь и он, должно быть, очнулся от своего дневного оцепенения.

Скрипнув дверью, Глеб выглянул в коридор и ничего не увидел — было слишком темно. Он поморгал, прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы противоположную стену, и тут ему показалось, что во мраке что-то шевельнулось. Словно кусок тьмы отслоился от ночи и с легким шуршанием сполз по стене вниз, пригибаясь к полу, готовясь к прыжку.

Упырь…

— Эй! — сказал Глеб, делая шаг вперед, но не отпуская ручки двери, готовый, случись что, мгновенно, словно улитка в раковину, ретироваться в комнату, где на столе успокаивающе горел маячок сальной свечи.

Тишина.

Он уже хотел развернуться и, плюнув на все эти покрытые мраком тайны, улечься спать, как вдруг что-то прыгнуло на него, ударило в грудь, опрокинуло, отбросило в сторону и навалилось тяжестью сверху, сковывая движения, затрудняя дыхание. Глеб попытался перевернуться и подмять под себя незримое существо, и ему это уже почти удалось сделать, но в самый последний момент неведомый враг отскочил и беззвучно исчез в темноте коридора. Воспользовавшись передышкой, Глеб на ощупь отыскал дверь и ввалился в комнату. Здесь все также безмятежно спали его друзья, и догорала на столе свеча.

Тяжело дыша, он захлопнул дверь и подпер ее плечом. Схватившись за засов, Глеб внезапно обнаружил, что тот намертво заклинил. Или это было специально подстроено?

Косяк содрогнулся. Что-то ломилось с той стороны, со стороны погруженного во мрак коридора. Не сдержав рвущуюся к нему неистовую силу, Глеб дал слабину, и в образовавшуюся щель между дверью и косяком просунулась человеческая рука. Еще один удар — и вслед за рукой в комнату протиснулось плечо. Глеб отскочил и схватил стоящее у кровати копье. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался растрепанный человек. Хозяин харчевни. Но человек ли?

Его ободранное тело кровоточило, мышцы прокатывались под кожей судорожными волнами, он тяжело дышал и, ослепленный светом свечи, щурился и часто моргал. Задрав голову к потолку, безумец распахнул рот, и его горло напряглось в беззвучном крике. Взметнув вверх руки, он на мгновение замер неподвижно, а затем обхватил голову, съежился и, опасливо поглядывая на пляшущий огонек, стал неуверенно пятиться к выходу. В его глазах Глеб увидел то самое выражение, что было днем у всех парализованных жителей деревни — пустой взгляд, устремленный в никуда.

Едва обезумевший хозяин скрылся в коридоре, Глеб захлопнул за ним дверь и сунул в металлические скобы заклинившего засова древко копья. И тотчас под градом мощных ударов заходил, задергался косяк. Посыпались с потолка опилки и пыль. Завибрировало копье, грозя выскользнуть из вбитых в дерево скоб.

А потом десятки ног зашаркали под окнами, и на запертые ставни со стороны улицы обрушились сжатые кулаки. Весь дом заходил ходуном: гуляли под ногами половицы, скрипели доски над головой, дрожали стены. Обезумевшие деревенские жители расхаживали по чердаку, пытались отодрать ставни, вместе с хозяином ломились в дверь, просто чем попало колотили в стены. Глеб представил, что творится снаружи и ему стало страшно. Он опустился на кровать и долго смотрел, как дергается запирающее дверь копье, как вздрагивают оконные рамы, как сыплется с потолка труха…

Всю ночь он не смыкал глаз. Огарок свечи догорел, и комната погрузилась в грохочущую темноту. И только когда из-за щелей расшатанных ставней в помещение пробились первые лучики серого утреннего света, удары начали постепенно стихать и вскоре прекратились совсем. Разогнанные приближением восхода жители разбрелись по своим домам. Скрываясь от солнца они заползали в подвалы, прятались на чердаках, забивались в углы влажных темных комнат. Один за другим они впадали в странное оцепенение. До следующей ночи…

Тролль открыл глаза, зевнул и изумленно оглядел комнату — покосившиеся ставни, путаницу пронзающих пыльный воздух солнечных лучей, россыпи опилок на полу, запертую копьем дверь, сидящего Глеба, несмятую подушку на его постели…

— Что тут произошло? — спросил великан.

