Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд

Этих саламандр находят всегда в холодной, быстро текущей воде на высоте от 200 до 600 м, а на границе Гиды на высоте 1000–1500 м над уровнем моря. Они живут здесь в маленьких светлых ручьях, которые похожи на канавы, шириной иногда не более 0,3 м, и текут по дернистым склонам, причем подмывают дерн, который с каждой стороны образует навес над ручьем. Встречаются эти животные и ниже, где из мелких ручьев образуется более широкий, богатый форелями ручеек, который сильно затенен кустарником, растущим по берегам, и весело течет вниз, журча около камней, находящихся на его дне. Взрослые животные живут под камнями и под дерновыми навесами, между тем как молодые держатся чаще в мелких канавах. По словам туземцев, исполинские саламандры редко выходят из своих убежищ, разве только ночью, и никогда не выползают на сушу. Они питаются червями, насекомыми, рыбами и лягушками.

Этих саламандр ловят или отводя воду из ручьев и вытаскивая животных из их убежищ, или на удочку, которая состоит из обыкновенного крючка, наживленного земляным червяком и привязанного к бечевке; верхний конец крючка всовывается в сердцевину бамбуковой палки, имеющей около 1,5 м длины, и веревка свободно окручивается кругом палки. Подобную удочку вводят во все углубления, где можно предполагать присутствие саламандр, причем ее медленно двигают взад и вперед. Если животное схватит наживку, то крючок отделяется от бамбука и остается в пасти саламандры. Их ловят из-за вкусного мяса, которому приписывают целебные свойства, а также их сажают живыми в колодцы и ключи, где они способствуют чистоте воды, съедая всяких личинок; в Германии для этого иногда используются черепахи и тритоны. Крупные экземпляры саламандр привозят в Киото, Осаку и Кобе, где их часто можно видеть в зверинцах. Пересылают их, как угрей, в корзинах, наполненных мокрыми листьями и травой.

Это большое и неуклюжее животное развивается из очень маленьких яиц. Японский натуралист Сасаки удостоверился, что самка исполинской саламандры кладет в августе и сентябре яйца, соединенные в виде шнуров: яйца эти имеют от 4 до 6 мм длины и одинаково закруглены на обоих концах. Согласно всем сделанным наблюдениям, самые маленькие, до сих пор найденные японские саламандры имели 15 см длины и во всем были похожи на взрослых. По всей вероятности, в начале своего развития они имеют наружные жабры и для подтверждения этого следует упомянуть, что Мартенс в одном японском сочинении нашел изображение этой саламандры, окруженной детенышами, у которых по сторонам головы были изображены пучки жабр[355]. Считаю нужным еще сообщить, что Бетхер, исследуя многих молодых саламандр, нашел у них наружные жаберные отверстия. У молодого животного, имеющего 16 см длины, эти наружные отверстия имеют вид узких щелей 2,5 мм длины, которые расположены между прикреплением передних конечностей и углом рта и окружены складчатым рубцом, особенно толстым спереди.

Зибольд в 1829 году взял с собой пару живых исполинских саламандр, чтобы привезти их в Европу. В дороге их кормили пресноводными японскими рыбами, но когда этот корм подошел к концу, то самец сожрал самку. Затем он голодал до приезда в Европу и, как потом оказалось, без всякого вреда для себя. Для него устроили в Лейдене бассейн с пресной водой, куда пускали небольших рыбок, и он их от времени до времени поедал. При приезде животное имело 30 см длины, шесть лет спустя уже один метр, и с тех пор до самой смерти оно медленно, но постоянно росло; оно околело, как нам сообщает Керберт, только 3 июня 1881 года в зоологическом саду в Амстердаме.

