Поднимите мне веки - Елманов Валерий Иванович

И еще припомнилось, как он, горячась, рассказывал мне, анализируя эту ситуацию вдоль и поперек, что было бы, если б она пришла в наш век прежней, как от всего бы шарахалась, пугалась и так никогда бы и не свыклась с ним.

– Сам подумай! – сердито кричал он на меня, будто я в чем-то ему перечил.

А ведь я не говорил ни слова поперек и только кивал, соглашаясь с ним, но он не обращал внимания и продолжал выкладывать аргумент за аргументом. Лишь изрядно охрипнув и несколько успокоившись, он с упреком бросил мне завершающее:

– Теперь-то хоть понял? А ты говоришь…

Я снова послушно кивнул и тут заметил странное выражение его глаз, в точности как у побитой собаки. С чего бы вдруг?

Но тогда меня это столь близко не касалось, зато сейчас я понял – он же уговаривал не меня, а себя, что так оно гораздо лучше. Уговаривал, не желая смириться с тем, что судьба его переиграла, вот и горячился.

Да, он продолжал любить и такую Машеньку, но видел, что она иная. Нет, не хуже, а в чем-то, может, даже и лучше прежней, но… другая. Что-то добавилось, а что-то ушло безвозвратно, причем самое главное, самое нужное, именно то, к чему тянулась его душа, к чему он прикипел сердцем, из-за чего очертя голову полез сквозь время. А теперь этого нет.

И у меня будет то же самое, если только…

Я зажмурил глаза, пытаясь поймать мысль, которая промелькнула в голове. Кажется, я знаю, что делать. Быстро сорвал с пальца таинственный перстень с лалом и торопливо надел на палец перепуганной Ксении, которая уже ничего не понимала и робко жалась ко мне.

Все, теперь она в безопасности, потому что тогда этот камень был на руке у дяди Кости, сейчас же он на пальце у моей Ксюши, а я сильный, выдержу и без него.

Белое марево сверкало все ярче, все чаще, все сильнее.

– Ты готова со мной… туда?! – азартно крикнул я ей.

Она испуганно отшатнулась, но ладошку из моей руки не выдернула, на миг посмотрела на меня с мольбой и, прикусив губу и зажмурив глаза, отчаянно закивала, вновь шагнув вперед.

– С тобой хоть куда, любый… – пролепетала она.

Я на прощанье улыбнулся Световиду и шагнул к мареву.

Искры призывно метались совсем рядом, даже потрескивали они как-то ласково, напоминая горящие в костре поленья, и я, вздрогнув, сделал этот шаг…

Не знаю, что за неведомая сила таилась в теле этого альбиноса-спрута. Понятия не имею, на что она вообще была способна, но одно знаю наверняка – мыслительный процесс у человека она разгоняет будь здоров.

Если представить наш мозг в качестве старенькой ЭВМ начала семидесятых, то, находясь вблизи этого черт знает чего, он сразу превращается в суперпупернавороченный «Пентиум».

Правда, операции выполняет только те, которые заданы человеком, и никакой самостоятельности, то есть о чем думаешь, на то и получи ответ, а все остальное извини-подвинься.

Я не думал о том, есть ли жизнь на Марсе или о загадке происхождения жизни на Земле, поэтому я до сих пор ничего не знаю об этом. Зато я думал о Годуновых и получил ответы об их будущем, как брата, так и сестры.

Все-таки подняли мне веки. И пусть это случилось в самый последний момент, но как же я благодарен тому, кто это сделал.

А еще… коту. Да-да, именно хитрющая, довольно улыбающаяся кошачья морда высветилась на мгновение передо мной в этом мареве…

Да знаю я, что коты не умеют улыбаться. Только это обычные, простые, которые в жизни, а передо мной на миг появился мультяшный, и звали его… Том.

Пожалуй, это была самая хитроумная из затей этого мира, причем, для надежности, с привлечением старика Световида, искренне желавшего мне помочь. От волхва ведь я не ждал подлости, вот он и замаскировался за его широкой спиной.

Впрочем, подлости тоже никакой не было. На сей раз Том играл почти честно, во всяком случае, по отношению ко мне, поскольку шагни я туда, и действительно вернулся бы в целости и сохранности, со всеми сувенирами, которые прихватил, включая даже… живую куклу.