— Землетрясение, — ответил Глеб. Почему-то, сам не зная почему, он решил не рассказывать друзьям о ночном происшествии.

— Землетрясение? — переспросил удивленный Тролль. — Так ты не спал?

— Нет.

— Вот черт! Нам еще повезло, что не засыпало. — Тролль вскочил с кровати и принялся настежь распахивать окна, проветривая комнату.

Через минуту проснулся Коготь. Увидев царящий беспорядок, он протянул:

— Э-э…

На что Тролль, не дожидаясь, пока вопрос оформится окончательно, жизнерадостно ответил:

— Землетрясение.

Маг еще раз осмотрел комнату, поднялся, выглянул в окно и пробормотал:

— Ну да… Землетрясение, значит…

— Ага, — подтвердил Тролль, раскладывая на столе походную снедь. — Природный катаклизм.

Перекусив, они быстро собрались, вышли из комнаты, прошли по коридору и оказались в холле. Хозяин все также лежал на столе, уперевшись в столешницу лбом, только теперь его правая рука свисала до пола, и на кончике среднего пальца висела тяжелая капля загустевшей крови. Глеб подошел к столу и аккуратно положил возле головы коматозника серебряную монету.

— Зачем она ему? — возмутился такой растратой Коготь.

— Может, он когда-нибудь проснется? — ответил Глеб.

— Смотрите, — сказал Тролль, — его здорово поцарапало.

— Точно, — подтвердил маг, — должно быть, землетрясение.

Перешагнув через сорванную вывеску, они покинули харчевню, прошли по улице, обогнули озеро и стали подниматься по скользкому от росы склону котловины, на дне которой приютилась эта странная деревня.

— И все-таки, что с ними со всеми случилось? — Маг обернулся и посмотрел на раскинувшееся под ногами селение. — И что означает этот крест на карте?.. Сначала эти курганы, теперь деревня. Может, они каким-то образом связаны?

— А что? Вполне может быть, — сказал Тролль.

Глеб промолчал.

Вечером друзья вышли к пустыне.

И не было никакого плавного перехода от саванны к голым пескам. Только что они ступали по выжженной траве, а следующий шаг уже пришелся на голый, осыпающийся под ногами бархан.

Словно желтое песчаное море набегало на травянистый берег, бескрайнее море, раскинувшееся от горизонта до горизонта, океан, вздыбивший гигантские волны дюн и замерший так, неподвижный и безжизненный. Великие южные пустыни. Огромные безводные пространства.

— Первый колодец там, — Глеб показал на юго-запад. — Воду будем беречь.

— Нет вопросов, — согласился Тролль, и вся троица дружно направилась в указанном направлении.

Раздутое краснеющее солнце уже наполовину скрылось за горизонтом.

Глава 15

В соседнем кресле, заняв место у иллюминатора, восседал лысеющий толстяк почтенного возраста. Он кивнул Глебу, широко улыбнулся и слегка подвинулся, демонстрируя приветливость и радушие, подвинулся чисто символически: каждое сиденье было огорожено подлокотниками.

Глеб снял мокрую куртку и сел.

— В Торонто? — спросил толстяк.

Глеб кивнул.

— А я раньше выйду. В Париже. Эх, матушка-Европа. — Разговаривая, сосед ерзал по креслу, словно никак не мог разместить свое грузное тело поудобней. — Дела? Путешествуете?

— По делу, — лаконично ответил Глеб.

Динамики в пластиковом потолке поприветствовали пассажиров от имени экипажа. Возникла рядом стюардесса, сказала:

— Пристегнитесь, пожалуйста. Убедительно просим не вставать со своих мест. Взлетаем. — И пошла дальше вдоль рядов кресел, повторяя привычную скороговорку.