Позднее, именно с шестидесятых годов, в Европу стали привозить довольно много этих неуклюжих созданий[356]. Я сам воспитывал многих из них и нашел, что все они, без исключения, очень скучные существа и вовсе не способны возбудить интерес наблюдателя. Вейнланд дает очень хорошее описание их образа жизни в неволе. «Всех вообще земноводных трудно принудить к принятию пищи в неволе, поэтому мы были очень озабочены добыванием наиболее вкусной пищи нашей ценной саламандре. Как только ее поместили в бассейн, мы предложили ей большого земляного червя, держа его перед самой ее мордой; после того, как червь несколько минут извивался перед ртом саламандры, она быстро схватила его, в первый раз откусила одну треть, затем очень скоро другую и, наконец, съела и третий кусок; после этого было видно, как язычная кость несколько раз прижималась к пищеводу, очевидно чтобы вдавить добычу из пищевода в желудок. В этот день саламандра съела еще только одного червяка, но на следующий день проглотила их шесть, а на третий — девять, все по частям, как в первый раз, и с помощью сильных глотательных движений. Таким образом, явилась надежда сохранить гигантскую саламандру в живых, но нам показалось необходимым предложить ей более питательный корм. В бассейн пустили живую уклейку около 15 см длины; при кормлении червями было замечено, что саламандра хватала червей, которых держали над ее головой, так как могла их видеть своими маленькими глазами, обращенными кверху, и вовсе не замечала червей, которые падали на дно бассейна. Как только рыба оказалась вблизи ее головы, саламандра, с совершенно неожиданной для этого вялого животного быстротой, схватила ее быстрым боковым движением головы, очень похожим на то, как хватают добычу акулы, причем открыла пасть на 2 см; рыбка, однако, ускользнула, хотя саламандра после первой неудачной попытки еще два раза наудачу открывала рот по направлению, где прежде была рыба. Очевидно, рыба была слишком сильна, а маленькие зубы саламандры слишком слабы, чтобы ее удержать, так как заметили, что рыба была в первый раз действительно схвачена за середину тела. Мы тогда удалили рыбу, и так как другой подходящей рыбы под рукой не было, то посадили в бассейн почти вполне выросшую прудовую лягушку. Саламандра тотчас схватила лягушку, но за переднюю лапу, а так как зубы саламандры слишком малы, чтобы откусить лапу, то лягушка сильными движениями освободилась. Лягушка скакнула в угол бассейна, и саламандра, как мне показалось, совершенно случайно заковыляла в тот же угол. Через некоторое время лягушка была снова схвачена, на этот раз за голову, и спустя четверть часа она исчезла вместе со своими длинными задними ногами в пасти саламандры. Конечно, глотание потребовало при этом еще больших усилий: саламандра не только уперлась передними ногами в дно бассейна, но и прижала морду к стенке, чтобы иметь больше точек опоры для глотательных движений. Затем она отправилась на покой за камень. Хищные рыбы и другие водные животные обыкновенно хватают добычу за голову, но наша саламандра, по-видимому, не придерживается этого правила: заметили, что она схватывала рыбу с хвоста и глотала ее таким образом, несмотря на то что чешуи и жаберные крышки, должно быть, царапали ей горло.

Кроме способа питания, кажется, нельзя сделать никаких особых замечаний относительно этого вялого и малочувствительного животного. Все его движения очень медленны, исключая те, которые оно делает, чтобы схватить добычу; саламандра постоянно лежит неподвижно на дне бассейна и всегда в самом темном углу; если в этот угол попадет свет, то она переходит в ближайший, более темный. От времени до времени, обыкновенно минут через 10, она поднимается на поверхность воды, чтобы набрать воздуха, но как только воздух проник в легкие через ноздри, она спокойно снова опускается на дно. Кроме того, изредка она в течение четверти часа покачивается вперед, назад и немного в стороны, как это часто делают медведи и слоны в тесных помещениях. Вскоре после прибытия заметили, что она линяет, причем кожа отходила большими кусками».

По опыту узнали, что и исполинская саламандра принадлежит к числу самых живучих земноводных. Одна из тех, которые были на моем попечении, переползла через край сосуда и упала на пол с высоты около 1,5 м; ее нашли там на следующее утро почти без всяких признаков жизни; но, положенная снова в воду, она скоро поправилась. Холод на них так же мало действует, как и на наших тритонов: в Амстердамском зоологическом саду вода в бассейне, где жили саламандры, однажды сверху замерзла, но это не причинило вреда животным[357].