Правда, она не говорила бы «мама» и не умела бы стоять на ногах, но к исходу первого дня непременно научилась бы все это делать, равно как и многое другое, а через месяц вообще бы была неотличима от любой девушки России, разве что красотой.

Вот только это была бы уже не царевна Ксения Борисовна Годунова. Кто угодно, но не она.

Нет, шанс оставался. Возможно, что перстень сумел бы помочь ей пройти через турникет времени, автоматически стирающий всю память, – кто спорит.

Но и тогда все не слава богу, если припомнить доводы дяди Кости.

И впрямь, явись она с прежней памятью в наш безумный, сумасшедший мир с гигантскими теремами до неба, огромными колымагами, несущимися со страшной скоростью, причем без лошадей, с церквями, прямо внутри которых, чуть ли не по соседству с алтарем, устроены нечестивые торжища, да и молитвы совершенно не те, даже «Символ веры» чуточку иной, и все.

Как там говорил мой дядька?

«Вот этот шок навряд ли вылечил бы самый выдающийся психиатр… потому что ей мешала бы прежняя память, те воспоминания детства и юности, где все было легко и просто, где по небу летали одни птицы, а в отцовском терему тихо пел колыбельную песню маленький сверчок. Словом, память обо всем том милом и родном… откуда ее выдернула чья-то неведомая и безжалостная рука, властно погрузив в пучину непрекращающегося кошмара».

Допускаю и то, что она не возненавидела бы меня, невзирая на знание, кому принадлежала эта безжалостная рука. Пусть так.

А сам бы я не возненавидел себя за то, что сотворил со своей любимой?

То-то и оно.

То есть куда ни кинь, всюду клин.

И вообще – дяде Косте некуда было деваться и они попросту бы погибли, то есть он и особого выбора не имел, а я?

Ради какой-то ерунды, дешевой прихоти искупаться в горячей ванне с ароматной пеной я решил отважиться на чудовищный риск.

Вот же скотина!

Что же касается ее брата, то тут еще проще.

Я просто на некоторое время от радости забыл то, что понял давно, когда еще сидел у гроба Квентина Дугласа. Ведь я даже не просто защитник своего друга Федора Годунова, но последний.

Самый, самый последний.

Единственный.

Эдакий бравый оловянный солдатик, ванька-встанька, которого никак не удавалось завалить.

Тогда-то Том, испробовав почти все ухищрения и не зная, что еще придумать, а силы уже на исходе, решил пойти на мировую с мышонком Джерри, поняв наконец, что он ему не по зубам. Мол, давай разбежимся в разные стороны – ты к себе, а я останусь тут.

Ах да, забыл рассказать о том, что было дальше, после того как я сделал свой выбор.

Честно говоря, до сих пор не пойму, что это было. Остается только гадать, а вот насколько оно верно – поди пойми.

Впрочем, по порядку…

Глава 37

Сюрприз для Тома

Начну с самого приятного.

Знаете, чего моя Ксюша испугалась сильнее всего?

Удивительно, но это было не сумасшедший спрут-альбинос, бешено резвившийся на поляне. Куда страшнее ей показалась предстоящая разлука со мной.

Точно, точно. Когда я подвел ее к старику Световиду и наказал не сходить с места, пока я тут кое-что не сделаю, а затем стал снимать с ее пальца перстень, она, решив, будто я хочу ее покинуть и один уйти в белое марево, побледнела, ухватила меня за руку и взмолилась, чтобы я взял ее с собой.

Мол, она ничего не боится и куда хочешь, но со мною, и я напрасно подумал, что она боится всего этого – кивок на спрута, – потому что единственное, чего она и впрямь не переживет, так это разлуки со мной, ибо чует, что если я уйду туда, то это навсегда.

Господи, какая женщина мне досталась!

В обратном – что без нее никуда – я уверил ее, только когда поклялся нашей любовью, заверив, что не успеет закончиться всего один дробный часец, как я управлюсь с остатками дел, а перед уходом поставил ее лицом к лесу, чтоб не видела, чем тут занимаюсь.

Лишь тогда она отпустила меня, и я занялся тем, чем хотел.